Фотограф Витька

В семейном альбоме моя фотокарточка, мне  там десять лет. Зелёный цвет зимнего пальто сливается с зеленью туй, на фоне которых я снята. Воротник застёгнут как-то так, что кажется двойным, а на голове меховая шапочка с  тонкими валиками, заканчивающимися шариками с двух сторон. Я её прекрасно помню, она шилась на заказ не в ателье, а на дому. Было очень интересно приходить с мамой или бабушкой на примерку – в комнате мастерицы стопками и кучками лежали заготовки, кусочки меха и утеплителя, лоскутки для подкладки  - блестящие атласные и из простой саржи.
        Края фотокарточки не как обычно ровные, а узорчатые, бумага плотная,не глянцевая, на мелких точечках, а в нижнем правом углу наискосок стоит дата. Сколько лет прошло, но фото сохранилось прекрасно. Снимал меня Витька. Не Виктор или Витёк, или хотя бы Витя, а просто Витька.
             Фотограф Витька, как он рекомендовался и старым и малым, был нашим соседом. Жил со стариками-родителями в небольшом домике, стоявшем в глубине двора и сплошь увитом диким виноградом. Фотографией увлекался с детства, научился от отца. Но отец любил снимать природу, а Витьку интересовали люди. Работал он на дому, частником. Женат не был. На вопросы всё отшучивался, мол, ещё женилка не выросла, хотя женский пол к Витьке льнул всем на удивление.
         Было в его облике нечто такое притягательное, что, не прилагая особых усилий, он очень быстро знакомился с девушками и женщинами, становился другом, приятелем, но если чувствовал, что отношения грозили перейти во что-то  большее, безжалостно их прекращал. Высокий, стройный, весёлый и красивый, Витька отличался тем, что постоянно носил на правом глазу чёрную повязку, потому что глаза-то как раз не было. Повязка ему придавала вид лихого пирата, может быть, это и привлекало?
         Беда случилась давно, когда Витька учился в седьмом классе. Со слов стариков, в тот год в нашем городке обычно тёплая бесснежная зима «выкинула фокус». Снегу неожиданно навалило много, да и морозцы стойко держались до минуса пяти. Детворе это было в диковинку и в радость – многие впервые видели снег, могли покататься на старых (дедовых) салазках, откуда-то появились коньки. А какое удовольствие было побарахтаться в снегу, поиграть в снежки! В один из дней зимних школьных каникул мальчишки и девчонки весело играли в снежки: шум, смех, весёлый визг, крики «Ура!» при метком попадании.
      Всем же давно известно, что чаще любой мальчишка «выцеливает» нравившуюся ему девчонку и наоборот. Витька всё старался попасть снежком в одноклассницу, у которой из-под белой пуховой шапочки спускались на плечи две толстые чёрные косы. На них так красиво в солнечных лучах сверкал снег! Девчонка тоже бросала в него снежки и весело смеялась, когда попадала. Обычно снежки при ударе рассыпались, но один из них, брошенный девочкой, угодил Витьке в правый глаз. Он был очень плотный, наверное, она долго комкала снег в руках, и снежок превратился почти в ледяной шарик.
           При ударе этого шарика Витька как-то странно охнул и схватился за лицо, прикрывая глаз. На пальцах показалась тоненькая струйка крови. Девочка, бросившая ледяной снежок, побледнела, но к Витьке не подошла, может, испугалась, может, постеснялась других ребят. Не отвечая на вопросы товарищей – что случилось? – он пошёл к дому. Ребята вскоре тоже разошлись по домам: играть без «заводилы» Витьки стало скучно. Никто не знал, что «неотложкой» он был доставлен в районную больницу. Пришёл он на уроки в школу только к концу февраля какой-то присмиревший, секции по футболу и лёгкой атлетике, где занимался прыжками в высоту и упражнениями на брусьях, перестал посещать, отговариваясь, мол, неохота. Как-то на перемене, выбрав момент, когда рядом никого не было, подошёл к однокласснице и сказал: «Ты не переживай, я никому не сказал, ты не виновата». Девчонка расплакалась и убежала с уроков.
        К концу учебного года Витька вдруг попросил разрешения сесть за первую парту, тогда как обычно располагался  «на камчатке». Всё лето его не было видно ни в школьном дворе, ни на улице, ни в кино, но первого сентября он как обычно стоял на торжественной линейке. При входе в класс девочка уронила сумку с книгами, и он кинулся ей помочь. Наклонился, и вдруг все увидели, что по чистому полу, прямо к её ногам, катится какой-то шарик. Девочка подняла его и протянула Витьке, а взглянув, начала медленно оседать на пол – у неё на ладони лежал ГЛАЗ (протезы тогда были не совершенны). Все закричали, прибежала учительница, а Витька, захватив свои вещи, ушёл. Это был его последний день в школе. Его можно было увидеть иногда на улице с чёрной повязкой на лице. Экзамены за восьмой класс он сдал экстерном, все на «отлично», подготовившись самостоятельно. И вплотную, серьёзно, занялся фотографией, отшучиваясь, что у него « хоть один глаз, да алмаз».
        Девочку больше в школе и вообще в городе никто не видел, говорили, что отца-военнослужащего куда-то перевели.
           Мне было, наверное, лет шесть, когда я попала  в Витькину фотолабораторию. Случилось так, что, оказавшись дома одна, я потеряла где-то во дворе ключ от входной двери. Начался дождь. Старенькая Витькина мама, увидев меня, промокшую, на крыльце, послала его за мной. Согревшись горячим чаем, обсохнув, посмотрев по телевизору «В гостях у сказки», я тихо сидела на стуле, не зная, чем бы ещё заняться, когда вдруг Витька предложил посмотреть, чем занимается он. Мы вошли в маленькую комнату, где горела красная лампочка, на столе стояли какие-то штуки, которые он назвал штативами, в углу тренога, о которую я зацепилась (она бы точно с грохотом свалилась, если б он её не подхватил), на полках банки и пузырьки с этикетками. Через всю комнату была протянута проволока, почти под потолком, и на ней как бельё на прищепках сушились снимки. Меня заинтересовали какие-то, как я подумала, салатницы. Я удивилась, что в них таких красивых, розовой и светло зелёной, налит раствор. На мой вопрос Витька рассмеялся и сказал, что там проявитель и закрепитель. «Подойди поближе, посмотри! - пригласил он, - не бойся!»
           Я наклонилась над «салатницами» и с испуганным криком отпрянула: в розовой вдруг «всплыл» и уставился на меня широко открытый глаз, на длинных ресницах которого повисла крупная слеза.  Впечатление было  страшное, потому что я, несмотря на свой возраст и необычность обстановки, поняла, что это правый глаз, точно такой,какого  не было у Витьки. Я даже не обратила внимания, какого он цвета. Витька на мой отчаянный крик подхватил меня на руки  - да что ты, глупенькая – приговаривал он – что ты испугалась, это же просто на бумаге!
          Не уговорив меня ещё раз взглянуть на снимок, он вздохнул и повторил вслед за матерью: «Дурак я, точно! Вот подрастёшь, я тебя сниму и сделаю фото на добрую память!»
        «Чтобы вспомнить, какими мы были» и существуют семейные альбомы. Фотоснимок, возвращающий меня в моё детство, сделан фотографом Витькой. Он был прав – память оказалась доброй и долгой.Помню, вручая мне пакет с фотографиями, он сказал: "Там для тебя сюрприз". Я нетерпеливо открыла - первой была "двойная" фотокарточка, на одной половине широко открытый глаз, с ресниц которого свисала крупная слеза, а на второй - хрупкий ландыш в момент, когда с его нежной чашечки готова сорваться слезинка-росинка. Внизу стояла надпись "Слёзы и слёзки. Плачь только от радости". Спасибо, Витька!