Странное время. Глава 13. Здесь и там

Время действия - 2020 год.

Захлопнулась массивная железная дверь, и только теперь Дарька почувствовала, насколько сильно она устала. От поездки в автобусе, как будто и мягком – он был гораздо удобнее любого возка, а всё же каждую неровность дороги прочувствовала Дарья своим нутром. От ходьбы. Разнежилась бабёнка, ох, разнежилась. Бывало, больше вёрст пешком проходила, и ничего.

А самое главное – от переживаний. От непонятности того, что происходило с ней. От того, что её попытки разобраться в ситуации походили на ловлю рыбы руками. Когда-то давно, ещё в детстве, в жаркие летние дни они, деревенские ребятишки, купались в речке и пытались схватить сновавших в воде мальков. Дарёнка хорошо помнила это чувство - вроде вот она, рыбёшка, в ладони, только сожми кулак. Но проворная кроха выскальзывает, и в душе остаётся чувство досады и даже немного обиды.

Дарёнка прилегла на мягком диванчике в комнате, закрыла глаза и... мгновенно уснула. Приснилась ей мамынька-покойница. Стоит вроде она – молодая да красивая – у железной двери и с кем-то весело разговаривает. Даже немного кокетливо. Вышла Дарья в прихожую, а свет не горит, не разберёшь, кто там. Только силуэт мужской видно – большой, чёрный. Стала Дарёнка свет включать, да не получается. Кнопок на стене много – рядами. Нажимает Дарья на все подряд, а мать с чёрным человеком с насмешкой наблюдают.

Махнула Дарёнка рукой и в комнату пошла. А комната уж не та, что была. Вместо неё какие-то коридоры длинные, полутёмные. И кругом люди на кроватях лежат. Вроде больницы получается. Идёт Дарья вдоль кроватей и всем в лица заглядывает – не Степан ли, не Мишка ли с Анюткой. Долго шла, поворачивала, входила в какие-то двери, поднималась по лестницам, спускалась, а коридору конца нет. «Степааан! - стала кричать Дарья, - Анечкаа, Мишуняя!» Но никто на зов её не откликнулся.

Проснулась Дарёнка, душу тоска грызёт. Где же они, муж родимый, детушки-кровиночки? Придётся ли свидеться ещё?

Вздохнула Дарья, пошла готовить себе ужин. А из головы всё никак рассказ старичка не шёл. Нет Нежинки, и селиться там люди не хотят. Тогда откуда же ей звонит Степан? А эта женщина с бул-гах-терии? Куда отправили её больничный? Может быть, село в другом месте построили, да старым именем назвали? А Петька-то, Петька Михеев – змеёныш какой оказался! Ишь, всех погубил. Каков папаша, таков и он.

Дарька взяла в руки телефон, набрала номер Степана.

- Здравствуй, лапушка! – послышалось в трубке. – Слава Богу, связь появилась. А то учения в районе сегодня были, антитеррор. Отключали нам телефоны. Я уж извёлся. Знаю же, что тебя выписать должны. Ты где сейчас?

- У Микаэллы на квартире. Не пускает она меня домой. Говорит, надо все обследования до конца пройти.

- И правильно, и правильно! Лечись, Дарьюшка. За нас не беспокойся. У нас всё хорошо.

- А скажи-ка мне, Степан, где наша деревня находится?

- Да как же где? – удивился Степанов голос на том конце. – Где всегда и была. Уж лет двести, а то и больше на одном месте стоит.

- Обман это. Нет нашей деревни, нет. Я сегодня до Подгорного на автобусе доехала, а оттуда в Нежинку пешком ходила. Пусто на месте деревни. И погост наш распахан давно – поле там. Добрые люди сказали, что ещё в войну всех расстреляли, а дома пожгли. Петька Михеев, сынок Митрия, лютовал, допытывался, куда лётчика советского спрятали.

- Дарьюшка, перепуталось всё у тебя, - мягко сказал Степан. – Петька... Я не хотел тебя тревожить, но Петька ведь утонул.

- Как утонул?

- Да. Жалко мальчишку. На днях пошёл на рассвете порыбачить. Лодчонка перевернулась, потопила его. Не смог выбраться.

Дарья молчала.

- В войну полицаи в Нежинке были, да почти все они на партизан работали. Пошли немцам служить только для того, чтобы чужих не прислали. После освобождения отсидели за пособничество, что уж делать. Когда лётчик выбросился с парашютом, они народ подняли, вроде как облаву организовали, а сами все следы его затоптали. Немцы с собаками потом приехали, да никого не нашли. Мальчишки его в норе под обрывом спрятали, а когда всё улеглось, к партизанам отправили. Лётчик после войны приезжал, людей за спасение благодарил. Да ты же сама всё знаешь! Нам в школе об этом сколько раз говорили!

- Да? – хмыкнула Дарёнка.

- Конечно! Так и живём. Неплохо живём. Колхоз в советское время миллионером был. Правда, в 90-е трудно было. Но потом крестьянско-фермерское хозяйство организовали. Зосимов руководителем стал. Так-то хваткий мужик. С налогами да контрабандой он, конечно, намудрил. Да ещё и Михеева пристрелил... Но ничего – трудовой кодекс соблюдал, жить можно. Сейчас вот сын его замещает.

- Аа, а я всё забыла почему-то!

Неинтересен стал разговор Дарёнке. Поняла она, что голос Степанов такой же обман, как та стенка на вокзале в Подгорном. Казалось – камни настоящие, до блеска отполированные. А прислонилась к ним – щёлк! Пластик... И та женщина с работы – тоже обман.

Однако деньги на карту приходили исправно – сначала, ещё в больнице, пропищал телефон, что зачислен аванс, а теперь дважды сообщили о выплате пособия. А может быть, деньги тоже одно лукавство? Никто ведь их не видел – ни монетами, ни ассигнациями. Правда, в магазинах и аптеках давали по этой карте самые настоящие продукты и лекарства.

А кто такая Микаэлла? Тоже обман? Тот самый тёмный человек у двери, который ей приснился? Не бесы ли смущают грешную Дарьину душу?

Дарёнка вздохнула, вытряхнула из кастрюли картошку, отрезала ломоть хлеба. Она-то ест, а детки-то её там, в тринадцатом, сыты ли?

Зазвенел нежной мелодией телефон. Микаэлла.

- Ну что, привыкла немного? Как тебе? – весело спросила она Дарёнку.

- Спасибо. Прикольно.

- Ого! Впервые от тебя слышу такое словцо! – засмеялась Элька. – Вижу, осваиваешься. Молодец. Только настроение у тебя не совсем позитивное. Выкладывай, что у тебя стряслось?

- Живот чешется.

- Аааа... Поняла. Это аллергия на лейкопластырь, которым перевязки делали. У меня тоже было. Завтра поедем в аптеку, я тебе отличную мазь покажу. Два раза помажешь – как рукой снимет.

- Хорошо, поедем.

- Ты, подруга, встряхнись немного. Заскучала по своим, я же понимаю. Придёт время – вернёшься к ним. А пока ты здесь, потрать время с пользой для себя. В интернете много умного. Учись. И от дурных мыслей отвлечёшься, и знания тебе в жизни пригодятся.

- Я в церковь хочу сходить. Пойдёшь ли со мной?

- Обязательно пойду.

Положила Дарёнка телефон. Вот завтра и видно станет, кем Микаэлла послана.

Что она там говорила про интернет? Что-то умное и полезное там можно найти.

Задумалась Дарёнка, провела рукой по откинутой крышке ноутбука, по кнопкам клавиатуры. Чего же нужного для себя узнать в нём? Пальцы тронули лежащую рядом маленькую мышку. Правда что мышь, только хвоста нет. Ноутбук защёлкал, дохнул, засветился экран.

Вот в это окошко нужно вопрос задавать. Да Элька что-то уже спрашивала как будто. Дарья присела на стул, заглянула в монитор. В рамочке красовалась надпись: «хлеб из корней камыша». Неужели и такой бывает? Уж камыша-то вдоль реки полным-полно, никто не садит, никто не убирает.

Дарья кликнула, как учила её Элька, по первой же строчке под запросом. Раскрылся сайт, в котором кто-то, никогда не знавший голода, учил, как спастись от него войну. Что же, может быть, действительно стоит научиться?

Умный ты, интернет. Научи лучше, как домой попасть, в своё время. Не знает.

Тогда, может быть, расскажешь о том, что было в тринадцатом году? А, так ты мне старые газеты предлагаешь? Спасибо, вот спасибо! Хоть грамотно написанное прочесть, а то – ишь ты – половину букв повыкидывали, правила все поменяли! Что тут?

«Заключение болгаро-турецкого договора ожидается в четверг. В Портленд прибыла русская эскадра. Беседа с председателем Государственной Думы М. В. Родзянко. В Государственную Думу внесены сметы министерств внутренних дел, торговли, юстиции и Синода. Поручик Поплавко полетит сегодня из Москвы в Петербург».

Полетит? На ероплане? Самолёте.

«В России. По телеграфу и телефону от наших корреспондентов. Чита. По распоряжению губернатора г. Кияшко, произведен железнодорожной жандармской полицией обыск в квартире билетного контролера Иваницкого. Лодзь. Бывший офицер Н. Колокольцев, машинист городского трамвая, за «активное участие» в забастовке трамвая подвергнут губернатором 2-месячному аресту. На Волге. Около Спасского затона сел на мель пароход общества «По Волге» «Графиня». Стаскивали его два парохода, но безрезультатно».

А это что?

«Крестьянин деревни Нежинка Подгорной волости Замойского уезда Ф.Зосимов осуждён к отбыванию каторги за убийство крестьянина той же деревни М.Михеева».

Постой-постой, погоди. Это что же получается – Зосимов тут убивает Митрия, и там тоже? И старик тот тоже говорил, что у злодея Петьки Михеева отца местный богач пристрелил. Всё совпадает. А вот про самого Петьку неувязка выходит. Здесь он утонул, а там вырос и душегубом стал. И как это понимать?

Дарья вздохнула, отодвинула от себя мышку. Спать пора. Утро вечера мудренее.

На мягком диване под пушистым пледом было покойно и уютно. Вот только сон идти никак не хотел. Одолевали беспокойные мысли. Крутились, жалили, как осы.

Перед глазами возникал образ Степана – больного, измученного, прихрамывающего натертыми израненными ногами. Впереди война. Как уберечь его? Микаэлла говорит, что уходить из деревни нужно. А куда? Нешто спросить у интернета?

Дарья снова села к ноутбуку.

«Кого не брали в солдаты в Первую мировую» - набрала она на клавиатуре.

Статей выпало много, но разобраться в них Дарёнка никак не могла. Квалифицированных рабочих на оборонных заводах? Но в первый год их всё равно призывали, и большинство их погибло. Да и какой из простого крестьянина, да к тому же больного, квалифицированный рабочий?!

Поступить на железнодорожную службу или на пароход? Вот это подошло бы больше. Но кто же возьмёт его, хворого, на такую службу?

«Получали отсрочки на три года: "лица, переселяющиеся на новые и не освоенные земли Российской империи", то есть за Урал».

Лица, переселяющиеся на новые земли? Работать на земле Русаковы всегда умели.

Однако тут Дарёнку обожгла новая мысль. Отец от войны побежит, а сын потом будет защищать Россию, Героем станет? Как же так? Не стыдно ли Степану малодушествовать? Ради детей? А ведь Мишке в сорок первом уже тридцать лет будет, чай тоже семью к тому времени заведёт. Он почему не станет прятаться?

Болен Степан, не выживет он там. А Мишка здоров ли будет? Как разобраться? Над этим следовало крепко подумать, но пока ответа в Дарёнкиной голове не было.

Ну, хотя бы посмотреть на карточку сына-Героя.

Дарья набрала в строке запроса его имя, и услужливый интернет выложил знакомую фотографию. И ещё одну – где он постарше. А вот тут он в кругу товарищей. А это кто?

Дарья замерла. С экрана на неё смотрело улыбающееся Анюткино лицо. Только взрослое. Да-да, сомнений не было. Это она. Её ямочка на правой щеке. Щербинка между передними зубами.

Под фотографией была подпись: «Военврач третьего ранга Анна Степановна Никитина выступает на конференции военных хирургов Юго-Западного фронта».

Анна Степановна... Она! Но почему Никитина, а не Русакова?!

«Ну вот, - засмеялась про себя Дарья, - теперь я даже знаю фамилию своих внуков!»

Она отодвинула от себя мышку, легла на диван под мягкий плед и безмятежно уснула.

Продолжение следует...