дед мороз продолжение

-   Вот Снегурочку тебе привёз. Говорят, у тебя Дед Мороз загостился? Так? Нет?
   Клава разглядывала девушку. Маленькая, хрупкая  в шубке и белой шапочке.
            - Входите, гости дорогие!  Здесь. Здесь, ваш потеряшка. Входите, входите,               
    Да не удивляйтесь, в кухне, на полу ещё один гость отдыхает
                - Ну, ты даёшь, Петровна! И кто таков?
                - Да Федька это! Ночью с дружками пожаловал за настоечкой. Вот и свалился на мою голову, когда  Дед Мороз его из ружья-то шуганул
                - Что, Клавдия Петровна, ночька истинно новогодняя, волшебная ночь?– похохатывал участковый. – Оставь тебя без пригляда, а тут полон дом мужиков!
Осторожно, обойдя Фёдора, все прошли в горницу, Кирилл поднялся навстречу  вошедшим.
                - Может чайку? Или что посерьёзнее? – предложила хозяйка.
                - Потом. Всё опосля. Сперва дело,.- и обратился к Кириллу – Машина-то где, парень?
                - На этой дороге. Её называют – летняя. Где-то от поворота километров пять будет. Занесло, и свалился в кювет боком. Как ещё не перевернулся. Еле выбрался. - Кирилл говорил медленно, подбирая слова. Было заметно, что его лихорадило
                - Д-а-а, уж, занесло тебя не в ту степь- участковый покрутил головой – Делать нечего. Поехали, поехали.
                - Температурит он, промёрз. – тихо, только для Петровича  молвила Клава.
                - Топи баню. Пока дело сделаем – как раз поспеет. Напаришь, глядишь и поправишь парня. Учить что ли тебя? – смеётся участковый, Клава не одобряла  этой весёлости, но делать нечего – баня так баня. Она велела Ольге остаться в помощь себе и проводила мужчин за калитку. Тракторист, совсем мальчишка, ожидал у ворот.. Заметив сомнение Клавдии, Петрович  мимоходом сказал, - не волнуйся, этот малой дело хорошо знает, уж больно технику любит, надёжный водитель. Уазик тронулся по дороге, за ним  запыхтел трактор. Клава проводила глазами машины и вернулась к своим делам.
                - Нам, Олечка, следует протопить баньку, да что-то приготовить на стол. Мужики вернуться их накормить нужно.- озабочено говорила хозяйка.
                - Я не умею- Испуганно пискнула девушка.
                - Что не умеешь? Картоху  варить, жарить?- смеётся  Клава.
                - Нет, готовить я могу, а вот…баню…
                - Ну, сложность не велика. Вдвоём – то справимся, - и они пошли к строению в дальнем углу усадьбы – Банька у нас справная – продолжала Клавдия. Мой муж ладил. Ох, рукастый мужик был! Всё-то он делал основательно, крепенько, да на долго. Хозяином был. Был. Вот так вот, девонька, Оставил меня одну, а дети разлетелись из родного гнезда.
Поленница  возле бани аккуратно накрыта куском брезента, хоть и под навесом, но часть дровишек нашлась в предбаннике. Печь, сложенная в банном помещении одной стороной обогревала  предбанник, где стояла лежанка и несколько лавок вдоль стены покрытых чистыми домоткаными половиками, узкий плательный шкаф с приоткрытой дверцей, там виднелась кое-какая одежда и, похоже, полотенца. Клава рукой прикрыла дверцу шкафчика, но она всё равно отошла
                - Чинить нужно - рассеяно сказала Клавдия. Сухие возьмём. Быстрее жар будет. Бери - ка здесь полешки, а я пока растоплю. -  Ольга, неуверенно правой рукой на калачик левой стала укладывать поленья , а Клава глядела на маленькие девичьи руки с тоненькими пальчикам и щемящая бабья жалость всколыхнула ей сердце, подкатила  к горлу, поднялась к глазам.  Как же там, в далёком  далеке, её доченька, уж баню-то, точно не топит.
                - Давай-ка, я сама – вздохнула Клава, - а ты гляди да запоминай, жизнь- то долгая, авось когда пригодиться. Вот здесь мочалки, мыло, да разные шампуни. В этом пузырьке масло пихтовое, плеснёшь чуток на каменку. Пихтовый дух пойдёт, Парить его будешь тоже пихтовым веником, Ему сейчас это очень пользительно.
                - Как это!? Я что ли? Вместе с ним, в бане!? – растерялась Оля.
                - Ну, не я же! – И, внимательно глянув, на девушку поняла – Так ты никак стесняешься что ли? – та отводила глаза – А спать вместе не стесняешься? – с шутливой ехидцей спросила Клавдия в упор глядя на неё
Ох уж этот Кирилл с его глупой ревностью - совсем эта девочка не походила на роковую соблазнительницу.
Сообща с шутками да прибаутками  затопили баню и направились в дом..
Банька исправно готовила жар. В духовочке томился картофель с рёбрышками. Женщины накрыли в гостиной стол, с соответствующей празднику сервировкой и Клавдия, утомясь, прилегла в своей спальне. Ольга присела рядышком. Клава расслабилась, душой размякла, вслух перебирала события далёкой молодости и рассказывала толи себе, толи внимательно слушавшей её неспешный рассказ девушке. Вспоминала, как она молоденькой, городской девчонкой уехала за любимым в эту, в ту пору, совсем  глухую, .деревню, и как её муж, более опытный обучал  её многим жизненным премудростям.
                - Не поверишь? Даже квашню учил ставить, да хлеба печь! Вот он у меня какой! – Замолчала, осознав, что всё в прошлом. Прикрыла глаза, вспоминая.
                - А я, похоже беременна – неожиданно, даже для себя, призналась Оля и, испуганно уставилась на Клавдию, закрыв свой рот обеими ладошками.
Клава резко села на кровати, мгновенно вернувшись в сегодня.
                - Кирилл знает?- осторожно спросила
                - Нет, Ещё не сказала…боюсь…- тихонько прошептала девушка
                -  Господь с тобой! Это же радость великая! Дитя! Человечек маленький! – Отчего – то , Клавдия  пришла в неописуемую радость, словно от своей невестке услыхала эту радостную весть – Сегодня же объяви, сейчас вот, когда в баньку пойдёте. И в ЗАГС! В ЗАГС!
Ребёнок должен родиться в полноценной семье. Он будет расти защищённым всеми правами и самая надёжная защита – это ваша любовь, доверие друг другу, взаимопонимание и поддержка на жизненном пути, а ребёнок только сил вам прибавит.
                - Да где же наши!? – Словно в ответ где-то далеко послышался шум машин.
-О! Кажется уже подъезжают. Пойдём встречать.
В кухне на низенькой скамеечке сидел Фёдор и обеими руками держал голову – Что? Очухался?- презрительно, негодующе произнесла Клавдия.  В ответ молчание.
Женщины оделись и вышли во двор. Клава открыла запор на воротах, но створки открыть не осилила. Распахнув калитку, встали в ожидании. Первым из-за поворота показался уазик Петровича. Из машины вышли участковый и Кирилл
                - Вот,  что, Клавдия,  похоже «лошадку»  Кирилла, придётся до весны оставить на твоём дворе – озабоченно крякнул Петрович. - Вряд ли она на ходу,  хотя техника,  конечно, достойная, «Волга». Так что открываем ворота.
                - Я открыть не смогла – тяжёлые, да и не раскрывались давно, но если надо, значит надо.- И кивнула в сторону Кирилла – как же они уедут?
                - Уедут. Не в глуши живём, но наверняка только  завтра поутру. Баню-то натопили?
                - Да, да натопили!- заулыбалась Клавдия.
                - Двигай, парень-Петрович хлопнул Кирилла по плечу – После бани тебя Петровна  отварчиком напоит.  К утру будешь как новенький! А мне пора до дома.
                - А с Федькой, что делать? Куда его девать?- растерялась хозяйка.
                - О! Чёрт! Я про него совсем забыл.
                - А ворота?!
                - У-у! – Взвыл участковый- Полдня с вами вожусь! А ведь сегодня праздник! Меня дома тоже хотят за столом видеть.- Пошёл к воротам,  крикнув тракториста. Кирилл тоже направился помогать.- А ты иди в баню!!!- заорал он на него.
Распахнули ворота, втащили «Волгу», в хозяйстве у Клавы нашлись чехлы, прикрыть машину.
 Петрович пошёл в дом. и, на крыльце столкнулся с Клавдией и Олей.
                - Провожу молодёжь и вернусь.- Торопливо сказала Клава.
                - А я, скоренько проведу воспитательную беседу, да поеду, вечерком его заберу.
 Петрович, войдя в кухню, не раздеваясь, уселся на табурет, широко утвердив длинные ноги, локти в колени, пальцы в замок и задумчиво глядел  на Фёдора, но тот даже головы не поднял.
                - Поговорим, Фёдор Степанович? Молчишь? Что же ты с собой сотворил!?
Мне что посоветуешь с тобой делать? Протокол составлять? Твои действия  юридически называются - разбойным нападением! Проникновение на чужую территорию!  Ведь рукам твоим цены нет! А ты в лавке долги рисуешь. Уж я там наказал водку тебе не давать. Это надо же так себя не любить! Совсем себя потерял! А, Фёдор? Вошла Клава и остановилась у порога, прислонившись к косяку. –Клавочка,- просящим тоном обратился к ней участковый – раз уж дело тупиковое, не в службу, а в дружбу, разреши ты ему банькой твоей воспользоваться. Тихо, тихо! – поднял руку, опережая протест, – после молодых, конечно. Ну, ты посмотри на него! Как я его такого в больничку-то повезу! Да и дом у него, поди, не топленный. А, Клавдия Петровна?
                Фёдор сидел свесив голову ниже, ещё достаточно крепких, плеч. Седые волосы сосками закрывали лицо, и шею над растянутым воротом свитера, открывая  лысеющую макушку.
Клавдия с сомнением вздохнула. Предложение неожиданное, но и ей  было жаль этого, когда-то сильного, уважаемого человека. Петрович умильно глядел на неё. Уж это-то он умел,  мёртвого убедит, уговорит.
                -  Ладно. Уговорил. Пусть вымоется,.- неуверенно произнесла и тут же вскинулась.-
Но к вечеру забери! Вези куда хочешь! Это его забота, что дом выстудил.
                -  Хорошо! Хорошо, заберу. Вот и ладненько – С облегчением, решив трудное дело двинулся к двери и уже от порога – А ты Фёдор Степанович всё же одумайся. Это ж надо до чего докатиться! Седой дядя, как шкодливый кот по заборам лазит! И дружкам своим городским от меня передай – увижу, укатаю по всем законам. Всё. Бывайте, До вечера, - И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
                Клава, опершись задом на стол, и скрестив на груди руки молча, глядела на Фёдора.
Лицо, выражавшее явное раздражение, брезгливое  недоумение сложившейся ситуацией , тем не менее отражало и сочувствие, и озабоченность, и самую простую бабью жалость.
Федька завозился, заёрзал на своей скамейке, исподлобья глянул на неё и вновь опустил голову. Она продолжала молчать. И он, наконец, решился хриплым, скрипучим голосом:
                - Клавдия Петровна, ты…это…ну, это прости меня, дурака. Чёрт попутал. Дружкам хвастал про тебя…вот и припёрлись.  Дурни пьяные. По вахтам вместе ездил я с ними.
                - Бог простит…А я подумаю. – и Клава вышла в сени.
Фёдор облегчённо вздохнул. Стал крутить перед глазами да разглядывать свои руки. Руки как руки. Рабочие, крепкие, пальцы длинные, чуткие, послушные. И себе под нос – Придумают тоже, « цены нет», а может и правда бесценные? Как послушно они ему служили! Что только со своими надёжными помощниками он не творил!- Он, вспоминая, блаженно улыбнулся, но вернувшись в сегодня, потускнел. Обидно. Ой, обидно-то как! Всё было когда-то, Было,  было, да быльём поросло. Но ведь слушаются! Слушаются и даже не дрожат! Фёдор крутил и крутил перед глазами ладони, сгибал и разгибал пальцы. А, может, вспомним былое? Может, ещё поработаем? А? – бормотал, всматриваясь в собственные руки - Или всё? Поздно? Мой поезд ушёл? Только хвостик показал?.- Он обречённо расслабил и свесил руки – А… может…
 …  Эх, Клавдия Петровна! Клавочка,  знала бы ты… И ничего-то ей не делается. Не берёт её время.Как была когда-то королевой, так и по сию пору стройна да горда, хоть сердечна, отзывчива да неприступна. Когда привёз её Максим Дмитриевич в лесхоз, Федьке пятнадцать минуло. Только, только наливался мужской силой и видать сразила его приезжая, да на всю жизнь Помнится даже пути-дорожки выбирал, чтобы хоть издалека, хоть глазком её увидеть. И женился на Надежде потому, что статью, да осанкой на Клавдию походила. Только не так строга, как Клава, весёлая у него была жена, во всём спорая и жили они с женой ладно. Уважал её Фёдор и берёг. Да вот всё же не уберёг- Он тяжело, горько вздохнул и помотал седой, косматой головой.   
                Вошла Клавдия и бросила ему на колени ком мятой одежды – Вот прими, оденешь после бани. Всё чистое. Сынова одёжа, одевает, когда приезжают ко мне.
                - Может не надо…Чего уж там…
                - Спасибо скажи, чудило. Свои ремки с собой заберёшь, я стирать не собираюсь, а ещё лучше выбросить, как  старую шкурку.
На крыльце послышались шаги. Говорили непонятно. Колокольчиком  звенела Олечка, что-то щебетала, ликующе, возбуждённо. Клава прислушалась и улыбнулась. Всё будет хорошо у этой пары.Молодёжь ввалилась в кухню, где сразу же стало тесно и весело. Румяная после бани Ольга расцвела, похорошела, глаза просто светились. Так, понятно, она сообщила Кириллу важную для них обоих новость. А вот Кирилл смущён, растерян, а не уверенная улыбка придавала ему несколько глуповатый вид. Слава Богу! Жизнь продолжается и обновляется.
                - Клавочка Петровна! У вас просто волшебная банька! Спасибо Вам огромное!- Оля обняла и расцеловала Клавдию. Ольге не стоялось на одном месте. Радостное возбуждение выплёскивалось, бурлило в ней, требовало выхода.
                - Ну, а ты как себя чувствуешь? – Клава обратилась к Кириллу
                - Не пойму, пока…Я, впервые в подобной бане. Рассыпаюсь на атомы или молекулы. – Смущённо улыбался
                - Теперь за стол, чаёвничать. Для тебя, Кирилл, чай травяной. И, повернувшись к Фёдору,  распорядилась:
                - А ты в баню. Надеюсь дохромаешь, провожатые не нужны? У крылечка возьми жердинку. Да смотри ногу не парь, скорее всего растяжение, после бани повязку наложим.
                Несмотря на всю сумбурность, неприятности, недавний страх и комичность ситуации Клава была просто счастлива. Сегодня она не одна. И в праздник за её столом самые настоящие, пусть не званные, неожиданные, но такие милые, приятные её сердцу гости.
Она радостно, от всей души старалась им угодить, накормить, напоить и уже продумывала где спать уложить, чтобы хорошенько отдохнули. А гости после бани да сытного застолья уже клевали носами. У Ольги сдулась её лихорадочное возбуждение, а Кирилл таращил сами собой закрывающиеся глаза и постоянно моргал, не позволяя векам сомкнуться.
                - Ступайте, ребятишки в мою опочивальню. Спите, хоть и не на ходу, но того и гляди уснёте в тарелках, - улыбаясь проговорила Клава и принялась собирать со стола использованную посуду.
                - Я помогу- откликнулась Оля.
                -  Сама справлюсь. А, ты…вон к мужу под бочёк и спать, спать.
                -  А как же Вы? Мы займём Вашу спальню.
                - Я найду место! Чай не в гостях, а у себя дома. Да и  поднимаюсь я рано.
Негоже старикам мимо молодых шастать.
Уложив, как ей казалось, детей она принялась наводить порядок на праздничном столе. Мягкая улыбка не покидала её лицо, потеплели строгие глаза, согреваясь внутренним светом.
И её гордое, суровое Одиночество потихоньку начало отползать. Ему, Одиночеству совсем не хотелось покидать пригретое, уютное местечко,  с которым оно сжилось, сроднилось, утвердилось и укрепилось. Одиночество отступало медленно, неохотно, недоумённо оглядываясь, постепенно таяло, отпуская на волю, плененную им Душу.
                Клава собрала остатки пищи в собачью миску, сдобрив косточками и лакомыми кусочками, и направилась покормить верного сторожа. Выйдя из дома увидела Фёдора, нерешительно топтавшегося подле крыльца. Мокрые, серые волосы зачёсаны назад открывали высокий, хорошей лепки, бледный лоб, тонкий нос нависал над растительностью нижней части  лица, отчего весь облик разительно изменился. Наружные углы глаз и бровей опускались к низу,  рисуя трагичный образ. Все эти перемены Клавдия углядела мгновенно, мимолётно  глянув на него. 
                - Входи, гость дорогой- Клава насмешкой прикрыла удивление новым  видением облика хорошо знакомого мужчины-  А то тоже простудишься после бани, хватит с меня одного хворого. Чаем напою, а чего покрепче не получишь. Иди, только тихонько – дети спят.
                - Спасибо, Клавдия Петровна.- Про себя удивился «Какие дети?»
                - Я накормлю собаку, курей, козлятам сена дам и вернусь.
Вернувшись в дом,  Клава нашла Фёдора сидящим в уголочке у кухонного стола. Он сидел, напряжённо выпрямив спину, крупные руки с длинными пальцами лежали на коленях.
                - Сейчас чай пить будем,- Она щелкнула кнопочкой чайника, поставила на стол блюдо с выпечкой, бокалы, банку варенья – а может, поешь чего?  Холодец остался, есть картошка тушёная, сейчас принесу- и вышла в сени. Фёдор испытывал невероятное чувство неловкости, стыдно было до боли и в глазах, и в сердце. Дверь распахнулась. Обе руки у Клавы заняты мисками, тарелками.
                - Прикрой дверь - приказала она, расставляя на столе внесённую еду и Фёдору – Как нога-то? Повязку нужно?
                - Спасибо. Терпеть можно
                - Давай, клади ногу на табуретку- Быстро и достаточно ловко Клава наложила тугую повязку на щеколодку  и ступню – пробурчала себе под нос, но так чтобы Федька слышал – на ногах ногти-то тоже нужно остригать.- Она повозилась на печи, чем-то там пошуршала и подала Фёдору старенькие, но добрые и чистые носки – Надень. До дома доберёшься.
                - Ой, спасибо, Клавочка!- Он готов был сквозь землю провалиться.
                - Ой, на здоровье!- Глянула ему в лицо, залитое краской. А глаза-то! Мокрые глаза! Того и гляди слёзы брызнут.- прикрывая неловкость, бодро сказала- А теперь- чаёвничать. Я тебе травяной сбор заварила, выпей сперва- и протянула ему глиняную кружку с крышкой- Пей сразу. Этот кулёчек домой возьмёшь и заваривай, не ленись.
                - Горько!- отхлебнув, поморщился Фёдор.
                - Не кричи! Не на свадьбе! Горько ему! А водка, знать, слаще? – Смеясь подвинула тарелку с холодцом – Закусывай, коль горько, а я на детей гляну - не разбудили ли? Заглянула в спальню. Спят. Единой кучкой под одеялом. Плотно закрыла дверь и вернулась к Фёдору. Налила в кружки чай, одну поставила перед ним. Он ел  аккуратно и, не смотря на проснувшийся голод, останавливал себя, стараясь не торопиться. Горько было ему не  от выпитой настойки, а от того, что сидит за чужим столом и ест предложенную ему пищу, явно из жалости. Он так долго был один и потерялся в океане жизни – берегов не видать. Зачем я в этой Жизни? Нужен ли я ей, Жизни? Для себя он давно решил, что его жизнь кончилась, дальше карабкаться не стоит, нет ни сил, ни желания. Он взглянул в лицо женщины, сидящей напротив. Когда-то, давно, он глядел на неё, затаив дыхание, как на умопомрачительно прекрасное лицо девушки с обложки журнала. А, если доводилось общаться в рабочие моменты, слов её не слыхал, не вникал в смысл сказанного, заворожено глядел на шевелящиеся мягкие, нежные губы, ловил спокойный, глубокий взгляд светлых, постоянно меняющих цвет глаз, принимал «стойку» если её тонкие, высокие брови хмурились, а тень неудовольствия  меняла лицо.
                Клава, глазами жалела мужчину. Оголодал видать с проклятой пъянкой.
                - Ты всё « дети, дети!» Какие дети-то? – спросил её Фёдор.
                - Да, вот, Бог послал Деда Мороза со Снегурочкой.
                - Так это он в меня стрелял!?
                - Если бы он в тебя стрелял, так ты бы не сидел у меня за столом – Нахмурив брови произнесла Клава.
                - Меня, видать Господь тоже пожалел, раз я сижу за столом у Клавдии Петровны
                - Горе ты луковое! – грустно улыбнулась Клава – Завязывай ты с пьяным делом, да возвращайся в нормальную жизнь. Жениться тебе нужно.
                - Сама говорила , что за меня самая горемыка и та не пойдёт. А я вот, может, хочу на тебе жениться! – лихо ляпнул Фёдор и, прикусив язык, со страхом взглянул на женщину.
                - Ну, ты даёшь! Прям жених с забора, добро хоть не с луны, свалился! Да не ровня мы с тобой, Федя.
                - Конечно! Куда мне пьянице до тебя, королевы!
Клава поняла, что обидела человека и, смягчив смысл своих слов, произнесла – По возрасту мы с тобой неровня. Я ведь старше тебя лет на десять! Тебе молодую жену надо, здоровую, А я стара для тебя.
                - Пустой разговор. Не к чему это всё… Фёдор отодвинул тарелку и кружку – Благодарствую за хлеб, соль, за ласку, да за подсказку.  А младше тебя я всего на пять лет а не на десять. Вот так вот.
          - Обидела?
                - Чего уж там…Конченый я человек…
                - Напрасно ты так, Фёдор. Хватит по вахтам мотаться, да водку кушать. Возьмись за своё любимое дело. Помнишь, как из райцентра приезжали! Целая делегация на твой терем любовалась! Ведь такую сказку сотворил! – вспоминая, в восхищении улыбалась Клава
Какие деревянные зверята в полесаде  резвились, а жар-птица на воротах! Окна в кокошниках, да в оборочках! Любо! Глаз не оторвать! Так бы  глядел и изумлялся. В дому-то я не была, не видала, но люди говорили, что ты и там всё изукрасил.
                - Ничего там нет, ничего не осталось. Что пропил, что раздал, что растащили…- махнул  рукой, горько вздохнул и продолжал. – Как-то приехал с вахты с совсем  пустым карманом – дорогой всё пропил, что заработал. А кому везти? Некому! Зашёл в холодный дом. Пусто, гулко. Схватил топор да и давай крушить всё, что ещё осталось. Только трюмо Надюшкино не тронул, перед которым она красоту наводила, рука не поднялась…Соседи прибежали… что-то спасли, а мне уже всё равно было.
Клава слушала эту исповедь и не было у  неё в душе на него ни какой обиды, а просто человеческая жалость, грусть от такой судьбинской несправедливости. Помолчали
                - Вот, ты, говоришь зверята в полисаднике – продолжал Фёдор – Почернели да потрескались все зверята, а у жар-птицы все перья отвалились. Кому это всё нужно? Для кого старался? Родня моя все убрались. Детей Бог не дал. Через этих детей и Надюха сгинула.  – Фёдор покрутил головой и почти беззвучно прошептал – Больно уж она ребёночка хотела.- поднял на Клаву измученный воспоминаниями взгляд – Куда только не ездила, кого только не просила о помощи. Всех докторов, да профессоров  прошла! Всех колдунов, да бабок разных!
А как её век-то бабий кончился, так и она кончилась. Толи сама чего хлебнула, толи какая ведунья чего дала… не знаю я… Да и никто того не знает.
                Слушая Фёдора, Клавдия глубоко и искренне ему сопереживала. Она сама пережила потерю близкого человека. Ей знакомо это ощущение душевной пустоты. Желание закрыться, уйти в свой мир, спрятаться от несовершенства, жестокости окружающего мира. Всё это было, но у неё , в отличие от Фёдора были дети, нуждающиеся в её жизни. Они то и давали ей силы жить, тормошили её, требовали, не позволяли отрешиться, замёрзнуть душой.
                Клава интуитивно поняла, что нельзя лить слёзы и вытирать сопли над Фёдоровой несчастной судьбой. Нельзя проявлять щемящуюся  бабью жалость. Нельзя жалеть, а нужно встряхнуть его хорошенько, может отшлёпать по тощей заднице, вытянуть из трясины горьких воспоминаний, в которых он продолжал существовать и развернуть лицом к Жизни.
И она решительно начала:
                - Фёдор Степаныч, оглянись! Видать тебе нравиться, как чётки перебирать свои горькие минуты, плакать и скулить над, как тебе кажется, потерянной, обездоленной жизнью. Ковырять раны нанесённые тебе жизнью.  А жизнь-то продолжается. Самое главное – себя не теряй. Побереги. Ведь Бог дал тебе талант, не побоюсь громкого слова – талант!  Талант дарить людям радость, улыбку, хорошее настроение! А ты этот божий дар в вине топишь!
Негоже, так-то! Людей обижаешь, Господа Бога обманул. Опомнись, Федя!
Позвонил участковый:
                -Как у вас дела? Федька не бузит?
                - Всё хорошо. Приезжай.
                - Скоро буду. Встречайте. В дом не пойду.
                -  Указание получили. Собирайся, Федя, провожу тебя до ворот. Надеюсь, сегодняшнее приключение тебе не пройдёт даром. Очень надеюсь и хочу видеть тебя прежним  рабочим, деловым, энергичным человеком.
                - Спасибо, Клавдия Петровна, может, что и получится… Вопросик можно?
-демонстративно покачавшись на табуретке, нерешительно сказал Фёдор.- Клавдия снизу вверх кивнула головой.- Клав, тебе бы стол да седушки на кухне обновить. Как ты на это…?
                -  Ну, молодец!-  Расхохоталась, повеселевшая хозяйка – Стало быть заказ берёшь? – немного подумав согласилась- А, что? Пожалуй, я не против. Берись!
Послышался автомобильный сигнал.
                - Вот и Петрович. Травку-то заваривай.- приказала строго- Легче да скорее от водки отстанешь. Конечно, среди твоих дружков, дурней запойных, оставаться трезвым умником трудно, а ты попробуй. Надеюсь, получится. Подумай хорошенько, – и, совершенно другим тоном, хитро улыбнувшись добавила – А я буду ждать новую кухню.
                Петрович, сидя в машине, распахнул пассажирскую дверь.  Фёдор доковылял, и держась за неё, низко поклонился Клаве.
                - Спасибо ещё раз. Прости. Не держи зла. Обещание исполню.
                Ну, вот и закончился первый день нового года. Завтра поутру улетят  от неё, случайные птенцы, приблудившиеся к её дому, судьбой закинутые ей на радость, да обогретые её сердцем, любовью и заботой. Она твёрдо знала, что ещё не раз и не два вернутся они под её кров, принесут с собой радость и восторг новой жизни. Так будет и будет всегда.
                Клавдия, стоя посреди двора широко раскинув руки, глубоко вдохнула свежий морозный воздух, глазами любовно погладила ель от нижних веток до макушки, и запрокинув голову, поглядела в хмурое небо. Однако пасмурно. Звёзд не видать. Знать снег повалит. Надо. Это хорошо. А всё-таки как здорово и интересно жить! Такая волшебная и интересная новогодняя ночь!  Покрутила головой. А Федька-то, чудной мужик, да видать человек хороший. Только надорвал он главную жилу, которая человека по жизни держит.
Надорвал. Бог даст, надорвал, но не порвал, глядишь выправится.
                Тихонько засмеялась. – Это ж надо что удумал – кухню обновить!
                А может и нужно обновить…да не только кухню…

               



Спустя год

   - Бабуля! Бабуля! Там ещё кто-то приехал!  Машина у ворот тормозит!
           - Не кричи так. Оглушишь! – Клава занята ответственным делом – вынимала из духовки праздничный пирог. – Федя, глянь кто там. Может Петрович пожаловал – видишь, я занята. Чуточку раздосадовано сказала  она. Пирог укутать надо.
  - Так Серёга с Кириллом на дворе. У мангала колдуют. Встретят.- Фёдор расставлял к уже накрытому столу стулья.
               А со двора уже слышались смех, писк, громкие восторженные восклицания, радостные  разноголосые выкрики.
             - Господи! – всполошено  вскричала Клавдия.- Никак мои итальянцы прикатили!
И сюрпризом! Ну, Светланка! Проказница!- Она в волнении заметалась по кухне, фартук ли снимать, шубейку ли надевать и махнув рукой, выскочила на крыльцо в чём была. Фёдор за ней с шубкой в руках – Куда ты раздевши! Простынешь. И накинул на плечи жены шубу.
                Дочь, оторвавшись от брата, бежала через двор к матери. За ней поспевал мальчёнка. Слёзы туманили Клаве глаза. Кто это! Внук? Внук!!! Крепко, судорожно обняла свою доченьку, ощупывала, гладила, целовала и смотрела в глаза тоже полные слёз. Ухватила за плечи, чуть откинувшись, взглядом пытала, спрашивала – моя? Моя, моя кровиночка, моя доченька!!! Повзрослела, раздобрела, вошла в бабью пору. Матери всё видать не только глазом, сердцем материнским. Дождалась! Слава тебе, Господи!
                - Боялись не успеть до двенадцати- запыхавшись, торопливо говорила дочь – еле- еле
 машину смогли на прокат взять.
                - Федя! – крикнула Клава – Стол-то! Стол теперь раздвигать надо. Видишь, как нас теперь много! Заново накрывать придётся. Дочь вопросительно подняла тонко, как у матери прорисованные брови – Федя?! -  Да, да, родная! Я теперь не одна. – торжествующе воскликнула мать – и, знаешь, я счастлива!
                Света, украдкой, искоса глянула на мужчину – чуть сутуловатый,  в джинсах, под тонким свитером покатые широкие плечи, короткая седая стрижка.- Ничего , так, дядя. Хорош. И, подмигнув, улыбнулась матери. Теперь можно быть спокойной. Мама под приглядом.
                - Пойдём в дом – позвала мать – Пусть мужчины у мангала пообщаются.
                - Ого! Какая красота! – искренне восхитилась Светлана войдя в кухню- Вот это перемены! А стиль-то! Это же кантри да ещё и патиной! В вашей деревне!
                - Федины ручки- с гордость сказала Клава – А ты бы доченька прикусила язычок. Ишь, прикатила заграничная штучка, ещё мою спальню поглядишь. Стиль не стиль, но красота!
И громко не шуми, в  вашей детской дитё спит.
                -Ка-ка- какое дитё! – оторопела Света, вытаращив глаза.
                -Вы, дети мои, больно долго ехали - легко упрекнула Клава дочь, и вздохнув продолжала – Вот я и взяла двух приёмных, - и с хитрой улыбкой добавила – а они мне третьего родили. Папаша-то его с Серёгой шашлыки жарит, а мамочка с моим Фёдором столом занимаются и, войдя в гостиную, обратилась к маленькой девушке – накормила? Спит Максимка? - та утвердительно кивнула и вопросительно взглянула на Свету. Клава, перехватив этот взгляд    
                - Доченька моя родная приехала со своей семьёй! Знакомьтесь, девочки и дружите 
                - Мама! Как Максимка!? У Серёги уже есть Максимка!.
                - Где один, там и второй - не перепутаем. Родители решили в честь деда назвать, с гордым достоинством сказала Клавдия.
Стол пришлось накрывать заново. Он добротный, солидный, устойчивый, задуманный на большую, дружную семью с детьми и внуками не раскрывался много лет и сегодня с радостно раскинул свои крылья, чтобы принять всех родных и близких.
                - Девочки, поторопитесь! – суетилась Клава – Время-то за одиннадцать перевалило. Нужно успеть старый год  достойно проводить. За стол, за стол!
Шумно, продолжая какой-то разговор, ввалились мужчины, с мороза румяные, весёлые, возбуждённые. У  Сергея в руках таз с шашлыками на шампурах. За ними шлейф вкусного, дразнящего запаха дыма и пряного мяса.
                - Шампанское на стол! Пора!- басил Серёга.
После не продолжительного  перепирательства,  все расселись, Клавдия с Фёдором во главе, Ольга,  наперебой со Светой, ближе к кухне – что то подать, унести, принести, а остальные гости как получится. Разлили по бокалам  вино, детям шипучку и Клава поднялась.
                - Родные мои, самые мои дорогие человечки – в волнении Клава поднесла руку к груди,- до боя курантов осталось совсем чуть-чуть. Хочу проводить уходящий год с благодарностью. Этот год подарил мне  много радостей, много перемен и, –положив руку на плечо Фёдора с улыбкой призналась, - самый главный подарок это надёжный спутник Жизни.
Надеюсь вы все примите его в нашу дружную семью и в следующем, новом году нам будут не страшны никакие невзгоды. С наступающим вас Новым годом!