Светлый уровень Небытия. Почтальон. Часть-3

Тогда Вера Островская на уроке биологии прислала ему записку и предлагала встретиться  в воскресение на том же  Тихом бульваре, у того же Лебяжьего фонтана. Прочитав, Геннадий посмотрел в её сторону - не шутка ли? Та улыбнулась и слегка кивнула головой.
Первая красавица в классе назначила ему свидание! Здесь было что-то не так...
В свои шестнадцать на Веру уже в открытую заглядывались взрослые парни. Она это знала и специально одевалась так, чтобы им было на что посмотреть. Вот и на свидания пришла в расклешёной юбке, выше колена, которая волнительно парусила от лёгкого дуновения ветерка и блузке из тонкого ситца, с глубоким декольте. Её, по-видимому забавляло, что парень сильно смущался от вызывающе-откровенного наряда. Когда они проходили мимо небольшой кафешки, где на открытой веранде стояли столики, Вера попросила купить ей кофе и кекс. Денег  у Геннадия хватило только на одну порцию, поэтому себе пришлось отказать. Последний кусочек кекса раскрошился в пальцах девушки, когда она поднесла его ко рту и крошки залетели в лифчик. Она поднялась, наклонилась над столом, расстегнула блузку и, даже не отвернувшись, стала их вытряхивать. При виде полуобнажённой груди, Геннадий покраснел и опустил голову. Потом они ходили по бульвару и Вера специально стала задавать провокационные вопросы.
- Я красивая? Я тебе нравлюсь? Ты меня сможешь полюбить?
Да, в неё были влюблены все парни в классе. И не только в их классе.
- А как же Гриша Казаков? - спросил Геннадий.
У них была своя компания: Миронова, Шаллер, Бондарь, Казаков, Островская, Форсун. Компания умных, красивых, способных. Отпрыски элиты общества. Яркие личности, как звёзды на фоне вселенской тьмы, притягивали "сирую массу". Дружить с ними считалось престижно, но они не всех принимали в свой круг. Геннадий не попадал в их число, поскольку был сирый и посредственный и не вызывал никакого интереса.
- Надоели они мне... Гришки, Мишки, Сашки... - с грустью ответила Вера - Этот лоск, предсказуемость, хвастовство... Всё одно и тоже. В них нет искренности. А твои чувства чисты и естественны. От тебя исходит душевное тепло. Ты не такой как они и уже только этим лучше их. С тобой спокойно. У тебя можно согреться, расслабиться, отдохнуть. Ты надёжный, порядочный, на тебя можно положиться - она на мгновение задумалась и продолжала - Но девчонки не замечают таких как ты, а между прочим - зря. Они восхищаются блеском, ищут принцев и создают с ними семьи, которые, обычно, недолговечны. Впрочем, парни такие же. Они хотят шика, эффекта. Разница между нами и вами в том, что со временем с нас быстрее сходит лоск. Семейный очаг губит женскую красоту, особенно если нет поддержки со стороны, если всё на твоих плечах. Вас это разочаровывает, потому что портит общую картину семейного благополучия - вместо красавицы жены, обычная баба. Вот вас и тянет на сторону. С нами тоже такое бывает, но реже. Но если разобраться, то кто в этом виноват? Разве человек виноват, что ему нравится всё красивое? Особенно в молодости? Так устроен мир...
Вера вдруг остановилась, прервав тем самым философские размышления, а Геннадий ещё по инерции сделал шаг вперёд, и повернулся к ней.
- Я пришла - сказала она и указала кивком головы на ближайшее трёхэтажное здание.
Геннадий окинул его взглядом. Дом старой постройки по высоте превышал современные пятиэтажки. Здесь всё было большое: окна, комнаты, кухни, лестничные площадки. В народе его называли "циковский" потому что он был построен для руководящих работников Центрального Комитета Коммунистической Партии, которые, собственно говоря, до сих пор и жили в нём. Естественно - те, которые ещё жили вообще. А которых уже не было на свете, жилплощадь занимали их близкие родственники. Или дальние, но богатые.
Геннадий перевёл взгляд на Веру. Она, в глубокой задумчивости, отрешённо смотрела в сторону.
- Моя старшая сестра вышла замуж по любви... - в той же задумчивости проговорила она - за сына директора химзавода. Это была, во всех отношениях, красивая пара. Они вместе учились в институте и дружили... А вот семейной жизни выдержали только три года. Потом он стал ей изменять... В конце концов - он бросил семью и ушёл к другой. Чего ему не хватало? У него было всё - жена красавица, большая современная квартира, машина, хорошо оплачиваемая работа. А эта, дура, моя сестра, травилась из-за него... Я бы никогда...
Вера вдруг подняла глаза и внимательно посмотрела на Геннадия.
- Ты же, если жениться на мне, будешь меня любить до конца жизни? Правда?
Геннадий ничего не мог ответить, потому что не успел даже осознать её вопроса. Он всего лишь слегка кивнул.
- Поцелуй меня - тихо попросила Вера, закрыв глаза и чуть приподняв подбородок. Геннадий долго преодолевал нерешительность, наконец приблизился и, по птичьи чмокнул её в щёку. Девушка улыбнулась и, чуть приоткрыв веки, какое-то время внимательно смотрела на него. Потом вдруг резко схватила за рубашку, со всей силы рванули на себя и, по-хищнически, впилась губами в его губы. Спустя пять  секунд она с силой оттолкнула парня.
По-видимому его неопытность и смущение её сильно развеселили - девушка громко рассмеялась и даже чуть присела.
- Пока достаточно - сказала она отсмеявшись и вдруг резко повернулась и направилась внутрь двора.
- Пока...  - робко произнёс Геннадий ей вслед.
Вера остановилась, обернулась и на этот раз почему-то мрачным взглядом осмотрела его с ног до головы. Потом, с какой-то грустью в голосе проговорила - "Прощай, Гена...".
- Увидимся - чуть громче бросил он ей вслед.
Буйство чувств, как последствие первой юношеской влюблённости, не сильно отражались на его внешности. Он, сам того не замечая, просто стал ещё более рассеянным, задумчивым и улыбчивым. Родители, конечно, заметили, что сын, лёжа на кровати, всё время неподвижно смотрит в потолок и загадочно улыбается, но не придали этому особого значения. Однако, под этим внешним спокойствием бушевал ураган эмоций, состоящий, в основном, из безудержной радости.  Геннадий мечтал о чём-то своём, строил планы, воображал. И только где-то далеко в сознании и совсем не слышно, напоминал о своём присутствии здравый смысл - "Этого не может быть...".
Ураган чувств бушевал в нём всю ночь и не давал уснуть. Более того, казалось, что  из сознания влюблённого парня он перекинулся в реальную жизнь и превратился в непогоду, в настоящий сильный буран: с тучами, дождём, сильным ветром. Стихия бесновалась полночи. Ветер носился по городу, обламывал ветки, срывал листья, разбрасывал мусор. Всё стихло только под утро.
На следующий день уроки труда в школе были посвящены уборке дворовой территории.
Геннадий выгребал листву из кустов, которые разделяли спортивные площадки. До прихода парней с носилками ему надо было собрать не малую кучу. Вдруг на той стороне кустов он услышал знакомые голоса. Ребята собрались в свою компанию, чтобы спрятаться от трудовика и "сачкануть". Ничего удивительного, так случалось часто.
Среди прочих голосов Геннадий услышал Верин и это его насторожило. Сначала они говорили о своём, что-то обсуждали. А потом вдруг...
- Как ты сходила на свидания с Вазоном?  - спросил  Казаков.
- Ой, дремучая личность и дурак-дураком - ответила Вера - Когда увидел обнажённую грудь - кончил себе в штаны...
Взрыв смеха для Геннадия был похож на взрыв бомбы, в том смысле, что он не помнил как оказался возле бетонного забора, далеко от тех кустов, словно мощная волна, в мгновение ока, перенесла его.
Первое время ему хотелось всех их убить. Он ясно представил, как появился бы перед ними с автоматом Калашникова: поставил предохранитель на одиночный режим и, целясь "под обрез", как показывал военрук, стреляет в их смазливые рожи.
Веру бы он убил последней. Она бы плакала, кричала, умоляла, даже обделалась с испугу. Он явственно представил, как по её красивым, стройным ногам струйками стекает моча и уходит в фирменные кроссовки. Для начала он бы прострелил ей коленную чашечку. Потом вторую...
- Больно, да? Вот, теперь ты знаешь, что такое боль...
Но он добрый. Он бы прекратил её страдания выстрелом между красивых глаз...
Но у него не было автомата Калашникова и ураган злобы впустую пролетел по душе, оставив после себя облако липкого удушливого страха. Страха перед предстоящими унижениями. Геннадий представил, как одноклассники бросают насмешливые взгляды в его сторону, шушукаются, а найдутся и те которые будут издеваться в открытую.
Урок труда был последним. После его окончания, не заходя в класс, дети ушли домой. Для Геннадия это оказалось кстати.
Он не мог есть, он не мог спать. Утром сделал лишь несколько глотков чая. Подходя к школе, не представлял как переступит порог класса. За ним виделась только чёрная, глухая пустота. И он до него не дошёл: прямо в фойе почувствовал резкое головокружение и тут же, на глазах у вахтёра, потерял сознание.
Врач привёл в чувства, освободил от занятий. В поликлинике дали предварительное заключение - переутомление - и направили на анализы. Пока пришли результаты - практически выздоровел. Оказывается, ему-то всего и надо было - хорошенько выспаться.
Проснулся он с совершенно другими мыслями. Как человек, перед тем как выйти на сильный мороз, одевает тулуп и валенки, так и он, казалось, влез в какую-то невидимую, но толстую и плотную оболочку. В ней ему было безразлично, что про него скажут одноклассники, как будут себя вести. И это создавало определённый комфорт.
Когда Геннадий вошел в класс, никто не обратил на него внимания. Как впрочем, никто до этого, не заметил его отсутствия. Все его страхи постепенно улетучились, но оболочка осталась.
"Идиот! - упрекал он себя - Девушка от скуки пошутила, а ты и уши развесил. Разве вы пара?".
Подойдя к зеркалу, он долго и внимательно разглядывал себя. Нос отца и подбородок матери ему явно не шли. Получалось что-то не серьёзное, ущербное, жалкое. Не красивый, не спортивный, не интересный. "Репоголовый" - как называла его старшая сестра, когда была таким же подростком и они ругались. Вот у сестры комбинация черт лица сложилась наоборот и она красива. Ну, во всяком случае - ничего так. А старшего брата без преувеличения можно назвать писаным красавцем. Вдруг Геннадий вспомнились слова сестры, произнесённые во время обычного трёпа  по телефону. По-видимому речь шла о каком-то парне.
"Чего он от меня хочет? Пусть найдёт себе равную и пристаёт к ней".
Тогда Геннадий не обратил внимание на сказанное, потому что ему было двенадцать лет, а ей шестнадцать. Из-за разницы в возрасте между ними никогда не возникало общих интересов.
"Найти себе равную или равного..."
После случая с Верой на девушках Геннадий поставил крест. А вот подружиться с равным - попытка была...
Филипа Высотина в начальных классах звали Сопляком. И неспроста: у него постоянно текло из носа. Причём он этого не замечал и не чувствовал, покуда "оно" не касалось верхней губы. Картина не из приятных. Доходило до того, что учительница, в начале урока, выводила его в коридор, давала новый носовой платок и заставляла сморкаться.
- Не надо мне возвращать платок - сурово говорила она после окончания процесса и запускала ученика в класс.
Одноклассники же его попросту били. И учитывая, что тот был физически слабым, его били и мальчики, и девочки.
Начиная где-то с пятого класса сопливость у Филипа прошла, но кличка осталась. Однажды произошёл случай который несколько изменил его судьбу. Как-то старшеклассники решили над ним пошутить.
- "Фак ю", в переводе с английского, значит - здравствуйте - сказал шутник и предложили подойти к учительнице английского и поздороваться с ней таким образом, мол, она это любит. Что Высотин и сделал...
Были разборки, кое-кому здорово влетела. Но Филип, неожиданно для себя, из всего этого сделал определённые выводы. Он решил, чтобы выделить себя как личность, ему попросту надо выглядеть смешным. С тех пор он бестолково путал все созвучные понятия, такие как сектор, спектр и детектор или домкрат, демократ и дегенерат.  А с серой, как химическим элементом, был полный отпад. Учителя за это ему занижали оценки, но ничего уже не помогало - ляпы "ляпались" везде где только можно. Больше всего доставалось географии.
- Столица Компучии - "пеньпнём"...
После этого его стали называть Пенёк, что по сравнению с Сопляком, действительно являлось прогрессом.
- Столица Магадана - Улан - Батор...
Ну, а Монголия была магнолией. Челленджер - членинджер и так далее.
Как бы там ни было, но если он и не вошёл в историю школы, то, по крайней мере, его многие запомнили.
Геннадий не признавал такую популярность. Он считал, что тот унижает себя. Отчасти поэтому у них и не сложилась дружба.
"Лучше уж никак, чем так... " - решил он и одиноко продолжал жить в своей оболочке.
Ничего не изменилось в плане друзей и подруг в его жизни и после школы, и после училища, и на заводе. Заочное высшее образование, тоже ничего нового не принесло. И вот, спустя шестнадцать лет после того случая с Верой, история, неожиданно, начала повторяться. Причём, судя по месту, выбранному Галиной, повторяться в подробностях. Но если цель Веры он теперь понимал, то замысел Галины оставался неясен.