В Париж на поезде

1. Мечты-мечты…
Я никогда не была за границей. Только – один раз в Париже.
Когда осенью 2013г. я уволилась с работы, муж сказал, что теперь-то уж точно мне нужно оформить себе заграничный паспорт и чтобы в предстоящую зиму я обязательно этим занялась. Благо, времени теперь будет достаточно. А потом мы поедем в Париж. Сам он там побывал уже 2 раза, по работе, и хотел, чтобы и жена его смогла насладиться такой поездкой.
Я мечтала оказаться в Париже.  Я его уже давно любила – по книгам, произведениям искусства, фильмам, рассказам. Никуда за границу не хотела, только – в Париж и, обязательно, на поезде. Медленно, как бы «на цыпочках» через всю Европу добираться туда, рассматривая заграницу через  окошечко своего купе.
За зиму я оформила свой загранпаспорт. При выдаче его меня строго спросили:
- Зачем Вам нужен загранпаспорт?
Я сказала, что хотим с мужем съездить в Париж.
- С какой целью? – опять вопрос.
Объяснила, что хотим попутешествовать, муж был в Париже, а я – нет. Женщина смотрела на меня внимательно, деревенеющим языком я уже почти лепетала, но ничего ответно понимающего не видела в её глазах. Может, всё это она спрашивала для проформы, так нужно, но неприятный холодок остался на душе.
Ладно, получила свою красную книжицу. Просьбу мужа выполнила, а теперь – можно и на дачу ехать. Весна, лето, мои цветы ждут. И укатила на дачу. А Париж? Ну, это как у мужа получится. У него работа.

2. Мечты сбываются
В одно из воскресений муж приезжает на дачу и говорит, что купил турпутёвки в Париж.
Рассказал, как он это сделал. Сошёл с автобуса у нашего дома. Напротив остановки увидел вывеску турагентства (раньше мы его и не замечали), зашёл туда и сказал, что ему нужны две путёвки в Париж, на поезде.
- Поезда туда не ходят, – авторитетно заявила турагент.
- Почему не хотите самолётом? Так быстрее, – уговаривала она.
- Нет. На поезде. Можно с пересадкой, – настаивал муж.
Турагент обещала что-нибудь придумать. И когда в следующий раз муж пришёл в турагентство, то она радостно сообщила – есть такой поезд! Он уже три года, как ходит. Просто никто не спрашивал. Все торопятся самолётом.
Ура! Мечты сбываются!
- Только надо съездить на Рыбинское водохранилище, провести испытание моего ветродвигателя. Нужно сделать заплыв на катамаране на остров, – поставил меня в известность муж.
И вот я сижу уже на острове на Рыбинском водохранилище и мечтаю о Париже. Здесь это кажется почти нереальным. Приплыли сюда с трудом, в грозу. Как уплывать будем – неизвестно. А надо ещё на машине доехать до Москвы. И путёвки на руки мы ещё не получили. Дочь, вникая в наши проблемы, звонит и спрашивает:
- Может, надо как-то помочь с путёвками?
Мы не хотим её ничем лишним обременять. Вежливо отказываемся, почему-то уверенные, что всё будет хорошо.
И, действительно, нам в это лето везло. Испытания ветродвигателя прошли удачно. Уплыли с острова отлично. Ветер всё время был встречный, и катамаран бойко проплыл свои 10км.
По дороге в Москву заезжаем на деревенский рынок. Там все интересуются рабочими штанами и практичными халатами. Я же покупаю белые капри (с детства помню завлекательную курортную песенку, где есть строчка «…и в моде белоснежные штаны») и симпатичную футболку нестандартного кроя. Продавщица, извиняясь, спрашивает:
- А можно узнать, где вы это собираетесь носить?
Изучает маркетинговый спрос. Я задумалась на секунду, говорить ли правду? Но…
- Можно,  – говорю, – в Париже.
Не знаю, поверила ли она мне?

3. В поезде «Москва – Париж»
Наш поезд отходит утром. Мы в прекрасном настроении садимся в него. Очень уютно и чисто. Особенно поражает туалет – серебристый, как и поезд, замечательно пахнущий, с рулонами бумаги в нескольких местах. За всю свою жизнь в скольких поездах мне пришлось ездить и сколько туалетов увидеть! Я их боялась. Но это же поезд в Париж! Правильно. Всё должно быть на высшем уровне. Это поезд РЖД, Российской железной дороги, и нас охватывает патриотическая гордость.
Купе двухместное. Ехать нам надо 2,5 суток. Еды с собой мы взяли достаточно. Всё как положено – жареная курица, яйца вкрутую, копчёная колбаса, сыр в баночках, свежие помидоры и огурчики, хлеб белый и чёрный, соль, чай в пакетиках, сахар, конфеты, что-то ещё. Устроились, расположились. Пока смотреть в окно неинтересно. Сколько раз видели! Это путь на дачу. Мысленно помашем ей ручкой. Скорее бы уж Европа!
Пришла проводница, предложила чай, сказала, что в титане есть кипяток, разрешила пользоваться холодильником.  И сообщила для нас неприятную новость – в Польше почти всю еду отнимают. Рассказала животрепещущие истории, как жадные толстые таможенники отбирали буквально всё, даже йогурты у детей –  можно из России завезти инфекцию! В Белоруссии, проводница сказала, всё нормально, а вот в Польше – ужас. Жалко, конечно, нашу курочку и колбаску. Но ладно, если заберут еду, сходим в ресторан.
А я любила всё польское, а, значит, и неведомую Польшу. Мне нравились с советских времён их фильмы, артисты, особенно красивые актрисы, такие утончённые – Беата Тышкевич, Пола Ракса, Барбара Брыльска… Любила слушать музыку Шопена, Огинского. Мне кажется, я понимала, о чем она, и сочувствовала авторам. Любила польский магазинчик – Ванда. Сначала – маленький на Петровке, потом – большой на Полянке, и ещё один польский магазин одежды был – на окраине Москвы «Польская мода». Я любила туда ездить. Всегда что-то симпатичное можно было там купить. С удовольствием пользовалась польской косметикой. Очень нравились духи Роцоцо и Пани Валевская. Я не знала, что такое «Роцоцо», думала, что по-нашему – это Рококо, но не была уверена.
Грустно теперь было узнавать, что где-то нас не любят. Но, что же делать? Хорошее остаётся с нами. Хотя бы в памяти.
Проехали Белоруссию, застряв надолго в Бресте при смене колёсных пар на более узкие – по европейскому стандарту. Для этого наши вагоны, вместе с нами, поднимали домкратами, меняли колёса и ставили на другие рельсы. В Белоруссии, теперь – в Беларуси, меня удивили вывески на местном языке. Раньше я никогда не бывала там. Вспомнилось, как моя мама, преподаватель русского языка, сетовала на то, что как трудно обучать ребят, приехавших из Белоруссии. Она говорила – «переучивать». Слова все очень похожие, но по правописанию, то, что там считается правильным – у нас было не правильно.
Вот и Польша. Напряглись немного. В купе заходит симпатичный молодой человек – таможенник. И вежливо говорит: «Dzie dobry». Слова такие, как у нас, но акцент другой. Я слышу польский язык впервые, но «словив» мелодию этих слов (спасибо папе за мой хороший музыкальный слух), точно так же с улыбкой ответила: «Dzie dobry». Молодой человек внимательно посмотрел на меня чуть потеплевшим и задумчивым взором и… пожелал нам доброго пути.
В Берлине меня удивил вокзал – весь железный. Точнее это было моё такое впечатление. Металлический каркас и стёкла. Очень скупое, даже жёсткое дизайнерское исполнение.
После Берлина мы ехали в вагоне абсолютно одни. Проводница приходила к нам поболтать.
Ехать от Берлина до Парижа в пустом вагоне – необычайно интересно и приятно. Я не отрывалась от окна. Что особенно меня удивило? Совершенно не видно было дикой природы – ни леса, ни полян. Подумала, как же они без этого могут жить? Не так далеко просматривались горы. Вот где дикая природа, думала я.
Проезжая Европу, я видела в окне вагона города, сельские поселения, поля и речки с окультуренными берегами. Как-то мы застряли на полустанке. Я вышла в тамбур, выглянула в открытую дверь. Увидела зеленую траву и радостно выдохнула:
- Трава….
Рядом случившийся пассажир добавил понятливо:
- И петух…
Действительно, недалеко раздалось кукареканье.
И ещё нас удивили палаточные городки, жмущиеся к железной дороге. Их было много. Домики были все самодельные, времянки. Часто над группами таких хижин развивался флаг какой-нибудь страны. На меня эта картина действовало удручающе. А ведь это было ещё до активного переселения в Европу мигрантов из Африки и др. стран!

4. Приехали!
 Наша гостиница прислала за нами такси. Водитель говорил на русском языке. Сразу стал рассказывать, как здесь хорошо и как ему было плохо в Могилёве. Азартно, даже навязчиво, стал объяснять, чем же здесь лучше, чем там.  Нам это было неинтересно, мы с любопытством всматривались в дома, улицы. Вот он – Париж! Молча слушали трескотню водителя. Мне уже начинало казаться, что он сам себя уговаривает, что здесь ему лучше, чем на бывшей родине. А нам  было всё равно – это его выбор. Единственно, когда он в качестве «мощного» аргумента сказал, что там требуху неразумно выбрасывают собакам, а здесь из неё готовят еду, я возразила, что собак тоже надо чем-то кормить. После этого водитель замолчал, лишь подъезжая к гостинице, мельком указал на какой-то дом – мол, здесь находится ресторан «Украина». Но в Киеве на главной площади в это время скакали майдановцы, выкрикивая угрозу «Москаляку на гиляку», поэтому мы, «москали», и не посмотрели в сторону этого ресторана. А, главное, были наслышаны про прекрасную французскую кухню, лучшую в мире, и нам  хотелось, наконец, насладиться ею.
Мы приехали, когда уже темнело, и все прогулки отложили на завтра.
 
5. Здравствуй, Париж!
Утром я выглянула из окна и стала оглядывать всё вокруг. Собственно, пока смотреть было мало, на что – через узкую улочку располагалась, похожая на нашу, гостиница. Таких домов много в старом Париже – средней высоты, песочного цвета, с низкими металлическими решётками на окнах. Эти решётки – их фишка. Мне они очень понравились. Я бы ставила перед ними цветы в горшках. У многих парижан на окнах так и было.
Я рассматриваю противоположную гостиницу, а напротив из окна тоже выглянула женщина. Только она по пояс голая. Хорошо развитые груди почти свисают над мостовой. Она вдыхает воздух Парижа и тоже оглядывается. Видимо, ищет зрителей. Мы встретились взглядами и равнодушно отвернулись друг от друга. Здравствуй, Париж!
В гостинице напротив я рассмотрела их странные туалеты. Там были окна до пола. Когда человек сидит на унитазе, нам можно созерцать его ноги. Как хорошо, что в нашей гостинице таких туалетов не было!
В турпутёвке был предусмотрен завтрак в гостинице. В него входили: яйцо вкрутую, круассан, кусочек сливочного масла, крошечный брикетик джема, пакетик чая, сахар. Недалеко стоял отдельный столик, где можно было взять ещё кукурузных хлопьев и из термоса налить молока. Муж это не любил, а я стала пить молоко с хлопьями. Но, почему-то, чашек постоянно не хватало, и я просила обслуживающих парней:
- Give me a cup, please.
Французского я не знала, только несколько слов. Надеялась на то, что обслуга знакома с международным английским языком. Мне неизвестно было, на каком языке говорили ребята, похожие на арабов, но они меня не понимали. Или делали вид. Я повторяла:
- A cup, cup, please.
Ноль эмоций. Только смотрят своими раздевающими вылупленными глазами. Я машу рукой в сторону чашек на их кухне:
- A cup, please.
А они с меня глаз не сводят. Что они здесь делают? Прохожу и сама беру чашку. Пока я иду мимо них, они разворачивают свои головы и смотрят на мою фигуру сбоку. Я начинаю комплексовать – у меня русский размер. Такая процедура продолжалась каждое утро. Каждое утро я надеялась, что они поймут, что клиент их гостиницы хочет от них, и запомнят, наконец. Но, увы.
Их круассаны я смогла есть только один день. Муж продержался 5 дней. Также мне не понравился их джем и масло. Яйца вкрутую мне надоели ещё в дороге. Я их, вообще, не могу есть каждый день. Завтракала только кукурузными хлопьями. Муж сначала бодро ел яйца, даже моё забирал, намазывал на хлеб масло и джем, но тоже вскоре эта еда ему надоела, и мы стали искать, где бы поесть повкуснее. Но об этом потом.
Позавтракав, мы пошли гулять по Парижу, и я взяла в руки фотоаппарат. Было утро. Я оглянулась, что бы такое интересное сфотографировать? Взгляд мой упёрся в мусор на дороге. Эмоции меня захлестнули. Это Париж! Центр! Что – мне ЭТО фотографировать? Но я быстро взяла себя в руки и решила – буду фотографировать то, что захочу. То, за что я полюбила Париж.
В это время из магазина цветов продавщица вытаскивала горшки и расставляла их у входа. Так везде у них было – очень симпатичная традиция. Идёшь по улице мимо таких магазинчиков – как будто через цветочные аллеи. Красота! Девушка продолжала вытаскивать горшочки, расставляла их и поливала. Вот, решила я, о чём будет мой первый снимок – хрупкая девушка-цветочница, парижанка, расставляет утром цветы. Поздоровалась с девушкой и показала на свой фотоаппарат. Она поняла и кивком дала согласие. Наклонилась над горшками, оттопырила кокетливо попку – фотографируйте! Здравствуй, Париж!
Потом, помимо мусора на дороге, много ещё я видела «язв» в Париже – бомжей всякого рода, грязный туалет в центре города (но это был единственный, увиденный мною) и т.п. Но на это я не обращала внимания. Я фотографировала свой любимый Париж.

6. Первые впечатления
Как хорошо гулять по Парижу! Хорошо здесь быть вдвоём с любимым или дочерью, или хорошей подругой. Могут быть варианты. Но обязательно – с любимым человеком, который с тобой на одной волне. И никаких шумных компаний – иначе исчезнет парижская поэзия.
Мы ходим по заочно знакомым улицам и площадям, заглядываем туда, куда нас тянет – наслаждаемся Парижем.
Сена. Вот она – старинная река. Неширокая. Воды светло-коричнево, мутные.
Вот на реке стоит дебаркадер. Не на этом ли живёт Пьер Ришар? Поднимаю голову, ищу дома с балконами, через которые этот артист перелазил в фильме «Налево от лифта». Да, вот такие балконы с такими же высокими разделяющими решётками.
А вот мост Наполеона с огромной буквой N. Вот известный спуск к реке, где убивали героя Алена Делона в фильме «Тегеран 43».
У Сены две набережные. Одна идёт совсем близко к воде, под мостами. Вспоминается кадр из фильма «Бег», когда русский генерал, в исполнении Ульянова, идёт в белых подштанниках по такой набережной. Кажется, под этим мостом. Здесь сейчас гуляют люди. На крошечном мыске под сенью раскидистого дерева вижу женщину, грустно смотрящую в воду. Если мне будет вдруг грустно и захочется уединиться, я тоже приду сюда. Но, надеюсь, этого не случится.
Ну, а «верхняя», если можно так сказать, набережная – собственно улица. По ней идём, деловито высматривая объекты культуры.
На улицах много огромных платанов. Все они пронумерованы. Красуются незнакомые для меня кусты с розовыми крупными цветами. У нас таких не видела. Вероятно, не климат.
Транспорта, как ни странно, мало. Никаких пробок нет. А в Москве они нас уже замучили. Поразило обилие велорикш. Когда я их фотографировала, водители отворачивались. А, действительно, тяжёлая работа, чем гордиться?

7. Метро
Парижское метро ни в какое сравнение не идёт с нашим шикарным московским. И, к счастью, наше метро дурно не пахнет (тьфу-тьфу-тьфу) – только, максимум, тёплым отработанным воздухом. А у них обычное дело – по утрам в метро ощущается сильный запах мочи. Как это они допускают? Но, чувствуется, борются с этим – поверх отвратительно тяжёлого запаха – свежий запах моющих ароматических средств. Но, думаю, мыть им – не перемыть. И опять я молюсь –  лишь бы нам не опуститься до такого уровня цивилизации! Стены их метро не такие красочные, как у нас. Кафельные, больше похожи на заурядные туалетные. К сожалению, у нас тоже некоторые станции сделали в похожем стиле, но потом, после активной критики, при строительстве новых станций перешли к первоначальному художественному стилю.
Часто в парижском метро можно было видеть стены, небрежно забрызганные краской из баллончиков местными вандалами. Порой, висят афиши эпатажного свойства. Мужики, к примеру, в пушистых штанишках. Мне весело, а другие не смотрят – надоело, наверное.
Не понравились мне лифты в метро. Слышала, что, якобы, и у нас хотели такие же сделать, но хорошо, что не сделали. Не знаю, как бы я ездила на лифтах в метро. Страшно, ведь. Вдруг подсядет какой-нибудь маньяк! Ещё лестницы и переходы у них часто узкие. Неприятно.
А теперь о приятном. В одном из таких переходов услышала красиво звучащую музыку, которая далеко эхом звучно разливалась. Я шла по узкому серпантину перехода и меня, как будто, манила к себе эта музыка. Играла женщина бандуристка. Я заплатила ей большую монетку и, указывая на фотоаппарат, попросила разрешения её сфотографировать. Она, не отрываясь от инструмента, лёгким поклоном разрешила.
И ещё один интересный сюжет. У них есть станция «Stalingrad». Я была совершенно поражена. Значит, они помнят. А мы – нет! Где это отражено? Мне стыдно за нас, и я преклоняюсь за это перед ними. Почему мы-то так вытравливаем свою историю? Почему нам надо забывать, за что погибали наши родители и прадеды? А французы в честь наших побед называют свои станции. Обидно, что-то здесь не так.
Ещё один нюанс и один кадр. На этой станции «Stalingrad», напротив нас, на скамейке сидела группа молодых людей с тёмной кожей. Явно не европейцы. К ним ещё подходила чернокожая женщина с коляской. Как всё перемешалось в Париже! Вавилон.

8. Монмартр
Как не сходить на Монмартр? Монмартр (фр. Montmartre) – название района и самого высокого холма в Париже. Это известное культовое место людей искусства, их почитателей и просто – туристов.
Туда мы пошли пешком. Было воскресение, но на лестнице почти никого не было (все, как правило, поднимаются на фуникулёре), поэтому нам удалось насладиться уединением и не торопясь подняться на знаменитый холм. Лестница была длинная, местами широкая, местами – не очень. На её площадках мы видели красивые резные двери, ведущие во внутренние дворики. Во всём сквозил завораживающий дух времени. Особенно мне понравились двойные перила по центру. Я сразу вспомнила, как весело по ним спускалась Нини (Франсуаза Арнуль) – героиня фильма про Красную мельницу (Мулен Руж) – «Французский канкан».
На холме Монмартр увидели красивый Собор Сакре Кёр. Перед ним, прямо на ступеньках высокой лестницы, сидела девушка и играла на флейте прелестную музыку. Гуляющий народ также сидел на ступеньках, на уважительном расстоянии вокруг флейтистки, наслаждаясь её музыкой и видами Парижа. Сбоку возле Собора энергично наяривала джаз-группа негров. Мне, правда, показалось несколько неуместным здесь грохочущее их присутствие.
Нам удалось попасть в Собор. Сюда нас почти занесла толпа туристов. Была очередь. Я думала, что она ведёт наверх. Делала свои фото и на крышу не собиралась. Отсюда и так виден весь Париж. Но муж удачно сообразил, куда нас понесёт поток, и мы вошли в Храм. Зрелище внутри – потрясающее. Всё в красном освещении и поднимающемся к потомку дыму от множества свечей. Вдоль стен – статуи святых, возвышающиеся над посетителями. Скамьи по центру все заполнены молящимися. Рядом со скамьёй увидела хрупкого юношу, стоящего на коленях со склонённой головой и сложенными на груди ладошками. Очень трогательно. Он не стесняется никого, занят своим разговором с Богом. Сторонние посетители, вроде нас, ходят тихонечко по кругу и выходят в другую дверь. Никто не фотографирует – нельзя, надо уважать чувства верующих.
Мы прошлись по улочке Монмартр, набитой сувенирными лавками с их аляповатой продукцией. Купила только очешник с видом Эйфелевой башни (мои постоянно ломаются), да зонтик, по белому полю которого были разбросаны маленькие Эйфелевые башни, – дождь часто шёл в то время. Здесь нам удалось купить вкусные жареные арабские (или турецкие) колбаски. Зашли в сквер возле Собора, чтобы спокойно их съесть.
Перед нами расстилалась зелёная лужайка, с некоторым углублением посередине, на которой уже кто-то безмятежно валялся. Пока мы сидели там, отдыхая перед обратной дорогой, полянка эта целиком заполнилась лежащими туристами. Совсем как в Сочи на пляже в пиковый сезон. Причём они ложились ногами к центру, а головами – к краю лужайки. Так удобнее, с учётом её уклона. Я поняла, ведь Монмартр – культовое место, и сюда традиционно приходят поваляться  на траве. Ну, а мы скромно посидели на скамейке. Одна дама, укладываясь напротив нас на травку между двумя группами уже лежащих, посмотрела на нас с какой-то извиняющейся и, одновременно, объясняющей улыбкой. Трогательно это всё.
Недалеко пристроились обедать монахини в синих рясах. Я видела, они вышли из этого Храма. Ели свою еду – помидоры, зелень, хлеб. Причём на жёстких, стриженых по пояс человеку, кустах расположились как на столе, постелив большую салфетку. Одеты были одинаково, но понятно было, кто из них старше по чину, потому что одна всё доставала и убирала, ухаживая за другой. 
Сзади нашей скамейки был небольшой спуск в  пустынный двор. Там только одна супружеская пара мирно болтала на скамейке, наблюдая за своим гуляющим ребёнком. Спуск был засеян красивым газоном с крошечными маками (мавританский газон) и засажен декоративными растениями, поэтому, вероятно, никому не приходило в голову ломиться через него в эту идиллию.
Спускались с холма мы на фуникулёре. Сажали строго по несколько человек, и нас чуть не разделили. Я закричала:
- Юра, Юра!
Работник, который нас разделил, засмеялся, повторил за мной:
- Юра, Юра!
И воссоединил нас. Да, знают они имя «Юра». Спасибо Гагарину.
 Потом сели на маленькую железную дорогу, похожую на детскую, которая возила нас вокруг холма. Мы немного поплутали и дважды по ней проехались. Но я не жалела – всё такое симпатичное вокруг! Вот карусель, совсем как со старинной открытки. Вот вдруг настоящий виноградник – это в центре Парижа!  А вот мы оказались у кабаре «Мулен Руж». Оно не работало тогда, но посмотреть на него тоже было интересно. Рядом с ним была крошечная «площадка Мерилин Монро», так я её назвала. Это был круг с бьющим снизу воздухом. Привязанные к кругу ленточки стояли вертикально под струями воздуха. Девушки заходили в круг и тут же с визгом убегали, когда платья их задирал ветерок. Одна молодая женщина долго там стояла, а её мужчина терпеливо ждал. Но она была в брюках.
Забавно мы садились в один такой маленький поезд. Сели, муж хочет купить билет, говорит кондуктору:
- Ticket, please.
А тот как будто не слышит его, обходит стороной, обслуживая других (мы заметили, что некоторые французы не знают и не признают английский язык). Тогда я негромко напела известную песенку Лайзы Минелли из кинофильма «Кабаре»:
- Money-money-money-money,..
И он сразу нам продал билеты. Вот что значит – сила искусства! Напротив нас сидела полная дама, похожая на итальянку. Она засмеялась и повторила за мной:
- Money-money!
И потом всю дорогу не сводила с нас добрых глаз. Правда, мне это не давало расслабиться, но ничего.  Когда сходили с вагончика и муж подал мне руку, я попросила его дать руку и этой даме. Похоже,  она это заметила, но с улыбкой приняла Юрино предложение.

9. Три взгляда Моны Лизы
Лувр. Очереди. Уставшие люди на полу. Мы бестолково плутали по коридорам дворца, когда, наконец, поняли, что ходим по кругу, возвращаясь, всё время, в один и тот же огромный зал, где сильно пахло, pardon, тлением. Мимо пробегали группки туристов с гидом, держащим высоко над головой флажок – чтобы не терять своих экскурсантов. Но нам не хотелось с кем-то бегать по залам. Лучше увидеть меньше, но со своей «скоростью». С вентиляцией в Лувре плоховато. Где-то, вообще, дышать невозможно, и я старалась скорее пройти эти помещения. А где-то дули сильные сквозняки, но, хоть, свежий воздух поступал.
Отчаявшись побродить спокойно по залам, мы решили посмотреть основное – Джоконду. К ней вела народная тропа, на всех углах которой были прикреплены указатели. В начале этого пути на вершине лестницы встречала нас великолепная статуя крылатой Ники. Она как бы парила над идущими. Очень красиво!
Можно было и не смотреть на указатели – толпа сама вела нас к Моне Лизе. И вот, наконец, тот зал, в котором находился её портрет.
Можете считать меня сумасшедшей, можете не поверить мне, но я опишу всё, как было.
Как только я вошла в зал, сразу её увидела – она смотрела на меня с сияющей улыбкой. Она радовалась моему появлению:
- Как хорошо, что ты пришла, как я рада тебя видеть!
Толпа народа окружала меня, все продвигались к небольшой картине, и я вместе с ними. Вот я перед портретом. Кругом суета, гвалт. Вероятно, так изображают восторг. Азиаты делают селфи – фотографируют себя прекрасных на фоне знаменитости. То есть стоят затылком к Моне Лизе и не видят её. Но это их дела. Охранник скучно-сердито повторяет:
- Two minutes, two minutes!
И выпроваживающим жестом отгоняет селфистов.
Я замерла в этом бурлящем потоке. Я не могу оторвать взгляда от Моны Лизы. Она смотрит на меня. Вид у неё умиротворённый, торжествующий. Так встречают дорогого гостя – доброй улыбкой, приятной беседой. Я пришла к ней, смотрю на неё, восхищаюсь. Она довольна, она рада видеть меня. Две минуты прошло, мне надо отходить, но я не могу. Охранник взглянул на меня и, понимающе, промолчал.
Но, наконец, надо иметь и совесть. Сзади ещё много желающих увидеть знаменитость. Поворачиваюсь направо, делаю несколько шагов,  собираюсь уходить. Последний прощальный взгляд на Джоконду и… Я опять поражена! Лицо её посерело, изображает страдание. Встревоженные глаза «кричат»:
- Куда ты, зачем уходишь?
Но я не могу остаться. Я ухожу совсем.
Но ведь я приходила к ней! И я теперь помню нашу встречу.
Много пишут о загадке Джоконды. Я, воочию, убедилась в том, что она есть, загадка. Думаю, что одно из объяснений заключается в том, что старинные мастера писали свои картины дорогими краскам, в которые добавляли растёртые драгоценные камни. Кристаллы преломляли свет и получался интересный эффект с изменением цвета. Не исключаю, что в Лувре это всё учтено с помощью стационарного освещения. Но, конечно, и неоспоримое мастерство художника Леонардо Да Винчи, запечатлевшего Мону Лизу. Эта знаменитая полуулыбка, которая при изменении ракурсов взгляда даёт потрясающий эффект восприятия. Это и многое другое, что мне не дано понять, позволяет нам любоваться Джокондой. Как повезло Парижу – иметь такую красоту! Только лишь за возможность её увидеть стоило приехать сюда.

10. Эйфелева башня
Ах, эти ножки – прекрасные ножки Эйфелевой башни! На площадке под башней хотя бы нет дождя. Мы ждём лифт. Он над нами скрипуче гремит, как груда железа. Отстояли огромную очередь. Скучно в ней стоять, особенно под мелким моросящим дождём. Всюду снуют негры, предлагающие купить зонтики. Их гоняют полицейские. Я озабочена – небо затянуто тучами, что мы увидим с Эйфелевой башни и что мне фотографировать? Жаль. Но надо подняться – как без этого? В наш приезд такая погода почти всё время сопровождала нас.
Вот, наконец, мы наверху. Оглядываюсь вокруг. И – о, чудо! – облака стали рассеиваться. Я смотрю вперёд. Прямо передо мной тучи расходятся, обнажая пейзаж – неширокую извилистую Сену с её коричневатыми водами,  зелёный просторный коридор Марсового поля. Кадр так и просится в фотоаппарат, я его туда и отправила. Одна девушка потом сказала:
- Сколько я видела фото с Эйфелевой башни, Ваше мне больше всего понравилось.
Я с ней согласна. Но это не моё достижение, это – чудо природы.

11. Триумфальная арка
В парижской Триумфальной арке создан музей. Можно подняться наверх и осмотреть окрестности Парижа. Это одна из самых посещаемых достопримечательностей города. Мы, конечно, тоже пришли сюда.
 Их Триумфальную арку тяжело сравнивать с нашей, московской. Они похожи внешне. Но по содержанию…
На сводах и колоннах парижской Арки выгравированы все победы, одержанные наполеоновской Францией. На фасадах изображены батальные сцены из некоторых величайших битв. Представлены фамилии генералов и маршалов той Франции.  Под парижской аркой на колонне я с болью читала: MOHILEW, SMOLENSKO, POLOTSK, KRASNOE… На отдельном щите  под сводами, как выдающаяся победа, – MOSKOWA. Их слава. Здесь можно долго обсуждать, что Москва сдалась без боя. Оставили врагу горящую, пустую столицу. Следовало бы указать не Москву, а Бородино – тоже сомнительная победа Наполеона, но они не стали уточнять. Сражение под селом Красное уходящей Армии Наполеона с Армией Кутузова разгромным для Наполеона не назовёшь, поскольку он всё-таки сохранил остатки Армии и увёл их дальше с нашей земли. Но и победным назвать трудно. В общем, чистое бахвальство. Пришли, год похулиганили в нашей стране, разорили, разграбили всё на своём пути и спешно убрались, гонимые нашей Армией и партизанами, крепостными крестьянами. А теперь гордятся.
А что с нашей Триумфальной аркой? Рада, что относительно недавно нашу Арку обновили, установили не на суетном месте, как раньше. Но – все ли помнят, в честь чего она сооружена? Надеюсь. Но жаль, всё-таки, что музея в Триумфальной арке нет. Нечасто к ней и люди подходят – а зачем? И так всё видно – издали. Украшают арку скульптуры в древнеримском стиле с изображением мифологических богов – Геракла и др. Но далеко не всеми этот стиль был принят. Про Нику, размахивающую лавровым венком, народ говорил, на свой лад, – баба с калачом.
Сначала на Триумфальной арке на двух языках – русском и латинском – была сделана надпись: «Благословенной памяти Александра I, воздвигшаго из пепла и украсившаго многими памятниками отеческаго попечения первопрестольный град сей, во время нашествия галлов и с ними двадесяти языков, лета 1812 огню преданный, 1826».
К этому времени дикари галлы, как предки французов, ушли с исторической сцены 1000 лет назад. Они тогда проиграли в сражениях с римлянами, своими врагами-захватчиками. Слово «языки», как народы, тоже уже давно не употребляли. И тогда какое это имеет к нам отношение? Может, только через масонов, истоки учений которых простираются вплоть до римских школ мистерий? Известно, что к масонам относился весь цвет нашей аристократии. Даже Кутузов. Вот и получается, что галлы опять проиграли древним римлянам в лице наших масонов. Любопытно, что московский митрополит отказался освещать Арку из-за языческих мифологических статуй. Вот такие сложности. И зачем? После реставрации надпись изменили, но суть осталась – разорять нашу страну пришли «галлы с двадесятью языками». Однако народ знал, что это были французы, «шаромыжники». Последнее слово образовалось от французского «cher ami» – «любезный друг» (от обращения солдат отступающей армии Наполеона с просьбой оказать помощь, пощадить и т. д.).
Лично я в этом завуалированном обобщающем представлении  русского подвига через мифологию римлян увидела проявление благородного великодушия к поверженному врагу. Вот всегда мы так. А что делать? Жить-то как-то в Европе надо!

12. Собор Парижской Богоматери
Нам повезло увидеть Собор Парижской Богоматери ещё до его пожара. О, как много мы о нём слышали, читали, видели его в документальных и художественных фильмах! Я с восторженным трепетом смотрела на знаменитый Храм, подробно рассматривая все элементы готического декора Средневековья – множественные страшные химеры, остроконечные башенки, встроенные колонны, ажурные украшения окон и др.
Собор огромный. Мы обошли его кругом. Территория вокруг него была с большим вкусом украшена и благоустроена для отдыха посетителей. Особенно мне понравилась зеркальная аллея. Там среди цветов были установлены высокие зеркала. Мы сфотографировались возле одного из них – Юра удачно, с груди, навёл фотоаппарат на наше отражение в зеркале – остался на память чудесный снимок.

13. Прогулки по Парижу
Недалеко  от нашей гостиницы был католический Храм, к которому часто приводили наши туристические дороги. К сожалению, я не узнала его название. Но один раз мы попали туда на венчание. Просто там собралась толпа, и мы вошли в храм вместе с ней. Никогда не видела католического венчания – было интересно посмотреть.
Сели на самой последней скамье. Там были разложены, как я поняла, программки проведения венчания – что за чем следовало, а также слова некоторых текстов. Вероятно, песен. Сначала священник произнёс свою торжественную речь над стоящими на коленях брачующимися. Потом с боковой кафедры стали по очереди выступать со своими речами гости. Даже девочка-подросток выходила. Периодически все пели что-то торжественно-церковное. Рядом с нами сели опоздавшие юноши и по-французски попросили передать программки – они ко мне лежали ближе. Я не поняла, что юноши сказали, но догадалась и передала. В программках всё было написано по-французски, но по структуре написания её и соответствия выступлениям я начинала что-то понимать.
Юра предложил подойти поближе, там лучше видно. Преодолев свою робость, я согласилась. Тихонечко по краю зала мы подошли ближе и из-за колонны стали смотреть на проведение церемонии. Я рассмотрела молодых. Девушка – вся в белом и в фате, юноша – в чёрном. Платье невесты полностью закрытое, не пышное. Молодые держались очень скромно. Опустив головы, всю долгую церемонию стояли на коленях на красных бархатных подушках.
Тут, по закону подлости, зазвонил телефон –  по роумингу звонила дочь, заволновалась о нас. Мы скорее ушли из Храма.
На высоких ступеньках этого Храма всегда тусовались негры. Один такой, праздно болтающийся, потащился за Юрой и стал клянчить милостыню.  Юра по-русски ему говорил, что не понимает его и советовал идти работать. Действительно, странно было видеть молодого крепкого парня, просящего денег у немолодого уже, скромно одетого прохожего.
Потом мы увидели шествие этих негров. Колонна шла, участники что-то кричали, пели, приплясывали. С ними было несколько и белых. Прохожие почти не обращали на них внимание. Помню, только один молодой человек с какой-то грустной озабоченностью на них стал смотреть. Мне кажется, я его понимала. Навела фотоаппарат на колонну. Один чёрный парень увидел это и откровенно обрадовался. Стал активнее плясать и что-то выкрикивать.
Посетили мы Восточный вокзал – ещё одна старинная архитектурная достопримечательность Парижа. Он был украшен красивыми картинами и познавательными арт-плакатами, и я подумала:
- Вот явный показатель того, что Париж – столица искусства.
Мы вышла с вокзала в приподнятом настроении, под впечатлением высокого декора и пошли по улице, которая была напротив этого вокзала. Жаль, мы не знали, что она насыщена неграми. Мне показалось, что она вся им отведена. В магазинчиках, парикмахерских, с улицы было видно, работали негритянки. На улице же – всюду чёрные бездельники-парни. Я, как всегда, шла первая, высматривая что-нибудь интересное для моего фотографирования, муж – следом. И, как назло, в этот день я нацепила на себя яркий павлово-посадский платок – было прохладно. Скучающие негры с недоумением смотрели на меня. Им, вероятно, непонятно было, почему эта женщина, броско одетая, шатается одна по их улице. Я стянула с себя платок, взяла под руку мужа и скорее-скорее мы ушли с этой улицы.
Вообще, негров в Париже очень много, и они очень навязчивы. Один раз только встретился мне нормальный человек этой расы. Мы ехали в метро, и вдруг молодой негр, явно «белый воротничок», уважительно уступил нам место. Мы не особо в этом нуждались, но приятно было увидеть воспитанного человека.
Гуляем, расширенными глазами смотрим вокруг, фотографируем…Вот знаменитый Пантеон и возле него – огромная статуя голого мясистого монгола. Он просто так стоит, демонстрируя свои телеса, – и всё. Автор – Shen Hongbiao. Девчонки, хихикая, фотографируются под его достоинством.
Конечно, мы много ходили и ездили по Парижу. Многое увидели. Но этот рассказ – не отчёт о нашей поездке. Скорее – зарисовки, запомнившиеся эпизоды, наш взгляд на Париж.

14. Магазины
По магазинам мы почти не ходили – в Москве в это время всё можно было купить. У нас были другие задачи. Исключение сделала книжным магазинам. Я искала ретро открытки артистов – коллекционирую их. Но находила только современные открытки, жаль.
Расскажу забавный случай. Зашла в один книжный магазин. Муж привычно остался ожидать меня у входа, решил покурить. Я прошвырнулась по первому этажу, ничего интересного для себя не увидела, поднялась на эскалаторе на второй этаж. Там тоже ничего для себя не обнаружила. Эскалатор вёл на 3-ий этаж. Я пошла на него. Обратила внимание на то, что за мной по пятам ходит один человек. Посетителей я видела только на первом этаже магазина. На втором этаже и выше их не было. Только этот мой сопроводитель. Что ему от меня надо? Мне стало страшно. Уже не до прилавков, за которыми, кстати, продавцов нет. Я подумала, что здесь принято – сначала набрать товар, а платить на первом этаже. Но мне брать нечего, хочу уже отвязаться от моего преследователя – седоватого блондина в бабочке. Он делает вид, что тоже что-то смотрит, причём постоянно рядом со мной. И никого нигде не видно. Я хочу вернуться назад, но не вижу спускающегося эскалатора. Это был вертикальный магазин-пенал. Едешь всё время вверх. Вот уже 4-ый этаж. Что мне делать? Наверх ведёт уже довольно узкая лестница. Мой преследователь стал подниматься по ней. Будет меня там поджидать? Эскалатора нет. Возможно, он будет на самом верху и опуститься прямо к кассе. Не знаю. Я не хочу к этому маньяку. Вижу в углу лифт. Захожу в него и заказываю самый низ. Оказываюсь в подвале. Мне это не надо. Набираю этаж выше. Уже понимаю, что это грузовой лифт, а не пассажирский. Но мне всё равно – лишь бы вырваться отсюда. Оказываюсь на первом этаже. Выхожу из лифта. Вижу с двух сторон стеклянные двери. Одни ведут на улицу – ура! Через другие двери вижу прилавок с торгующей девушкой. Мне надо на улицу. Двери закрыты. К девушке тоже двери зарыты. Я в западне. Телефон я не взяла. Я просто рвусь на улицу, тряся двери. И мне повезло – они открылись. Замок, видать, хлипкий был. Выскакиваю на какую-то боковую улицу. За мной выбегает та продавщица с первого этажа, которую я видела через двери и которая на меня сначала не реагировала. Кричит:
- Madame, madame!
Я не отвечаю. Оглядываюсь, куда идти. Она опять:
- Madame, madame!
Я уже по-русски в сердцах ей говорю:
- Я ничего не понимаю в вашем магазине, мне ничего у вас не надо!
Она успокоилась и отстала от меня. Но где я? Где муж? Тут я вижу его голову, высовывающуюся в проулок, в котором я стою потеряшкой. Как хорошо, мы опять вместе! С этого момента решаем не расставаться. Страшно, действительно, потеряться в чужом городе.

15. Еда
Духовная пища – это очень хорошо, но ещё хочется кушать. А вот с этим мы, неожиданно, стали страдать. В Париже нам было очень голодно. Особенно, мужу. Мы, как мне казалось, не особо привередливые. Нам бы заскочить, поесть первое-второе и дальше в путь – на просмотр достопримечательностей. Про лягушек, моллюсков разных и даже лобстеров я молчу – не наша еда. Нам бы своего, привычного –  борща или солянки,  шницеля с пюре или жареной рыбки. Но, увы!
Старались заходить в кафе, где у входа висело меню на русском языке, а то с официантом совсем не договоришься. Муж заказывал мясо, соскучился уже. Но мясо у них всегда не прожаренное, с прованскими травами, похожими на сено. Есть невозможно.
В одном кафе попросили дожарить мясо. Унесли  тарелку, вернули с таким же не прожаренным куском мяса, но добавили жареной картошки – тоже малосъедобной, больше похожей на пластмассу. Здесь же я заказала пирожное Монблан – кекс, у них.  Нам принесли блюдечко крема и две чайные ложечки. Официант положил одну передо мной и другую напротив – перед мужем. Невозможно представить, как мы вдвоём с мужем будем хлебать из крошечного блюдечка этот крем. Муж даже не смотрит в эту сторону, он не ест такое. Но разве это пирожное, кекс?
- Is it a cake? – спрашиваю.
- Mont-Blanc», – гордо прогнусавил тощий маленький француз-официант.
В этом кафе за столиком напротив парочка французов наслаждалась едой. Они ели из посеребрённых ведёрок моллюсков из раковин. Таких много в наших речках. Французы прихлёбывали из этих вёдрышек жидкость, черпая её большой ложкой. Запивали вином. Были уже пьяненькие и довольные. Вот это их еда. А нам что делать?
В очередной раз мы ушли из кафе разочарованные и голодные.
Решили питаться магазинной едой. Но купленная ветчинная колбаса была сильно пропитана уксусом, а мясная тушёнка – больше похожа на питание для собак, в лучшем случае. Муж не смог это есть. Выбросили.
Юра с нежностью вспомнил арабские (или турецкие) жареные колбаски, которыми мы перекусили на Монмартре. Вернулись туда. Но этой торговой точки не было. Похоже, она работали только по выходным, а мы в этот раз пришли в обычный день.
И тут мы. с голоду, вспомнили про ресторан «Украина», который нам порекомендовал наш водитель, когда мы приехали в Париж. Мы о нём планово забыли, потому что в этой стране тогда бушевали националисты, ненавидящие русских. А вдруг нас плохо примут? Нальют борща за шиворот или ещё что неприятное сделают. Но, может, обойдётся? В общем, как известно, голод не тётка,  пошли.
Запомнили, что ресторан был где-то рядом, но где точно? Мы тогда не обратили внимание. Искали, ходили кругами вокруг гостиницы – безуспешно. Спросили администратора на ресепшене (он один хорошо знал английский):
- Where is the restaurant Ukraine located?
- On this street, – был ответ.
И рукой указал направление, куда идти, – налево.
Оказалось, это совсем рядом. Как мы его не увидели? Первым в ресторан зашёл самый смелый из нас – муж. Нас встречают. Юра здоровается, по-русски. Ему отвечают и спрашивают:
- Что такой сердитый?
- Есть хочу, – отвечает он.
- Здоровеньки булы! – подхалимски использую я свои скудные познания в украинском языке, ещё со времён Тарапуньки и Штепселя.
- Будь ласка! – широким жестом приглашает нас встречающий хозяин, или кто он здесь, пока было непонятно.
О, наконец-то, борщ! Сочный шницель, прожаренный, с луком! Пюрешечка со сливочным маслом! Хозяева, видя, как мы всё это уплетаем, говорят между собой:
- Сейчас горилки закажут и будут петь.
- Ну, это вряд ли,  –  говорю я мужу, но чтобы и они услышали.
Хозяин подошёл к нам, спрашивает, как нам понравился обед, откуда мы, почему раньше не приходили? Мы тоже его расспрашивали, как они тут живут-работают? 
Завязалась мирная, даже задушевная беседа. Мы очень жалели, что не зашли в их ресторан раньше. Хозяин тоже искренне сожалел об этом.
Мы ещё один раз зашли сюда. А потом нам надо было уезжать. С нами стали прощаться, кажется, все члены этого небольшого коллектива ресторана. Мне и сейчас хочется плакать, вспоминая, как мы стояли против них. Какими грустными глазами смотрели на меня девушки-буфетчицы, спрашивая, куда мы едем? И с какой понимающей грустью я им отвечала:
- В Москву.
Мы уезжаем. Они остаются…

16. Дорога домой
Всё, уезжаем. Купили курицу в дорогу, кстати, тоже невкусную. Турагентство прислало нам то же такси, которое привезло нас сюда, с тем же шофёром. Прощаемся с ним с лёгкой грустью.
Едем на поезде, смотрим в окошко. Всё уже знакомо. Никаких особых приключений.
Единственно, несколько удивил проезд через Белоруссию, точнее Беларусь. Таможенник с большим недоверием отнёсся к тому, что мы ничего не везём из Парижа.  Мы ему объясняем, что мы чистые туристы. Не верит. Требует подробного отчёта о покупках. Перечисляем: зонтик от дождя, открытки, очешник, очки мужу (его сломались). Он разочарован. Не понимает, что всё то, что нам надо, мы можем купить в Москве.  На стене в купе висит мой плащ и на нём – та павлово-посадская шаль. Перед уходом таможенник прошарил широким жестом мой плащ с платком. Даже противно стало.
- Что он искал? – спросил сам себя муж, –  Калашникова, что ли?
Да, не понял таможенник нас. Вроде, братская республика… Я с грустью вспомнила симпатичного таможенника-поляка.
В Белоруссии меня удивили ещё два эпизода. Поезд медленно тащился через Брест. Вдруг на наше окно стали наскакивать два парня. Я на них смотрела, как на мартышек в зоопарке, и не сразу поняла, что они замахивались на меня кирпичами. Увидев, что я не испугалась, стали наскакивать на другое окно. Я сказала об этом проводнице и спросила, не защищены ли окна от таких диверсий? Нет.
Ещё мне не понравилось в Бресте, что на стене одного из зданий, выходящих на железную дорогу, были написаны похабные слова про нашего руководителя страны. Что, никто не проверяет, какими лозунгами «потчуют» здесь проезжающих? Нигде я такого неуважения к нашей стране не видела. Был август 2014г…
Но, наконец, мы приехали в Москву. Ночной тёплый мегаполис. Такси с приятной музыкой.  Мы дома.
Поездку в Париж вспоминаем с огромной теплотой. Очень довольны, что съездили. Я рада, что моя мечта сбылась, очень благодарна за это мужу и не перестаю ему об этом говорить.


Рецензии
Светлана, как узнаваем Париж в Вашем произведении! Каждый его видит по-своему, видит то, что хочет увидеть. Вам удалось передать и шарм и шик этого города. Вглядываюсь вместе с Вами в знакомые места. Его невозможно не любить, несмотря на грязное метро и беженцев. Скорее нужно чувствовать этот город, понять его. Ваш Париж понравился естественностью, без ретуши. С уважением, Виктория.

Виктория Романюк   24.01.2023 17:03     Заявить о нарушении
Спасибо, Виктория, за понимание!
С уважением.

Лысенко Светлана   24.01.2023 17:05   Заявить о нарушении
Да, кстати, если смотреть по главкам, там есть мои фотографии.

Лысенко Светлана   24.01.2023 17:07   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.