Роберт Говард - Копье и клык

Robert Howard: Spear And Fang
 
     А-эя присела у входа в пещеру, наблюдая за Га-нором изумленным взглядом. Занятия Га-нора очень интересовали ее, как и он сам. Но сейчас Га-нор был слишком занят своей работой, чтобы заметить ее. Факел, воткнутый в узкую щель, тускло освещал просторную пещеру, и в его свете Га-нор старательно рисовал фигуры на стене. Кусочком кремня он нацарапал контур, а затем веточкой, смоченной в охре, завершил образ. Результат был грубым, но свидетельствовал о настоящем художественном гении, борющемся за свое выражение.
     Мамонта он пытался изобразить, и глаза маленькой А-эи расширились от удивления и восхищения. Превосходно! Что такого в том, что зверю не хватало ноги, и у него не было хвоста? Лишь соплеменники, только что выбравшиеся из тьмы крайнего варварства, были его критиками, а для них Га-нор был непревзойденным мастером.
     Однако не ради того, чтобы наблюдать воспроизведение мамонта, А-эя пряталась среди скудных кустов у пещеры Га-нора. Восхищение картиной не могло сравниться с чувством полного обожания, с которым она благосклонно смотрела на художника. Действительно, Га-нор не был неприятен ее взгляду. Он был высок, ростом более шести футов, худощавого телосложения, с мощными плечами и узкими бедрами, комплекцией бойца. Его руки и ноги были длинными и тонкими, а черты лица, высвеченные в рельефный профиль в мерцающем свете факела, были точеными, с высоким широким лбом, увенчанным гривой песочного цвета волос.
     На саму A-эю было тоже очень приятно смотреть. Ее волосы, как и глаза, были черными и волнами спадали на стройные плечи. На ее щеке не было охровой татуировки, потому что она еще не была замужем.
     И девушка, и юноша оба были идеальными представителями великой расы кроманьонцев, которая пришла неизвестно откуда и провозгласила и подтвердила свое превосходство над зверями и зверолюдьми.
     A-эя нервно огляделась вокруг. Все понятия об обычаях и табу были довольно ограниченными и строго соблюдались среди диких народов.
     Чем примитивнее раса, тем нетерпимее ее обычаи. Порок и распущенность могут быть нормой, но открытое явление порока - избегается и презирается. Поэтому, если бы А-эя была обнаружена прячущейся рядом с пещерой не женатого молодого человека, ее участью стало бы осуждение за постыдное поведение и, вероятно, публичная порка.
     Чтобы все было пристойно, А-эя должна была вести себя как скромная, застенчивая девушка, и искусно пробудить интерес молодого таланта, не выказывая открыто своих намерений. Затем, если бы она понравилась юноше, последовал период публичных ухаживаний с помощью грубых любовных песен и музыки, извлекаемой из тростниковых свирелей. Потом договор с ее родителями, а далее - брак. Или вообще без ухаживаний, если возлюбленный был богат.
     Но маленькая А-эя сама была частичкой прогресса. Скрытые взгляды не смогли привлечь внимание молодого человека, который, казалось, был полностью поглощен своим делом, поэтому она выбрала нетрадиционный способ слежки за ним в надежде найти возможность завоевать его расположение.
     Га-нор отвернулся от завершенной работы, потянулся и бросил взгляд на вход в пещеру. Как испуганный кролик маленькая А-эя пригнулась и умчалась прочь.
     Когда Га-нор вышел наружу, он был слегка озадачен, обнаружив небольшие изящные следы в мягкой глине за пределами своего жилища.
     Мрачная A-эя направилась к своей собственной пещере, которая, как и большинство других, находилась на некотором расстоянии от пещеры Га-нора. При этом она заметила группу воинов, о чем-то возбужденно разговаривающих перед пещерой вождя.
     Простая девушка не стала бы прислушиваться к разговорам мужчин, но любопытство А-эи было столь сильным, что она, рискуя получить нагоняй, осмелилась подойти ближе. Она услышала слова «след» и «гур-на» (человек-обезьяна).
     Следы гур-на были найдены в лесу недалеко от пещер племени.
     «Гур-на» было ненавистным и кошмарным словом для обитателей пещер, поскольку существа, которых соплеменники называли «гур-на», или люди-обезьяны, были волосатыми монстрами другой эпохи, звероподобными неандертальцами. Их боялись больше, чем мамонтов или тигров, ибо они правили лесами, пока не появились кроманьонцы и не начали жестокую войну против них. Обладая великой силой и скудным умом, дикие, грубые и склонные к каннибальству неандертальцы внушали соплеменникам А-эи отвращение и ужас - ужас, переданный через века в историях о людях и гоблинах, оборотнях и зверолюдях.
     В те времена их количество уже уменьшилось, но они стали хитрее. Они больше не бросались в бой с яростным ревом, но таинственные и страшные бродили по лесам, превращаясь в ужас для всех зверей, погруженные в свои жестокие мысли, наполненные ненавистью к людям, изгнавшим их с лучших охотничьих угодий.
     Кроманьонцы постоянно преследовали их и убивали, пока те затаив обиду не ушли далеко в глухие леса. Но страх перед ними остался у соплеменников А-эи, и ни одна женщина не ходила в джунгли в одиночку.
     Иногда дети убегали в леса и часто не возвращались обратно, а отправившиеся на их поиски обнаруживали лишь следы ужасного пира и отпечатки на земле, которые не были ни звериными, ни человеческими. И тогда охотничий отряд собирался и уходил охотиться на монстра. Иногда тот бросался в бой и был убит, а иногда - убегал от них и скрывался в глубине леса, куда мужчины не осмеливались следовать за ним. Однажды охотничий отряд, распаленный погоней, преследовал убегающего гур-на в глухом лесу, и там, в глубоком ущелье, где нависающие ветви деревьев закрывали солнечный свет, множество неандертальцев набросилось на них.
     Так что больше в те чащи они не ходили.

     A-эя повернулась, взглянув на темный лес. Где-то в его глубине затаился зверочеловек, чьи свиные глазки сверкали ненавистью, злобные, кошмарные.
     Кто-то появился перед девушкой. Это был Ка-нану, сын советника вождя. Она отстранилась, передернув плечами. Ей не нравился Ка-нану и она его боялась. Он ухаживал за ней с насмешливым взглядом, как будто делал это просто для развлечения и мог взять ее в любой момент, когда захочет. Он схватил ее за запястье.
     - Не отворачивайся, прекрасная дева, - сказал он. - Это твой раб, Ка-нану.
     - Отпусти меня, - ответила она. - Я должна сходить к источнику за водой.
     - Тогда я пойду с тобой, лунная услада, чтобы ни один зверь не причинил тебе вреда.
     И он отправился с ней, несмотря на все ее протесты.
     - Вне поселения бродит гур-на, - строго сказал он ей. - Правомерно, чтобы мужчина сопровождал даже незамужнюю девушку для ее защиты. А я - Ка-нану, - добавил он другим тоном, - не противься мне слишком сильно, или я научу тебя послушанию.
     A-эя кое-что знала о жестоком нраве этого человека. Многие девушки из племени благосклонно смотрели на Ка-нану, потому что он был больше и даже выше Га-нора, и более красив в своей безрассудной, жестокой манере. Но А-эя любила Га-нора и боялась Ка-нану. И лишь страх перед ним удерживал ее от слишком сильного сопротивления его решению. Га-нор был известен своей нежностью с женщинами, хотя и был слегка невнимателен к ним, в то время как Ка-нану, тем самым являя себя еще одной частичкой прогресса, гордился своими успехами в отношениях с женщинами и пользовался своей властью над ними в довольно грубой манере.
     А-эя обнаружила, что Ка-нану следует бояться больше, чем зверя, потому что у источника, находящегося вне поля видения пещер, он заключил ее в свои объятия.
     - А-эя, - прошептал он, - моя маленькая антилопа, наконец-то я получил тебя. Тебе не сбежать от меня.
     Напрасно она боролась и умоляла его. Подняв ее своими могучими руками, он зашагал прочь в лес.
     Она отчаянно пыталась вырваться, отговорить его.
     - Я недостаточно сильна, чтобы противостоять тебе, - сказала она, - но я обвиню тебя перед всем племенем.
     - Ты никогда не обвинишь меня, маленькая антилопа, - сказал он, и она прочла другое, еще более зловещее намерение на его жестоком лице.
     Все глубже в лес он уносил ее и остановился посреди поляны, когда его охотничий инстинкт подал сигнал тревоги.
     С деревьев перед ними спрыгнуло ужасное чудовище, волосатое, уродливое, кошмарное существо.
     Крик A-эи эхом разнесся по лесу, когда это существо приблизилось. Ка-нану, испуганный и с побелевшими губами, уронил А-эю на землю и велел ей бежать прочь. Затем, вытащив нож и топор, шагнул вперед.
     Неандерталец бросился в атаку на своих коротких искривленных ногах. Он был покрыт волосами, а черты его лица были более отвратительными, чем у обезьяны, из-за гротескных человеческих черт, что проступали в них. Плоские, раздувающиеся ноздри, выступающий подбородок, клыки, отсутствие лба, огромные, безмерно длинные руки, свисающие с покатых широких плеч - это чудовище показалось испуганной девушке самим дьяволом. Его обезьяноподобная голова едва доходила до плеч Ка-нану, но, судя по всему, он весил больше воина почти на сто фунтов.
     Монстр несся вперед, словно буйвол, и Ка-нану встретил его прямо и смело. Кремневым топором и обсидиановым ножом он наносил удар за ударом, но топор был отброшен в сторону, словно игрушка, а рука, сжимающая нож, хрустнула, подобно сухой ветке, в уродливой руке неандертальца. Девушка видела, как сын советника оторвался от земли и взлетел в воздух, видела, как он летел через всю поляну, как чудовище прыгнуло следом за ним и разорвало его на части.
     Тогда неандерталец обратил внимание на нее. Новое выражение появилось в его отвратительных глазах, когда он неуклюже двинулся к девушке, его огромные волосатые руки, заляпанные в темной крови, протянулись к ней.
     Не в силах бежать, А-эя лежала, дрожа от ужаса и страха. И тогда чудовище притянуло ее к себе, злобно глядя ей прямо в глаза. Монстр перекинул бедняжку через плечо и помчался между деревьями; и девушка, находясь в полуобморочном состоянии, прекрасно понимала, что он несет ее в свое логово, куда ни один мужчина не посмеет отправиться, чтобы ее спасти.

     Га-нор спустился к источнику испить воды. Он мимоходом заметил слабые следы парочки, которая прошла здесь до него. И так же отметил, что они не вернулись.
     Каждый след имеет свои индивидуальные черты. Мужчиной, как он понял, был Ka-нану. Другой след был точно таким же, что он обнаружил перед своей пещерой. Он удивился, но не проявил интереса, ибо Га-нора мало что интересовало, кроме рисования картин.
     Затем у источника он заметил, что следы девушки исчезли, а мужчина направился к лесу, и его следы стали более глубокими, чем прежде. Следовательно, Ка-нану нес девушку.
     Га-нор не был глупцом. Он понял, что мужчина унес девушку в лес не с хорошими намерениями. Если бы она хотела пойти с ним, ее не нужно было нести.
     Теперь Га-нор (еще один знак прогресса) был намерен вмешаться в дело, не относящееся к нему. Возможно, другой мужчина пожал бы плечами и пошел своей дорогой, размышляя о том, что было бы нехорошо мешать сыну советника. Мало что могло пробудить интерес Га-нора, но как только он пробуждался, Га-нор был склонен довести дело до конца. Более того, хотя он и не был известен как воин, он никого не боялся.
     Поэтому он проверил топор и нож за поясом, поудобнее перехватил копье и двинулся по тропе.

     Все дальше и дальше углубляясь в лес, нес неандерталец маленькую А-эю.
     Места вокруг были тихими и злыми, ни птицы, ни насекомые не нарушали царящую здесь тишину. Сквозь нависающие деревья почти не проникал солнечный свет. Двигаясь бесшумно, неандерталец торопливо продолжал свой путь
Звери уходили с его дороги. Однажды большой питон проскользнул через джунгли, и неандерталец устремился к деревьям с удивительной скоростью для столь огромного тела. Однако он не чувствовал себя как дома и на деревьях, даже больше чем A-эя.
     Раз или два девушка мельком видела других монстров, похожих на ее похитителя. Очевидно, они далеко зашли за нечеткие границы территории обитания ее народа. Остальные неандертальцы их избегали. Было очевидно, что они жили как звери, объединяясь только против какого-то общего врага, да и то не всегда. В этом и была причина успеха войны кроманьонцев против них.
     Монстр перенес девушку через овраг, а затем втащил в пещеру, маленькую и слабо освещенную тусклым светом снаружи. Он грубо бросил пленницу на пол, где она осталась лежать, слишком напуганная, чтобы подняться.
     Чудовище смотрело на нее, словно какой-то лесной демон. Он даже не разговаривал с ней, как это сделала бы обезьяна. Неандертальцы не владели речью.
     Он предложил ей мясо, конечно же, сырое. Ее разум помутился от ужаса, когда она увидела, что это рука ребенка кроманьонца. Когда он увидел, что она не хочет есть, то сожрал мясо сам, разрывая плоть большими клыками.
     После он схватил девушку сильными руками, поранив ее мягкую плоть. Он провел грубыми пальцами по ее волосам, и, когда увидел, что причиняет ей боль, то, казалось, исполнился дьявольской радости. Он выдергивал пучки ее волос, наслаждаясь мучениями своей прекрасной пленницы. A-эя стиснула зубы и не стала кричать, как сделала вначале, и вскоре он прекратил.
     Одежда из леопардовой шкуры, которую она носила, казалось, приводила неандертальца в ярость. Леопард был его исконным врагом. Он сорвал шкуру с девушки и разорвал ее на куски.
     Тем временем Га-нор спешно двигался через лес. Он почти бежал сейчас, а его лицо было похоже дьявольскую маску, потому что он наткнулся на окровавленную поляну и обнаружил следы чудовища, ведущие прочь от нее.
     А в пещере в овраге неандерталец потянулся к А-эе.
     Она отскочила, он метнулся за ней. Он загнал ее в угол, но она проскользнула под его рукой и отбежала. Однако он все еще находился между ней и выходом.
     Если она не сможет пройти мимо него, он снова загонит ее в угол и схватит. Поэтому А-эя сделала вид, что отпрыгивает в сторону. Неандерталец неуклюже двинулся в том же направлении, а она в это время словно ловкая кошка прыгнула в другую сторону и, проскочив мимо него, выскочила наружу.
     С яростным ревом он бросился за ней. Под ее ногой сдвинулся камень, и А-эя рухнула на землю; прежде чем она смогла подняться, сильная рука схватила ее за плечо. Когда монстр снова тащил ее в пещеру, она кричала, дико, неистово, без всякой надежды на спасение, всего лишь вопящая женщина в лапах кошмарного зверя.
     Га-нор услышал этот крик, когда приблизился к оврагу. Он скользнул к пещере быстро, но осторожно. Когда он заглянул внутрь, багровая пелена ярости застила ему глаза. В тусклом свете пещеры огромный неандерталец стоял, устремив свиные глазки на своего врага, уродливый, волосатый, залитый кровью, а у его ног лежало белое тело А-эи, которое резко контрастировало с мохнатым чудовищем, и ее длинные волосы были стиснуты в окровавленной руке.
     Неандерталец взревел, отпустил пленницу и бросился в атаку. Га-нор встретил его, но не стал противопоставлять свои силы невероятной мощи врага, а отпрыгнул назад и выскочил из пещеры. Его копье метнулось словно молния, и монстр заревел, когда оружие пробило его руку. Снова отпрыгнув, воин резко выдернул копье и слегка пригнулся. Неандерталец вновь атаковал, и снова воин отскочил и нанес удар, на этот раз целясь в большую волосатую грудь. Так они и сражались, скорость и интеллект против грубой силы и свирепости.
     Внезапно огромная взбивающая воздух рука чудовища ткнула Га-нора в плечо и отбросила его на дюжину футов; раненая рука воина стала бесполезной на какое-то время. Неандерталец бросился следом, но Га-нор откатился в сторону и вскочил на ноги. Снова и снова его копье проливало кровь монстра, но, казалось, это только усиливало его ярость.
     Затем, прежде чем воин успел осознать это, стена оврага оказалась у него за спиной, и он услышал крик А-эи, когда монстр обрушился на него. Копье было вырвано из руки Га-нора, а сам он был стиснут в лапах своего врага. Огромные руки обхватили его шею и плечи, чудовищные клыки искали его горло. Га-нор сунул локоть под выступающий подбородок своего противника, а свободной рукой снова и снова наносил удары по отвратительному лицу; удары, которые давно свалили бы обычного человека, но которые неандерталец, казалось, даже не замечал.
     Га-нор почувствовал, как сознание медленно покидает его. Сильные руки сокрушали его, угрожая сломать ему шею. Через плечо своего врага он увидел приближающуюся девушку с большим камнем в руках и показал жестом, чтобы она отступила.
     С большим трудом он протянул руку над конечностью монстра и нащупал свой топор. Но они были так близко друг к другу, что он не смог его достать. Неандерталец решил переломить своего врага, как ломают сухую ветку. Но локоть Га-нора был под его подбородком, и чем сильнее неандерталец давил, тем глубже вонзался локоть в его волосатое горло. Вскоре он осознал этот факт и отбросил Га-нора от себя. Когда он это сделал, воин сумел выхватить топор и с яростью усиленной отчаяньем нанес удар, расколов чудовищу череп.

     В течение минуты Га-нор стоял, слегка пошатываясь, над своим противником, затем он почувствовал гибкое тело в своих руках и увидел красивое лицо рядом со своим.
     - Га-нор! - прошептала А-эя, и Га-нор обнял девушку.
     - Ту, за которую сражался, я сберегу, - сказал он.
     Так получилось, что девушка, которая была унесена в лес в лапах похитителя, вернулась в объятиях возлюбленного и супруга.