Частная условность и тотальная видимость

Как-то заступал я на пост: вышел на крыльцо за пять минут до передачи карабина и обязанности охранять спящую казарму, не спеша выкурил сигарету и подошёл к  часовому на «КПП»:
- Пост принял, - упреждая караульного протянул за СКС руку.
- Пост сдал, - подыграл уставному порядку юный, почти школьник, боец с нехарактерным для войны позывным «Святой», отдавая карабин.

Подобие армейского порядка было соблюдено. Но это пример  его условности. Потребовался почти месяц пребывания на Донбассе, чтобы понять простую, казалось бы, истину: видимость армейского порядка здесь имеет особое значение. Даже - самостоятельное. Объяснение  этому феномену я находил в сложности  задачи. Переформатирование повстанческой армии Донбасса в нечто схожее с российской -  не восьмидесятый, конечно, уровень, но все же.
На первом этапе – весной пятнадцатого – армию «патрона» армия ЛДНР могла разве что имитировать и в чём-то ей подражать. Создавать копии и симулякры. На изменение её сущности требовался ни один год целенаправленной работы. И специалисты - кадровые военные.
Как-то Троцкий сравнил «Красную армию» с редиской: мол, красная снаружи, а внутри - белая. Под «белой» в этом сравнением понималось, что крестьянский менталитет большинства мешал строительству истинно революционной армии.  На Донбассе воевали, прежде всего, местные мужики, простой рабочий люд. Вышло то - что вышло. «Махновщина», но не в чистом виде, а разбавленная постсоветской ментальностью.
Итак, вокруг  полным ходом шло переформатирование ополчения.  И многие «дэнээровцы» находились в неопределённом статусе. «Человеку с ружьём» тогда могли в один момент изменить статус героя и защитника на статус участника незаконного вооружённого формирования со всеми вытекающими. Посему многие российские добровольцы потянулись на родину. Местным же отступать было некуда: либо иди «на гражданку» (часто – безработным), либо - «в структуры» армии и силового блока. Авторство этого порядка принадлежало Москве. Творческого  в реализацию «проекта» местным начальством привносилось совсем чуть-чуть. Разве что свои принципы отбора и подбора кадров на руководящие позиции в армии и силовом блоке. Так первым командующим Республиканской гвардии ДНР в звании генерал майора стал двадцатисемилетний парень с позывным «Ваня Русский». После гибели Захарченко, отправленный "на подвал" под следствие. Больше о нём ничего не слышно. Бытует мнение, что - и не услышим.
Словом,  действительной или мнимой «махновщине» Донбасса стала противостоять  немалая сила. И желающих перечить ей почти не нашлось. Начался исход российских добровольцев. Ушло  даже «вольное казачество». Однако обычный для армии порядок тут ещё долго был в диковинку. 
Говорят: слабая власть – плохой порядок. При мне порядка было точно немного. Только его подобие. Эта ситуация,  когда есть понимание того, что плохо, а что хорошо, но до перемен еще далеко. Проще прикрыть сей срам «фиговым листком». Видимость тогда  побеждала реальность.
В отличие от «девятой» - в «восьмой» роте даже был подвижной пост: двое караульных обходили по установленному маршруту почти всю территорию расположения. Автомат, правда, был без патронов и вообще не мог стрелять, поскольку был нарочно испорчен. Однако для создания видимости охраны годился. Жизнь протекала в стиле постмодерна: граница между реальным и виртуальным мирами была стерта. Караульные, казалось бы, обходили все «закутки», но ничего подозрительного не замечали. А на каждом построении командиры «докладывали» об  очередном случае мародёрства.
Чаще всего в ДНР «мародёрили» металл. Система работала повсеместно: пункты приёма металлолома размещались чуть ли ни на каждой улице Донецка. Вот и у нас день ото дня пропадал кусок кабеля, содержащего цветной металл. Рубили его «понемногу»,  будто расходовали некий общественный запас. Об удовлетворяемых нуждах было несложно догадаться: алкоголь и сигареты.
Итак, мародёрство было, но «мародёров» не было. Их никто не видел и не слышал. И никто не мог понять, как это они так ловко орудуют. Командиры «в бессилии» лишь грозились вычесть из денежного довольствия  роты весь нанесённый предприятию ущерб. Такая вот намечалась щадящая коллективная ответственность. В тот  момент меня и «пробила» догадка: командиры негодуют так же для видимости, как и бойцы караулят. И этим «ремеслом» все овладели в совершенстве. На сохранность же имущества  предприятия (как бы вверенного военным), похоже, давно все плюнули. Либо разуверились, что его вообще можно уберечь в тех условиях.
 Много позже один из командиров ополчения «Варяг» мне скажет, что идеология того периода на Донбассе была и «красной» и «зелёной» одновременно. Иначе, у «буржуйского добра» защитников почти не находилось. В то время как за мародёрство у граждан и общества даже бывали расстрелы. За тот же металл, принадлежащий городу.
 Мне запомнилась шутка молодых ополченцев, которые обратили внимание на календарную дату одного из апрельских дней: мол, «укропы» скоро получат жалование, и неплохо было бы сходить за «линию разграничения». Такое вот  мародёрство в представлении смеховой культуры Донбасса. Совсем не осуждаемое.