Аленушка

 Кому Сергеевна, кому Алена, но я предпочитаю  звать её  Аленушкой. Только про себя, вслух будет слишком фамильярно, да и робею.
В ней хорошо всё: как она ходит, как сидит перед «компом» и морщит лобик, сводя концами упрямый отчет. Я несу ей горячий кофе, благодарит глазами, держит кружку обеими руками и прихлебывает, как птичка, мелкими глоточками. Уловит на себе долгий взгляд и улыбнется в ответ. И забудет что я есть…А я покраснею, будто меня застали за чем то предосудительным.

На Аленушку всегда легко и приятно смотреть. Есть у нее одна особенность: там, где находится она, становится светлее. И теплее! Чтобы это заметить, нужно только одно условие: видеть ее и общаться, хотя бы изредка.

Алена видит мир глазами не желающего взрослеть ребенка: они у нее большие, серые. Чистые, доверчивые и слегка наивные. Махнет ресницами, будто бабочка вспорхнула с одного цветка на другой. Эту бабочку невозможно обидеть: на это способен, разве что, совсем деградировавший отморозок, и то, вряд ли. Только смотреть, затаив дыхание, изо всех сил стараясь не коснуться руками или дурной мыслью: невозможно, в здравом смысле разрушить это очарование. Это цветок, на который разрешается только дышать и любоваться, но нельзя трогать. Он способен уловить даже темную мысль. Поймет недоброе и сразу свернется, робко спросит: зачем вы так, почему? Разве я виновен в том, что не такой как все? «Не обрывайте лепестки, оставьте их на розах. Они погибнут от тоски, застыв в нелепых позах!» Здорово…прямо про Аленушку.

Наверное, это понимаю не только я, но и другие. Знаю, что не правильно, так не должно быть. Каждая женщина имеет право на своего мужчину, на дом, семью. Но, вероятно, бывает!  Поэтому, в свои тридцать шесть лет Алена живет сама, и не была замужем. Я давно подозреваю, что цветы, дарим ей только мы, сослуживцы. Но предполагаю, они видят в ней тоже, что и я.
Вообще, в обычных разговорах, она для нас запретная тема: Аленушка слишком хороша, чтобы потревожить ее неосторожным словом. Мы бережем ее, как лелеют, в глубине души, тайное и  сокровенное.
В уютной квартире их двое: она и мама, тихая, опрятная старушка с мудрым взглядом учительницы прошлого века.

Чувства, которые вызывает у меня Аленушка, совсем не похожи на те, которые возникают между мужчиной и женщиной. Люди-и! Я не могу увидеть перед собой женщину! Кто тогда она? Ангел? Сбежавшая с полотен Эрмитажа безмятежная Ева? Или Аленушка, но Васнецова?
Милые беглянки торопятся, в спешке оставляют незапертыми двери сказочной жизни, из которой убежали, не той, которой мы живем! Они струятся флюидами добра и красоты, и настолько мощны, что намертво убивают даже самый крохотный зародыш пошлости, как развеянный в воздухе ингалятор антисептик. Излечивают самые глубокие сердечные раны, вскрывают накопившиеся нарывы в глубинах душ и щедро наполняют их целебным бальзамом. При них невозможно быть нескромным: обычная развязность становится пошлостью, легкая интрижка – банальной похотью. Аленушка как добрая фея, отсекает от жизни все лишнее, видит скрытые желания и мечты и никогда не посмеется над ними: это для неё слишком важно и серьезно, мечта, какой бы она ни была. Глянет восторженным взором, и чужая душа обнажается в трепетном ожидании доверия и встречного понимания.  Красота, помноженная на эти глаза – страшная сила! Но приносит она счастье самой обладательнице этого дара жизни и природы?

Вчера Аленушка задержалась в офисе, а мне пришлось внезапно вернуться. Дверь была приоткрыта, я вошел бесшумно. Она стояла у окна, спиной ко мне.. Я видел ее отражение в темном стекле, почти как в зеркале.
Она плакала, вытирала уголки глаз скомканным платком. Стояла долго. Потом глубоко вздохнула,  повернулась и увидела меня…

Она ничего не сказала, только улыбнулась: печально и грустно. «  Я плакала! Пустяки, немного взгрустнулось!» Это я прочел в ее выплаканных глазах. Аленушка вернулась за стол, сжала обеими руками холодную кружку, смотрела в матовый свет экрана… Она не искала утешений. Но я принес ей новую чашку, чтобы она согрела об нее застывшие руки…

Ангелы тоже плачут. Только в одиночестве и от одиночества. Они несут в мир свой Свет, и им грустно от того, что это тепло часто растрачивается бездумно и глупо. Они приносят счастье, но раздают его настолько – что забывают оставить себе даже крохотную капельку…

«Я видел сон: печальный ангел, грустит над светлою водой, крыло сложил, душой изранен… и тихо  плачет над собой...»