Новогодний корпоратив

— Наша главная бухгалтер сказала, что ты являешься автором фундаментальных трудов о сущности религии, бессмертии души и гармонии мира. А чего ты мне раньше этого не рассказал?
— Кукла Лена, ты, как всегда, права. На Новогоднем корпоративе я действительно перепил.
— Слушай, к твоему поведению у меня уже давно нет никаких претензий. Но учти, ты не просто в этот раз перепил, христопродавец. Это был твой бенефис в этом плане, подлинная вершина карьеры. Я бы даже сказала: «Триумф воли».
—  Это вдохновение, кукла Лена. Порыв, который я не смог сдержать.  И, в этой связи, невольно вспоминаются пророческие мысли Федора Михайловича Достоевского. А теперь — только честно. Я там утверждал еще что-то... э-э... спорное?
— Трудно сказать однозначно. Призывал воздвигнуть четвёртый Храм на какой-то Храмовой горе. А Аль-Аксу эту наху...
— Все-таки опять в полный голос обратился к притихшим людям? Это нехорошо, все могло бы опять плохо кончится.
— Да не то слово! Звучали призывы, призванные побудить массы незамедлительно. Торговцев из не построенного Храма собирался на мороз выгнать, и тебе все сильно хлопали... А еще молодых сотрудниц страстно призывал к отношениям, основанные на согласии.  И тоже никто не возражал.
— Хорошо хоть тему вовремя сменил на невинную. А то бы такого мог наговорить... В страстности то тебе не откажешь. Да не дай Бог!
— Да уж. Степная, было, беседа с пугающей скоростью перешла на крик. Все понимали, что общее положение тревожное, но такого развала никто не ждал. Слышались призывы стукнуть кулаком по столу. Попытки попытаться утихомирить страсти позорно провалились. Ты вспоминал невинно убиенных (см. картинку над текстом) и требовал выплатить тебе честно заработанные 30 сребреников...
В общем, несся, как Русь-тройка. И кто только тебя такого выдумал?
— Небось говорил всё это со всей присущей мне страстностью?
— А то. Мы там, где плакаты вперед!
— Таким меня комсомол воспитал, кукла Лена. Тут уже ничего не поделаешь, горбатого могила исправит.
— Но говорил ты это уж очень быстро и как-то невнятно. Шепелявил, картавил, слюной брызгал, все время слышалось «а хули?», жестикулировал как не в себя... И тебя не поняли. Так что село как влитое.
— Слава тебе, Господи, царица небесная!
— Это было последнее, что ты сказал по-русски. Всё остальное было изложено на иврите. А в Новом Уренгое, к счастью, этого языка кроме тебя пока никто не знает.
— Да-а! Ведь могли бы побить.
— За что? Я же всем говорила, что это один из говоров Малых народов Севера. Судя по всему нанайский. Наш гендир вроде сначала не поверил. Но потом сам понес что-то про подвиг армии и народа.
— Наш гендир — скотина колоритная. Такой въедливый, падла!
— Но потом и он так надрюкался, что сам по-нанайски чуть не заговорил... А там уже и я пошла танец живота на столе танцевать...
— Перья, веера, балдахины, кружева... Небось была неотразима кукла Лена? Жалко, что я ничего не помню.
— Ну да, в общем, после этого всем уже не до твоих проповедей было. После меня нашлась некая девушка, экономистка, которая, ничего не боясь... Ну тут, врать не буду, сиськи были действительно! Потом ты в драку полез. Ну, типа, из ревности за Магдалину.
— Ее Магдалиной зовут?
— Нет, Оксаной. Ну я же говорю, экономистка.
— А кто такая Магдалина?
— Ты меня спрашиваешь? Но вас быстро разняли. Ну и на этом как-то всё быстро похъерилось.
— А вот это хорошо. Года три назад стреляли по ногам, но обе пули попали в голову. Но, всё равно, не понимаю. Как вообще можно было развести такой пыздец?
— Сама удивляюсь. Просто ума не приложу.
— А это, ну-у, как в прошлый раз?
— Это нет, обрезание не демонстрировал, врать не буду.
— А чего так? Душа то, небось, требовала?
— Да уж, рвался. Но сначала я, как обычно, тебе зубы заговаривала. А потом ты уже и брюки снять не смог.
— Почему? И что, опять обоссался?
— Ну да. Опять забыл, как они снимаются. Но я тебе на брюки шампанское пролила для конспирации. Две бутылки. Очень удачно получилось. Все так смеялись... Смотрелось, правда, стрёмновато.
— Кукла Лена, ты на Новогодним корпоративе нашей компании защитила меня своей большой красивой грудью. Дай я тебя за это поцелую.
— Бери целуй, конечно. Ты же мне за это переводить деньги на карточку. Но прошу тебя, больше так не напивайся. Ты же знаешь, как себя ведешь в пьяном виде. Да не дай Бог...