Говнокино - тридцать два

               
     Я еще ни разу не вкушал информационную пищу столь извращенным способом ( прости, товарищ Померанцев ) : скачивая наповалистый ютуб, я шарахался по порносайту с трансами, а скачав, поставил на прослушивание, мудро, как Сталин, аллюзионя славянское звучание фамилии профессионального мерзавца, вместо игр разума своим вздором а ля витухновщина - бабченко - мюридовщина попавшего в косяк, как шутили в начале двадцатого века босяки Гиляровского, влетая вмах не в кондуит или Консисторию, а на второй уровень империалистической конки, где можно курить сигары, но нельзя гражданкам в юбках, короче, слушая кощунственные слова и целые фразы, я по - прежнему строил свои окосевшие от восторга глазцы то ли хоббитца, то ли австралийского коалы прелестным трансгел, мудро, словно конь, качая головой. На третьей минуте было кончено. Оно, конешно, мы мутанты - гидроцефал, как в свое время пел Паук Троицкий, но как в такой ситуации забыть Мусолини без удвоений ( любых ), будучи натурально каннибалом Третьего рейха, что веселит меня особо. Прав дегенерат в этом вот конкретно случае : мир ускакал в третье тысячелетие ( Несмиян о том же, но такими научными словами, что я ни хрена не осознал и свалил читать Плеханова ), а лошадевый граф жует высосанные дядюшкой Юлиусом истины с видом сокрушителя Гендальфа, что так и осталось для меня непонятым. Вот, вспомните, Хлебыч, тот знаменательный эпизод мудацкой саги : прилетает на драконе насгул, его теребят сомневающиеся орки, готовые противоборствовать людям и эльфам, но чутка менжующиеся волшебника с бородой Белковского, вот тут насгул и глушит их сомнения чоткой такой по - пахомовски фразой.  " Я сокрушу его ". И далее по кину не сокрушает ни х...я, даже ни разу не вспоминает про Гендальфа и великие чары, зрителю непонятно, если он помнит эту фразу, а потом - х...як ! - вылетает Арагорн и красавчик с ушами и всем уже не до того, надо успеть узреть битвы и колобочком за свадебку наследника Гондора и тоже ушастой дочери агента Смита. Я долго не вкуривал упомянутый эпизод, пока в мемуарах Хичкока не настиг меня отблеск прозрения. Альфред гнал за метраж и время, назойливость продюсеров, силу воли режиссера и способность отстоять минуту экранного времени, ссылаясь на единоличное видение мира творимой легенды. Вот тут - то и просек я мозгом, как оно было на самом деле.
     - Сходитесь ! - прокаркал переведенный ни х...я не Керви, а Бальмонтом Кьюсак, картинно укутываясь не впередистоящей буркой маршала Ворошилова, а пелериной парижского гамена, в чьем наименовании не было ничего злостного : знаете, товарищ граф, при почти поголовной нищете народа, не вписавшегося сосать член дяди Леши Миллера, как иные представители племени двуногих, мало кому удается отдыхать у загорелых ножонок Потупчик на Мальдивах или зреть поля Элизиума теней, в чем и таится грядущая несправедливость этой нравоучительной сказочки, несущей в себе заряд бодрости, некогда высказанный снова Керви. Не можешь срать - не мучай жопу. Только там это относилось к говенной книжке правды Алекса, а тута я напрямую советую всем вообще изрыгающим, пишущим, сымающим на русском перестать утруждать себя. Можно же пить вино и ездить на рыбалку, даже не зная, что есть вот в безграничной Вселенной такие, как Венедиктов или Невзоров, не умеющие ни х...я, будто Ургант или Познер, но всегда в шоколаде, не потратив литры пота Машки Шараповой и ее же рухнувшей репутации под копыта буржуазных коников. Смешно. Честное слово. Мелкобуржуазный рай Гобсека - и ведь в который раз, б...дь ! - преподносится тебе в третьем тысячелетии как предел мечтаний. Жопа какая - то, Ляксандра Глебыч, вам не кажется. Это не вопрос, это, мать вашу так, окончательная констатация полнейшей исчерпанности хоть каких возможностей сыграть в игры разума, раз уж такой зубр вконец отупел и с видом Витухновской с яйцами преподносит ахинею чуши и гили. Между прочим, я люблю АА именно за отсутствие яиц. А Бэйли - за присутствие. Вы подумайте чутка и, вполне возможно, поймете суть этой прискорбной истории, прямо советующей вам натурально застрелиться из говенного ружья.
     - Эх, брат насгул, - притворно вздохнул штапс, снаряжая дуэльный пистолеро пулькой литой, - жизнь - копейка, судьба - индейка. Грушницкай, - позвал штапс, нервно дрыгая шеей.
    - Тута мы, - выступили сиамские дубы - колдуны, перепутав съемочные площадки, речь же шла о Маленьком Пилигриме и Коте Громовержце с Барсуком Чародеем. В натуре.
    - Говно кино получается, - шепталась массовка, прибыв из Парижу и Лондону в вечно непонятный сратый по горбу Ленинград, сменивший исторически несколько наименований, но так и оставшийся чахоточным выселком Доста, после коего, товарищи, продолжать сказочку - муве тон. Какой, на хрен, Чехов, если имеется Шендерович ? Смешно и говорить. Поэтому вспомним гнусную старушку Ургант и споем про планеты, имея в уме Достоевского и Пикачу, чье место упорно занял сам Невзоров, а не обручившаяся со старъевщиком через твердость Машка.
    Исключительно из уважения к американскому таблоиду шестисот секунд ( давно ) не отношу эту мою интеллектуальную инсинуацию в ранжир естественных наук, хотя зудел палец, но я его всунул в нос, мудро - как Сталин - сменив х...й на глаз и оный же на воротник шикарными бровями Колина Фаррела.