Г. Ф. Лавкрафт - Артур Джермин

H. P. Lovecraft: Arthur Jermyn (The White Ape)

     Жизнь - отвратительная штука, и за тем, что мы о ней знаем, можно разглядеть демонические намеки на правду, которые делают ее иногда в тысячу раз более отвратительной. Наука, уже подавляющая своими шокирующими откровениями, возможно, станет окончательным уничтожителем человеческого вида - если мы станем отдельным видом - поскольку запас ее неизвестных ужасов никогда не сможет вынести смертный мозг, если они выплеснутся в мир.
     Если бы мы знали, кто мы есть, то поступили бы так же, как поступил сэр Артур Джермин; ибо однажды ночью Артур Джермин облился маслом и поджег свою одежду. Никто из тех, кто наблюдал это, не собрал его обугленные останки в урну и не установил надгробную плиту; позже были найдены некие бумаги и странный предмет в ящике, о которых людям хотелось забыть. Некоторые, кто знал его, не признают, что он когда-либо существовал.
     Артур Джермин вышел на вересковую пустошь и поджег себя, увидев предмет в ящике, доставленном из Африки. Именно этот предмет, а не особенности его внешности, был причиной того, что он решил покончить с собой.
     Многие бы испытывали неприязнь к жизни, если бы обладали специфическими чертами Артура Джермина, но он был поэтом и ученым и не обращал на это внимание. Познание было у него в крови, так как его прадед, сэр Роберт Джермин, баронет, был известным антропологом, а его прапрапрадед - сэр Уэйд Джермин, был одним из первых исследователей региона Конго и со знанием дела писал о находящихся там племенах, животных и предполагаемых древностях. Действительно, старый сэр Уэйд обладал интеллектуальным рвением, доходившим почти до мании; его причудливые предположения о доисторической белой конголезской цивилизации вызвали много насмешек, когда была опубликована его книга «Научные высказывания о некоторых областях Африки». В 1765 году этого бесстрашного исследователя поместили в сумасшедший дом в Хантингдоне.
     Безумие было присуще всем Джерминам, и люди были рады, что их семья была не многочисленна. Линия их рода не давала ответвлений, и Артур был последним в ней. Если бы это было не так, трудно сказать, что бы он сделал, когда увидел тот предмет.
     Джермины, казалось, никогда не выглядели привлекательно - всегда что-то было не так в их внешности, хотя Артур выглядел хуже всех, но на старых семейных портретах в Джермин-Хаусе можно увидеть прекрасные лица людей времен до сэра Уэйда. Конечно, безумие началось с сэра Уэйда, чьи дикие рассказы об Африке одновременно вызывали восторг и ужас у его немногочисленных друзей. Это отразилось в его коллекции трофеев и предметов, которые совсем не походили на те, что нормальный человек мог приобретать и хранить, и поразительно проявилось в восточном уединении, в котором он держал свою жену. Она, как говорил Уэйд, была дочерью португальского торговца, которого он встретил в Африке, и не любила английский образ жизни. Она с маленьким сыном, родившимся в Африке, сопровождала его во второй и самой продолжительной поездке, а после отправилась с ним в третью и последнюю, из которой уже не вернулась.
     Никто никогда не видел ее близко, даже слуги; потому что ее нрав был вспыльчивым и довольно необычным. Во время своего недолгого пребывания в Джермин-Хаусе она занимала удаленное крыло, и ей прислуживал только ее муж. Сэр Уэйд действительно проявлял особую заботу о своей семье, ибо, когда он решил вернуться в Африку, то никому не позволил заботиться о своем маленьком сыне, кроме отвратительной черной женщины из Гвинеи. Вернувшись, после смерти леди Джермин, он сам взял на себя полную заботу о мальчике.
     Но именно разговоры сэра Уэйда, особенно когда он напивался, стали причиной того, что его друзья начали считать его сумасшедшим. В тот рациональный период истории, каким был восемнадцатый век, для ученого было неразумно говорить о диких видах и странных сценах под луной в далеком Конго; о гигантских стенах и колоннах древнего забытого города, рушащегося и заросшего виноградными лозами, и о сырых, безмолвных каменных ступенях, бесконечно убегающих вниз во тьму ужасных наполненных сокровищами склепов и немыслимых катакомб. Особенно неблагоразумно было с энтузиазмом рассказывать о живых тварях, которые могут населять такие места; о существах - наполовину принадлежащих джунглям, а наполовину нечестивому состарившемуся городу - о сказочных существах, которых даже Плиний мог бы описать лишь со скептицизмом; о тварях, которые могли возникнуть после того, как человекообразные обезьяны наводнили умирающий город с его стенами и колоннами, склепами и причудливой резьбой.
     Однако когда он вернулся домой в последний раз, сэр Уэйд начал говорить о подобных вещах с жуткой сверхъестественной радостью - обычно после третьего бокала в «Голове рыцаря» - хвастаясь тем, что он нашел в джунглях, и тем, как он жил среди ужасных руин, известных только ему одному. И, наконец, он стал рассказывать о живых существах в такой мрачной манере, что его вынуждены были поместить в сумасшедший дом.
     Он не выказал особого сожаления, когда его заперли в зарешеченной комнате в Хантингдоне, потому что его мозг начали занимать довольно странные мысли. С тех пор как его сын начал выходить из поры младенчества, ему все меньше и меньше нравился его собственный дом, пока, наконец, он, казалось, не стал его жутко бояться. «Голова рыцаря» стала его штабом, и когда его заперли в клинике, он выразил некоторую неопределенную благодарность, словно в ответ на защиту.
     Спустя три года он умер.
 
     Сын Уэйда Джермина Филип был очень своеобразным человеком. Несмотря на сильное физическое сходство с отцом, его внешний вид и поведение были во многих деталях настолько грубыми, что его все избегали. Хотя он не унаследовал безумия, которого так боялись некоторые, он был чрезвычайно глуп и склонен к кратковременным периодам неконтролируемой жестокости. Он был небольшого роста, но очень мощным и обладал невероятной прытью.
     Через двенадцать лет после того, как он унаследовал свой титул, он женился на дочери своего лесника, человека, который, как говорят, был предположительно цыганского происхождения, но до рождения своего сына отправился на флот обычным матросом, подняв до предела всеобщее отвращение, порожденное его привычками и неравным браком. После окончания американской войны о нем говорили как о моряке на торговом судне, участвующем в африканской торговле, заработавшем некую репутацию проявлением силы и ловкости, но, в конце концов, он исчез однажды ночью, когда его корабль остановился у берегов Конго.
     В сыне сэра Филипа Джермина появившаяся ныне семейная особенность приняла странный и роковой оборот. Высокий и довольно красивый, с некой чарующей восточной грацией, несмотря на небольшие странности в пропорциях, Роберт Джермин начал свою жизнь как ученый и исследователь. Именно он первым изучил с точки науки обширную коллекцию реликвий, которую его безумный дедушка привез из Африки, и сделал свою фамилию столь же знаменитой в этнологии, как и в исследованиях.
     В 1815 году сэр Роберт женился на дочери седьмого виконта Брайтхольма и впоследствии был благословлен тремя детьми, старший и младший из которых никогда не появлялись на публике из-за уродства ума и тела. Опечаленный этими семейными несчастьями, ученый искал покоя в работе и совершил две длительные экспедиции вглубь Африки. В 1849 году его второй сын Невил, необычайно неприятный человек, который, казалось, сочетал в себе угрюмость Филиппа Джермина с высокомерием Брайтхольмов, сбежал с вульгарной танцовщицей, но был помилован по возвращении в следующем году. Он вернулся в Джермин-Хаус вдовцом с маленьким сыном Альфредом, который однажды должен был стать отцом Артура Джермина.
     Друзья говорили, что именно эта череда горестей помутила рассудок сэра Роберта Джермина, но, вероятно, причиной несчастья была всего лишь частичка африканского фольклора. Пожилой ученый собирал легенды о племенах Онга недалеко от тех мест, где проводил свои исследования его дед, надеясь каким-то образом объяснить дикие рассказы сэра Уэйда о затерянном городе, населенном странными гибридными существами. Определенная последовательность в бумагах его предка предполагала, что воображение сумасшедшего могло быть подстегнуто местными мифами.
     19 октября 1852 года исследователь Сэмюэл Ситон посетил Джермин-Хаус с рукописью заметок, собранных среди Онга, полагая, что некоторые легенды о сером городе белых обезьян, которым правит белый бог, могут оказаться ценными для этнолога. В своем разговоре он, вероятно, привел много дополнительных деталей, природа которых никогда не будет известна, поскольку вскоре последовала череда ужасных трагедий.
     Когда сэр Роберт Джермин вышел из своей библиотеки, он оставил там труп задушенного исследователя и, прежде чем его удалось схватить, покончил со всеми тремя своими детьми: двумя, которых никогда никто не видел, и тем сыном, который однажды убежал. Невил Джермин умер, сумев защитить своего собственного двухлетнего сына, который, очевидно, тоже был включен в безумно кровавый план старика. Сам сэр Роберт, после неоднократных попыток самоубийства и упорного отказа произнести хоть один внятный звук, умер от апоплексического удара на второй год своего заключения.
     Сэр Альфред Джермин стал баронетом еще до своего четвертого дня рождения, но его пристрастия никогда не соответствовали его титулу. В двадцать лет он присоединился к группе артистов мюзик-холла, а в тридцать шесть бросил жену и ребенка, чтобы путешествовать с бродячим американским цирком.
     Его смерть была ужасной. Среди выставочных животных в труппе, с которой он путешествовал, была огромная словно бык горилла более светлого цвета, чем обычно; удивительно послушный зверь, пользующийся большой популярностью у артистов. Альфред Джермин был просто очарован этой гориллой, и довольно часто они подолгу смотрели друг на друга через решетку.
     В конце концов, Джермин попросил и получил разрешение начать дрессировать животное, удивив публику и коллег своим успехом. Однажды утром в Чикаго, когда горилла и Альфред Джермин репетировали чрезвычайно искусный боксерский поединок, зверь нанес более сильный, чем обычно, удар, причинив боль, как телу, так и достоинству тренера-любителя.
     О том, что последовало за этим, участники «Величайшего шоу на Земле» не любят говорить. Они не ожидали услышать пронзительный нечеловеческий крик сэра Альфреда Джермина или увидеть, как он хватает своего неуклюжего противника обеими руками, как бросает его на пол клетки и с нечеловеческой злобой впивается зубами в его волосатое горло. Горилла была застигнута врасплох, но недолго пребывала в удивлении, и до того, как настоящий дрессировщик смог что-либо предпринять, тело, принадлежавшее баронету, было истерзано до неузнаваемости.

     Артур Джермин был сыном сэра Альфреда Джермина и певицы мюзик-холла неизвестного происхождения. Когда муж и отец покинул семью, мать забрала ребенка в Джермин-Хаус, где не было никого, кто бы мог возразить против ее присутствия. У нее были представления о том, каким должно быть достоинство дворянина, и поэтому она проследила за тем, чтобы ее сын получил лучшее образование, какое только могли дать ее ограниченные финансы.
     Семейные средства были теперь прискорбно скудными, и Джермин-Хаус пришел в плачевное состояние, но юный Артур любил старое здание и все, что было в нем. Он не был похож ни  на одного Джермина, который когда-либо жил, потому что был поэтом и мечтателем. Некоторые из соседних семей, которые слышали рассказы о таинственной португальской жене старого сэра Уэйда Джермина, заявили, что ее латинская кровь, должно быть, начала проявляться, но большинство людей просто насмехались над его чувствительностью к красоте, приписывая это его матери из мюзик-холла, которая была низкого социального происхождения.
     Поэтическая чувствительность Артура Джермина была более примечательной из-за его грубоватого внешнего вида. Большинство Джерминов обладали слегка странной и отталкивающей внешностью, но в случае с Артуром все это было еще более ярко выражено. Трудно сказать, на кого он был похож, но выражение его лица, угловатость и длина рук вызывали трепет отвращения у тех, кто встречался с ним впервые. 
     Но ум и характер Артура Джермина сглаживали его внешний вид. Одаренный и образованный, он получил высшие награды в Оксфорде и, похоже, вернул интеллектуальную славу своей семьи. Хотя он обладал скорее поэтическим, чем научным темпераментом, он планировал продолжить работу своих предков в области африканской этнологии и древностей, используя поистине прекрасную, хотя и несколько странную коллекцию сэра Уэйда. Обладая причудливым умом, он часто размышлял о доисторической цивилизации, в которую безумный исследователь так безоговорочно верил, пытаясь связать в один клубок все истории о тихом городе в джунглях, упомянутом в самых диких заметках и абзацах покойного. Из-за туманных высказываний относительно безымянной, неведомой расы гибридов из джунглей он испытывал странное чувство смешанного ужаса и влечения; он размышлял о возможной основе такой фантазии и пытался найти истину среди более свежих данных, собранных его прадедом и Сэмюэлем Ситоном среди Онга.
     В 1911 году, после смерти своей матери, сэр Артур Джермин решил продолжить свои исследования. Продав часть своего имения, чтобы получить необходимые деньги, он снарядил экспедицию и отплыл в Конго. Договорившись с бельгийскими властями о группе гидов, он провел год в стране Онга и Калири, обнаружив некоторые сведения, которые превосходили все его ожидания. Среди Калири жил один старый вождь по имени Мвану, который обладал не только прекрасной для его возраста памятью, но и необычайным интеллектом и испытывал интерес к старинным легендам. Этот старец подтвердил каждую историю, которую слышал Джермин, добавив свой собственный рассказ о каменном городе и белых обезьянах, о которых он слышал когда-то.
     По словам Мвану, серого города и гибридных существ больше не существовало, поскольку они были уничтожены воинственными Н`бангу много лет назад. Это племя, разрушив большинство построек и убив всех живых существ, унесло с собой Чучело Богини, которая и была целью их поисков - белую богиню-обезьяну, которой поклонялись странные существа, и которая, согласно традициям Конго, была образом той, что когда-то правила как принцесса среди этих существ. Кем могли быть эти белые обезьяноподобные существа, Мвану не знал, но считал, что именно они были строителями города сегодня лежащего в руинах. Джермин не мог высказать ни одного предположения, но путем тщательного расспроса получил очень живописную легенду о Чучеле Богини.
     Принцесса-обезьяна, как говорили, стала супругой великого белого бога, пришедшего с Запада. Долгое время они вместе правили городом, но когда у них родился сын, все трое покинули эти земли. Позже бог и принцесса вернулись, а после смерти принцессы ее божественный муж мумифицировал тело и похоронил его в огромном каменном доме, где ему поклонялись. Затем он снова ушел.
     Здесь легенда, казалось, предлагала три варианта развития событий. Согласно одной истории, больше ничего не произошло, за исключением того, что Чучело Богини стало символом превосходства любого племени, которое обладало им. Именно по этой причине Н`бангу захватили его. Вторая история рассказывала о возвращении бога и смерти его у ног своей возлюбленной жены. Третья говорила о возвращении сына, достигшего зрелого возраста, - или обезьяны, или божества, в зависимости от обстоятельств, - но до сих пор не осознавшего свою личность. Несомненно, чернокожие с богатым воображением извлекли максимальную пользу из любых событий, которые могли скрываться за столь экстравагантными легендами.
     В реальности древнего города в сердце джунглей, описанного старым сэром Уэйдом, Артур Джермин больше не сомневался и не удивился, когда в начале 1912 года наткнулся на то, что от него осталось. Его размеры, должно быть, были слегка преувеличены, однако лежащие вокруг камни доказывали, что это была не просто негритянская деревня. К сожалению, никаких резных фигур найти не удалось, а небольшой размер экспедиции не позволил провести операции по расчистке единственного обнаруженного прохода, который, казалось, уводил вниз в обширную систему склепов, о которых упоминал сэр Уэйд. Белые обезьяны и Чучело Богини обсуждались со всеми местными вождями региона, но осталось обратиться к какому-нибудь европейцу, чтобы дополнить сведения, полученные от старого Мвану. М. Верхарен, бельгийский агент на торговом посту в Конго, полагал, что сможет не только найти, но и добыть Чучело Богини, о которой он лишь смутно слышал, так как некогда могущественные Н`бангу были теперь покорными слугами правительства короля Альберта, и после небольшого внушения, их можно было заставить расстаться с жутким божеством, которого они похитили.
     Поэтому, когда Джермин отплыл в Англию, он с большой уверенностью полагал, что в течение нескольких месяцев получит бесценную этнологическую реликвию, подтверждающую самые безумные из рассказов его прапрапрадеда, - то есть самые безумные из тех, что он когда-либо слышал. Сельские жители, обитающие рядом с Джермин-Хаусом, возможно, слышали и более безумные истории, рассказанные своим потомкам людьми, которые слушали сэра Уэйда за столами в «Голове рыцаря».

     Артур Джермин терпеливо ожидал посылку от М. Верхарена, тем временем с повышенным усердием изучая рукописи, оставленные его безумным предком. Он начал чувствовать тесную связь с сэром Уэйдом и стал искать следы его личной жизни в Англии, а также его африканских подвигов. Было много устных рассказов о таинственной и живущей в уединении жене, но не осталось ничего, что могло рассказать о ее пребывании в Джермин-Хаусе. Джермин задался вопросом, какие обстоятельства побудили или позволили вычеркнуть все это, и решил, что безумие мужа было главной причиной.
     Он вспомнил, что его прапрапрабабушка, как говорили, была дочерью португальского торговца в Африке. Несомненно, ее наследие и поверхностное знание Темного континента вынудили ее насмехаться над словами сэра Уэйда о внутренних территориях, чего такой человек вряд ли мог стерпеть. Она умерла в Африке, возможно, ее увез туда муж, решивший доказать свои слова. Но пока Джермин предавался этим размышлениям, он не мог не улыбнуться тщетности этого, спустя полтора века после смерти обоих своих странных предков.
     В июне 1913 года пришло письмо от М. Верхарена, в котором говорилось о находке Чучела Богини. По утверждению бельгийца, это был весьма необычный предмет, который непрофессионалу не под силу классифицировать. Только ученый мог определить человек это или обезьяна, а его плачевное состояние сильно затруднило бы процесс определения. Время и климат Конго не благоприятны для сохранности мумии, особенно когда подготовка к процессу столь дилетантская, как имело место быть. На шее существа была найдена золотая цепочка, на которой висел пустой медальон с гербовыми узорами; несомненно, сувенир какого-то несчастного путешественника, украденный Н`бангу и повешенный на богиню как амулет. Комментируя контуры лица мумии, М. Верхарен высказал причудливое сравнение или, скорее, выразил юмористическое недоумение, которое может поразить его корреспондента, но был слишком сильно заинтересован в научном аспекте, чтобы тратить много слов впустую. Чучело Богини, писал он, прибудет должным образом упакованное примерно через месяц после получения письма.
     Ящик с предметом был доставлен в Джермин-Хаус во второй половине дня 3 августа 1913 года и сразу же перенесен в большую комнату, в которой находилась коллекция африканских образцов, собранная сэрами Робертом и Артуром. Что произошло после, лучше всего можно понять из рассказов слуг, а также из вещей и бумаг, которые просмотрели позже. Из всех рассказов, история старого Сомса, семейного дворецкого, наиболее обширна и последовательна. По словам этого заслуживающего доверия человека, сэр Артур Джермин выгнал всех из комнаты перед тем, как вскрыть ящик; тут же послышавшийся стук молотка и скрип долота показали, что он не тратил время зря. Затем на какое-то время все стихло; сколько это продолжалось, Сомс не мог с точностью сказать, но меньше чем через четверть часа раздался ужасный крик; несомненно, это был голос Джермина.
     Сразу после этого Джермин выскочил из комнаты, отчаянно ринувшись к передней части дома, словно его преследовал некий ужасный враг. Выражение его лица, черты которого были довольно жуткими даже в состоянии покоя, было невозможно описать. Добравшись до входной двери, он, казалось, о чем-то задумался и бросился обратно, метнувшись вниз по лестнице в подвал. Слуги были невероятно удивлены и столпились наверху лестницы, но их хозяин не вернулся. Лишь запах масла появился из нижних помещений.
     Когда стемнело, послышался стук двери, ведущей из подвала во двор; и конюх увидел Артура Джермина, блестящего от покрывающего все его тела масла и благоухающего этой жидкостью, который украдкой выскользнул наружу и исчез на черном болоте, окружающем дом. Затем в великом экстазе ужаса все увидели его конец. На болоте вспыхнула искра, возникло пламя, и столб огня, окружающий человеческую фигуру, взметнулся в небеса. Род Джерминов прервался.
     Причиной, из-за которой обугленные останки Артура Джермина не были собраны и захоронены, стало то, что было обнаружено позже, главным образом это связано с существом в ящике. Чучело богини являло собой тошнотворное зрелище, она была высохшая и местами сгнившая, но это была мумифицированная белая обезьяна какого-то неизвестного вида, менее волосатого, чем любая известная разновидность, и невероятно приближенного к человеку - что было весьма шокирующе.
     Подробное описание было бы довольно неприятным, но следует упомянуть две важные детали, поскольку они мрачно сочетаются с некоторыми записями об африканских экспедициях сэра Уэйда Джермина и с конголезскими легендами о белом боге и принцессе-обезьяне. Речь идет о таких двух деталях: герб на золотом медальоне, висящем на шее существа, был гербом Джермина, а шутливое предположение М. Верхарена об определенном сходстве, которое связано со сморщенным лицом мумии, относилось к живому, жуткому и неестественному ужасу каким представал Артур Джермин, прапраправнук сэра Уэйда Джермина и неведомой жены.
     Члены Королевского антропологического института сожгли тварь и бросили медальон в колодец, и с тех пор некоторые из них отказываются признавать, что Артур Джермин когда-либо существовал.