Летние приключения студента Вовки. Быль

Вот ведь какая штука - память. Что-то хорошее плохо вспоминается, а вот плохое – раз, два и – готово. Короче, был такой случай. Летом 1972 года мы с моим институтским приятелем Женькой Егоровым и его дружком Славкой из водного института поехали в спортивный лагерь Горьковского политехнического института «Ждановец»…дикарями. Путёвок на текущую смену не достали. Вот и решили дернуть дикарями. В пункте проката взяли видавшую виды палатку. Но главного – спальных мешков не было. Взяли туристический топорик, котелок, ну, и еще чего-то по мелочам.
Хорошо, у меня был собственный спальный мешок. Вина хорошего, марочного типа «Прикумское» у нас было больше 20 бутылок. Как мы его достали – особая история. Денежек вот только у нас было маловато. Понятно - студенты.
И вот мы прибываем в лагерь и разбиваем палатку в живописном месте сразу же за лагерем справа от дорожки, которая ведет к лагерю педагогического института. Там постоянно стояло несколько палаток. Вот и сейчас что-то было. Через день возле нас разбили свою палатку весёлые девчата. Их было штук 4 – 5. Но среди них был один … взрослый парень. Такой формат нас немного смущал. Ведь были 70-е годы 20-го столетия, и нравственность еще имела место быть. Для нас совместное проживание девчонок в одной палатке с парнем было немного шокирующим.
Но скоро мы с девчонками подружились, часто сидели возле одного костерка, пели под гитару песни. Одна из них, очень красивая, стала оказы-вать мне знаки внимания… Но только на танцах её опередила Люся – моя теперешняя жена. Я сам выбрал свою нелёгкую долю.
Так вот, вино, которого нам по всем расчетам хватило бы  на десять дней, было выпито за три дня. Возле нашей палатки постоянно крутились какие-то  ребята. Кто они? Откуда? Кто им сказал про вино? Как только вино закончилось, друзья моментально исчезли. Скорее всего, это Женька Егоров, общительный до невозможности, выдал нашу главную военную тайну. Он же и угощал всю эту публику, пока нас со Славиком не было. Итак, вино мгновенно кончилось. Денег мало. Их хватает лишь на пополнение винного запаса в сельпо деревни Федурино. А топать туда километров 6 – 7. На еду денег практически нет. Что делать? Порешили так. В огромной столовой спортивного лагеря столики накрывали на четыре человека. Часто после завтрака, обеда или ужина на столиках оставались нетронутые порции. Ну, с завтраками понятно. Не у всех хватало сил добраться до столовой после бессонной ночи у костра или ещё где.  В обед – другая ситуация. Кто-то пошел в Федурино за вином и ещё не вернулся. Кто-то вернулся, но употребил и лежал в отрубах. Кто-то уплыл с подругой на лодке и не успел к обеду выплыть из моря любви.
Короче, заканчивался завтрак. Мы втроём из широкого входа в столовую зыркали на начинавший пустеть зал. Тут я обнаружил столик  с тремя нетронутыми порциями. На четвертом месте сидел кто-то худосочный. Я метнулся к столику и уже схватил хлеб и ложку, когда худосочный объявил, что есть нельзя. Я принял его за конкурента и поэтому заявил, что нам обоим хватит, да еще двум голодным гаврикам – дикарям. Но паренек на все мои слова односложно говорил, что есть нельзя. Я сказал ему пару ласковых и ушел так и не позавтракавши. Откуда мне было знать, что паренек этот был родной брат звезды нашей «Ждановской» эстрады Танечки Шерстневой. А это означало, что я нарвался на КВНо - эстрадную мафию. И она нанесла мне незамедлительный удар в этот же вечер.
После танцев я направлялся с Люсей на вечернюю прогулку. Мы шли через опустевшую уже танцплощадку, когда меня окрикнули:
- Эй! Стой!
Ко мне подвалили два здоровенных амбала одесской национальности. Раньше я их никогда не видел. Я сам-то под два метра. Но эти ребятки были нечто. Я казался рядом с ними мелким пацаном. В темноте я обнаружил еще несколько фигур, которые не спешили выходить на свет.
- Ты тут на одного нашего прыгнул. Идем, разберёмся…
Меня спасла мгновенная реакция и хладнокровие:
- Вы, что, не видите? Я с девушкой…
Времена еще были такие, что при девушках морды не чистили и не убивали. Хотя, будь это в городе, на городской танцплощадке, из меня сделали бы котлету. И девушка бы не помешала.
- Ладно, завтра разберемся…
- Хорошо…
Амбалы исчезли в темноте. Наутро я всё рассказал Женьке и Славке. Женька пошел на разведку в лагерь. Красивая девушка из соседней палатки пыталась со мной заговорить, но я её чурался. Её чуть-чуть опередила Люся.
Женька вернулся с неутешительными новостями: мафия жаждала моей крови. Стали кумекать, что делать дальше, и решили сменить место дислокации. Мы перенесли палатку метров на 800 подальше от лагеря в густой молодой берёзовый лесок. Красивая девушка из соседней палатки с тоскою смотрела на наши приготовления и даже пыталась заговорить, но мы молчали.
По инициативе Славика на старом месте был оставлен березовый кол с табличкой «Х.й тому, кто ищет шпану!». Конечно, это было напрасно, но Славик был непреклонен.
По вечерам я уже не ходил на танцы, а гулял с Люсей по дорожкам за-сыпающего леса. Казалось, что эти дорожки вели в бесконечность. Огромная желтая луна висела над туманными полями, лесами и всем бренным миром. Женька тоже познакомился с какой-то шмарой из пединститута и частенько таскал её в нашу палатку. Только Славик у нас оставался безлошадным, хотя исправно ходил по вечерам на танцплощадку. Слова «дискотека» тогда ещё не существовало.
Только вот место для палатки мы выбрали не совсем удачно: низина, полу-болото. Ночью – жуткий колотун. Приходишь вечером, а в твоем спальном мешке уже спит Славка, и никак его оттуда не выгонишь. Прихо-дилось обоим раздеваться до трусов (иначе не влезешь) и лезть в один ме-шок. Зато было тепло. На досуге можете поэкспериментировать со спальным мешком. Недавно только Люська выбросила на помойку эту студенческую реликвию.
Наступило утро отъезда смены (а это была последняя, третья смена) из лагеря. Когда я проснулся утром, то уже не было ни Женьки, ни Славки, ни палатки. Я один лежал в своем спальном мешке на зеленой траве. Пацаны уехали со сменой на автобусах. Для меня же это было чревато и я должен был добираться до Горького своим ходом: пешком до деревни Федурино, деревенским автобусом или попуткой до Городца, другим автобусом от Городца до Заволжья и, наконец, электричкой от Заволжья до Горького. Так целый день и уйдет на это.
Светило солнышко, тренькали птички, вдалеке каркал ворон. Настроение – замечательное. Такое ощущение, что никого нет и ты один на земле. Я вылез из мешка, как последний солдат из окопа, свернул уже ставший легендарным мешок и засунул его в рюкзак. Утро было прекрасным. Мне предстояло дойти до «Ждановца» - пара километров и дальше идти по знакомой до боли дороге до Федурино. Сколько раз бегали по ней резвые студенческие ноги в сельпо за бухлишком.
Неожиданно я обнаружил вблизи нашего места дислокации еще одну лесную  дорогу. Разумно решив, что здесь, на побережье, все дороги ведут в Федурино, я двинул по ней. В лесу была дымка. В 1972 году в Горьковской области бушевали пожары и дым от них проникал даже в Горький. Итак, я шел по лесной дороге, весело напевая и свистя. Через километр я услышал странный звук – впереди что-то жужжало. Я ускорил шаг. За поворотом я обнаружил глубоко засевший в колдобине «Москвич» и расстроенного донельзя хозяина. Где ему в глухом лесу искать трактор? А тут трактор в виде меня подкатил сам.
- Подтолкнешь?
- А то…
Без каких либо проблем я вытолкнул «Москвич» из колдобины и спросил:
- До Горького?
- Садись…
Часа через полтора – два я вылез из «Москвича» возле своего подъезда. Отдыхающие в «Ждановце» студенты всё еще находились в пути к Горькому. Автобусы для них были зафрахтованы только до Заволжья. Я видел их толпу на платформе электрички, когда мы проезжали Заволжье.
Через несколько дней наступил сентябрь со всеми отягчающими об-стоятельствами: ранний подъем в 6 утра, час езды в переполненном 45-м ав-тобусе, в котором каждый боялся лишний раз вздохнуть. Но появилась одна отдушина – Люська. Она жила в 1-й общаге, что на площади Лядова. И я теперь после душных, изнуряющих лекций и бестолковых лабораторок спешил туда. Мы по нескольку часов гуляли по городу, очень красивому в верхней его части.
Возвращался я домой теперь поздно и сразу же вырубался. Если я не успевал на последний 51-й автобус, то приходилось идти пешком от площади Лядова через Окский мост до улицы Березовская, что на Московском шоссе. А это - верные 10-12 километров. Тогда домой я приходил заполночь. Вот такая она - любовь.
В суете и делах я уже и забыл про инцидент в «Ждановце». Но тут на переменке ко мне подскочил кто-то юный и субтильный, которого я в жизни ни разу не видел:
- Когда ты собираешься нам поставить пузырь за «Ждановец»?
Я опешил. Это кто-то из КВНовско-эстрадной мафии. Теперь я знал, цену вопроса.
- Скоро, - лаконично ответил я.
Снова потекли дни, недели… Институт-то огромный. Когда они ещё меня найдут? Но, видимо, кто-то дал наколочку и через некоторое время передо мной вновь возник кто-то мелкий и субтильный, но уже другой:
- Когда отдашь пузырь?
- Конечно отдам. Куда занести и когда?
Малый замялся и так и не сказал, куда, кому и когда нести…Видимо забоялся спалить контору. Ну не говорить же ему, что нужно нести в ТЭМП (Театр эстрадных миниатюр политехников) или комитет ВЛКСМ или в студенческий местком. Они, наверное, решили, что бутылку водки я таскаю каждый день в своем портфеле.
И вновь полетели дни, недели… И, наконец, случилось это.  Мы с од-ногруппником Олегом Сидоренко в красных повязках дежурили в вестибюле третьего корпуса, когда ко мне подвалил Боря… Я ещё в «Ждановце» понял, что он у них главный. Коренастый, плотный с холодными, жесткими глазами. С такими лучше не встречаться в темном переулке или на узенькой тропиночке.
- Когда отдашь пузырь?
Мне бы просто взять у Олега взаймы денег и сгонять в магазин за пу-зырем водки, но я почему-то сказал:
- Так я его уже отдал…
- Кому?
Я назвал приметы последнего юного рэкетира.
- Да?
- Да.
-Хм..
Развернувшись на каблуках,  Борис ушел. После этого я никого и никогда из этой мафии не видел. Думаю, что в 90-е все они нашли себе работу по душе.
О чем только сожалею, что не познакомился с той красивой девчонкой из соседней палатки.
Женька Егоров после института остался на кафедре, быстро защитил кандидатскую, подготовил к защите докторскую, стал секретарем парткома института(?!). Съездил на зимние олимпийские игры Лейк-Плэсид в Амери-ку. После этого быстро заболел раком легких и умер в 1985 году 33-х лет отроду. Славку я больше никогда не видел. Жив ли?
23.12.2020