С Рождеством вас, господа товарищи!

Завтра торжествующий народ будет встречать Рождество. Для всех – это праздник, но не для меня. В нашей семье в Бога не верил никто. Даже мои бабушки и дедушки. Не помню икон и нательных крестов ни у кого. Надгробных крестов на родных могилах тоже нет. И на моей не будет.
Оно для меня не праздник ещё и потому, что в рождественский сочельник 2003 года ушла из жизни моя мама, за две недели до того преодолевшая своё 70-летие. Как я могу отмечать праздник рождения какого-то сына божьего в день смерти своей матери? Никак. Вот ещё и поэтому не праздную, несмотря на все государственные потуги втащить меня в поповское православное христианство.
Сегодня я снова не побываю в Донецке на маминой могилке. Ни на её, ни на могиле отца, ни на могилах их родителей. Живу далеко, и после смерти младшего брата остановиться на ночлег в родном городе мне уже негде. Значит, на Мушкетовском кладбище я не окажусь уже никогда и за родными захоронениями следить будет некому. Печально мне от этой мысли. Испытываю паскудное ощущение неисполняемого долга. Они все меня любили, а я…
А что я? Судьба унесла меня из Донецка в Сибирь ещё в 1980-м. Потом как-то вдруг из гражданина СССР я превратился в гражданина России и поездки в родные края стали для меня зарубежными, с неизбежным пересечением границы под бдительным таможенным и пограничным контролем. Но сейчас хочу сказать о другом. В нашем роду только мои родители покоятся в одной земле со своими родителями – в одном городе, на одном кладбище. О местах захоронения иных моих прямых предков я вообще не ведаю. Знаю только, что прадед по линии мамы похоронен где-то на Урале, куда семья была эвакуирована в 1941 году. Остальные могилы моих пра- и прапра- находятся неизвестно где. И за ними тоже потомки не ухаживали. Успокаивает ли это? Не знаю. Вряд ли. Пока жив – вряд ли. Успокоит меня только одно неизбежное для всех обстоятельство.
Зато чётко понимаю, что и с моей могилой повторится та же семейно-историческая традиция – следить за ней будет некому: дети далеко. Пока они ежегодно навещают нас со своими детьми, совершая оздоровительные поездки к бабушке и дедушке на тёплое, но мутное и мелкое Азовское море, а когда мы переселимся на погост, то ездить в Ейск ради окрашивания оградки никто не станет. И ничего в этом обидного для себя не нахожу. Как, надеюсь, сейчас и дорогие мои старики. Такова жизнь.

С Рождеством вас, господа товарищи!