Странное время. Глава 10. Герой Советского Союза

Время действия - 2020 год.

- Ну что, девочки, как вы чувствуете себя? – в дверях палаты стояла Валентина.

- Оооо! Валентина Григорьевна! Проходите, проходите! – загалдели женщины. – Рады Вам!

- Марию вчера выписали, меня завтра. Вот пришла попрощаться с Вами.

- А Генеральша-то что? – поинтересовалась Галочка.

- Лежит пока. Плохо ей, - покачала головой Валентина.

- Она и впрямь генеральша? – осмелилась спросить Дарья.

- Характер у неё генеральский! – засмеялась старуха. – Она же всю жизнь на партийной работе была. Сначала комсомольским секретарём, потом парторгом на заводе. Вот и привыкла командовать. Везде ей порулить надо. За это и прозвали её Генеральшей. А муж у неё заводским инженером был. Умер давно.

- Сколько же ей лет? – спросила Катерина, та самая женщина, что лежала у двери.

- А нам всем одинаково – 83. И мне, и Марии, и Генеральше. Они всё спорили между собой насчёт СССР – хорошо в нём было или плохо. Что лучше – Российская Империя или Советский Союз. И легко ли сейчас живётся.

- И что, к какому выводу пришли? – засмеялась Лиля, бойкая и смешливая женщина, часто певшая детским голоском какие-то добрые песенки.

- А разве в спорах приходят к какому-то мнению? – хмыкнула Валентина. – Споры нужны для того, чтобы высказать своё, выплеснуть на людей всю желчь накопившуюся. Мария из богатой, кулацкой семьи. В коллективизацию отобрали у них всё добро, правдами и неправдами нажитое. Отправили в Сибирь с малыми детьми. Она уж там, в Сибири-то, и родилась. Ну и что вы думаете, родители её любили советскую власть? Конечно нет! И её с этой ненавистью, с камнем за пазухой вырастили.

Добро отобрали? Выходит, лишатся Зосимовы богатства своего? И помещик Струков тоже? Выходит, выйдет скоро беднякам судьба, возьмут своё у богатеев.

- Я отчасти могу понять её, - задумчиво сказала Катерина. – Вот я из своей жизни пример приведу. Детство моё прошло в многоэтажке, ни кола ни двора – всё общее. А в 90-е нам удалось перебраться на землю, в полуразрушенный домик. Но мы ему были рады, ведь у нас появился свой огородик, которым кормились. Воду для полива с реки вёдрами таскали, потому что водопровод зачастую не работал. Участок перекапывали сами. Там когда-то общественная помойка была. Основное вывезли со временем, но в земле много всякой гадости оставалось. Вот и получалось – копнешь разок лопатой, а потом руками выбираешь весь хлам. Встал-сел, встал-сел. Под конец ползком ползаешь. И вот, когда всё было сделано, стали к нам наведываться бывшие соседи. Одной цветов нарежь, другому кочанОк капусты сруби, третий яблочек на компот захотел. Ну что же, давали. Пока одна не высказала: у тебя вооон сколько земли, а у меня ничего нет! Обидно стало. Они ведь тоже могли перебраться, как мы. В то время были возможности. Не захотели. Легче было на скамеечке сидеть. Вот тогда я и поняла, что кулаки чувствовали, когда голытьба у них добро отбирала.

- Катерина, так не все же кулаки сами работали. Были и мироеды, - сказала Лиля.

- Да были, были, знаю. Просто всех под одну гребёнку подгребли.

Всех под одно – это худо. Всех под одно – нельзя. С другой стороны, как разберёшься, кто мироед, а кто нет? Богатые – значит, виноватые. Дарья вздохнула.

- У меня тётка такая, эксплуататор настоящий, - продолжала Лиля. – К примеру, нет у тебя денег. Идёшь к ней – займи, пожалуйста, немного до получки. Даст. А потом говорит: ну, раз я тебе помогла, то и ты мне помоги. И даёт задание сделать что-то для неё. Бесплатно, разумеется. А куда деваться, идёшь, отрабатываешь. Или вот в советское время у неё связи были, блат кругом. Достанет вещь какую-нибудь, а потом перепродаст тебе в три-четыре цены. Не захочешь брать – всё равно всучит. И пофиг ей, что мы родственники. Вот и богатая всю жизнь. В 90-е все сбережения её сгорели, а она не унялась, всё копит и копит.

- Эх, девчата, на тот свет с собой не возьмёшь. Туда даже шкуру свою не возьмёшь, в земле гнить останется. Чего их копить! – махнула рукой Валентина. - Я вот всю жизнь в строительстве работала. Помотало меня по стране. Где только не жила. Но я вам, девочки, скажу так – везде жизнь разная была. В некоторых республиках магазины ломились, бери что хочешь. А в некоторых пусто было. В российской глубинке кроме простеньких консервов да карамелек взять нечего было. Зато туризм по стране развивался. Но люди не достопримечательности смотреть ездили, а дефицит доставать. Себе, на продажу.

- А я, когда СССР разваливали, ещё под стол пешком ходила, даже и не знаю, что сказать о нём, - вставила своё Оксана, мощная крестьянка с громким голосом и натруженными руками. – А вот скажите, среди народов правда такие уж дружба и братство были, как говорят?

- Да как сказать... Я жила в Азербайджане, в Узбекистане, на Украине – ничего плохого не замечала. Думала, что мы как одна семья. И в то же время где-то на бытовом уровне что-то было. Вроде безобидной шутки. Оказалось, не шутка. На пустом месте ведь национализм не начинает расцветать. Что-то тлело в глубине, таилось. А в 90-е пыхнуло.

- Не знаю, девочки, вот вспоминаю своё детство, - мечтательно сказала Галочка. – Как же хорошо было! Мама даст копейки какие, так пойдешь, купишь мороженое-пирожное, счастлив! Не то что сейчас.

Мороженое-пирожное? Попробовать бы, что это такое. Говорят, у Струковых подают к столу. Так то помещики!

- А что, сейчас дети мороженого не видят? – Катерина сморщилась. – Я в селе росла, совсем рядом с городом, и то у нас мороженое-пирожное праздником считались. Что уж говорить о тех деревнях, которые в сотне километров от цивилизации были! А сейчас даже в самой пропащей дыре ребёнок любую вкусность купить может.

- И всё искусственное, - не сдавалась Галочка.

Катерина взялась тыкать пальцем в телефон.

- Да сейчас весь мир такой. Думаете, если бы Союз не развалился, у нас по-прежнему были бы натуральные продукты? Нет, девочки, у нас тоже новые правила ввели бы! – засмеялась Валентина. – Только объяснили бы нам, что это полезно. Вот соевое молоко, например, в советское время больным и ослабленным давали. Полезным считалось. А вообще вам всё вкусным казалось, потому что вы были детьми, и никакие заботы вас не тревожили.

- Ну вот, смотрите, статья про натуральные продукты в СССР, - Катерина взялась читать вслух. - Если говорить об использовании пальмовых масел в пищевой промышленности, то в СССР они применялись в основном для производства кулинарных жиров, и в первую очередь маргарина. По сравнению с первой пробной закупкой пищевого пальмового масла (официально зарегистрированной советской статистикой), произведённой в 1961 году, – это были всего 583 тонны – в 1983 году СССР импортировал для пищевых целей уже ни много ни мало 188 825 тонн пальмового масла.

- Да эти блогеры что угодно напишут, только читайте! – возмутилась Галочка.

- А здесь сканы из книги «Внешняя торговля в СССР» выложены. Тут уж не придумаешь ничего.

Катерина положила телефон на постель и вышла из палаты.

- Что-то она вроде ещё больше похудела? – спросила Валентина, глядя ей вслед.

- Да ей уже почти неделю есть не разрешают, - сказала Оксана. – Одной водой питается.

- Что так?

- Нельзя. Операция сложная была.

Худа, да зато жива. В старое время уже давно на погост снесли бы. Особливо если бы в крестьянском звании жила. Мало баб в молодые годы детей своих сиротами оставляло? Нет, дохтура теперь большую силу взяли, вон сколько людей лечат!

- Да. Мало мы знаем о возможностях человеческого организма, - Валентина покачала головой. – Только диву даёшься. Вот в блокадном Ленинграде люди как голодали, а ведь и заводы работали, и театры действовали. Люди продолжали жить, обороняли город.

- А Ленинград это где? – спросила Дарёнка.

- Это Санкт-Петербург, милая! – Валентина метнула острый взгляд на неё. – А блокада в войну была.

- Которая в четырнадцатом? С германцем?

- С германцем. Только не в четырнадцатом. В сорок первом она началась, в сорок пятом закончилась, - Валя с жалостью посмотрела на Дарью.

Вот вам и новости! Опять война? Опять с германцами? Не угомонились, выходит?

- А... кто ж победил-то?

- Если бы немцы, то мы бы с тобой сейчас тут не разговаривали. Советский Союз победил. Народ наш.

- Правда пытаются сейчас некоторые доказать, что русские ни при чём. Мимо проходили, - с горечью в голосе сказала Лиля.

- Ничего, девочки. Самое главное, чтобы мы сами помнили, да героев наших не забывали. Жаль вот молодёжь книжки не читает. Сколько же книг написано о том времени. И фильмов хороших, - Валентина успокаивающе улыбнулась.

Узнать бы побольше, что за война. В сорок первом Мишке тридцать будет, Анютке тридцать три. Выходит, в первую войну отцу воевать, во вторую сыну. Если выживут, конечно.

- А сейчас такие фильмы снимают, что смотреть не хочется. Сплошные сволочи, - проворчала Галочка.

- Да, нынче кино другое, - Валентина поднялась. – Ну, девочки, пойду я. Выздоравливайте, родные мои. Ничего, Катюша, - она улыбнулась вошедшей Катерине, ласково обняла её. – Теперь всё плохое у тебя позади, теперь снова расцветёшь.

- Спасибо, Валентина Георгиевна. И Вам крепкого здоровья! – загомонили женщины.

- Да, хорошая женщина. Крепкая какая, и ум здравый, хоть и за восемьдесят ей уже, - сказала Галочка, когда Валентина Григорьевна вышла. – Деятельная.

- Не знаю, какими мы будем. Дожить бы вообще до её лет, - пригорюнилась Лиля.

- А у меня вот уже нет здоровья! – с досадой сказала бабушка, упорно молчавшая до этого.

- Бабушка, а вы местная? Здесь родились и выросли? – игривым голоском спросила Галочка.

- Из Белоруссии я.

- Белоруска?

- Польских кровей, - высокомерно заявила бабушка. - У меня и имя такое – Ядвига.

- Так может быть, мы вас так и будем называть?

- Зовите меня просто бабушка.

Ну что же, бабушка так бабушка. Как пожелаете, пани. А про войну-то выяснить бы. Про первую, и про вторую. Что на роду-то семье написано.

- А как бы узнать побольше про войну-то, а? – Дарья переводила взгляд с одной женщины на другую.

- Так у тебя же телефон с интернетом. Вот и почитай, - сказала Лиля.

- Погоди, я тебе сайт один покажу, там много интересного найдёшь, - приподнялась на кровати Катерина.

Она взяла Дарёнкин телефон в руки, потыкала в экран.

- Готово, вот здесь список статей. Выбирай любую, читай. И фоток много, есть что посмотреть.

Дарья осторожно провела пальцем по дисплею. Её до сих пор удивляло это чудо – буквы как будто в книге, но страницы переворачивать не нужно. Просто одни надписи исчезают, а другие появляются. И фотокарточки совсем не такие, какие делают в губернском городе. Эти как будто из жизни. Словно заглядываешь туда, в чужую жизнь.

Дарёнка читала рассказы, и сердце её обливалось кровью. Сколько же горя, сколько горя!

А люди... Это ведь русские люди! Герои. Землю свою всегда защищали честно. Удивляться нечему.

Дарья открыла следующую страницу. Перед ней была фотография бравого военного. На погонах звёздочки. На груди тоже звёзды. Награды разные – и медали, и ордена. Из благородных, должно.

Но под фотокарточкой было написано: Герой Советского Союза Русаков Михаил Степанович.

Продолжение следует...