Моя родословная книга ч. 5 мои родители

                Мои   родители
   
       Осенью  1930  года  отец  поступил  учиться  в  ФЗО  (фабрично-заводское  обучение)  при  заводе  им.  Дзержинского  в  Воронеже.   Проучился  2  года  и  ещё  4  года  работал  котельщиком,  надо  полагать,  специалистом по паровым котлам.   Как-то  подозрительно  долго  военкомат  не  обращал  внимания  на  молодого  здорового  парня,  наконец,  спохватился  и  отправил  уже  22-летнего  Костю  Бирюкова  служить  на  Дальний  Восток  в  береговую  охрану  Тихоокеанского  флота.
 
     Там  Костя  и  выучился  на  радиста,  определив  для  себя  профессию  на  всю  жизнь.   Прослужил  2  года  (какой  маленький  был  довоенный  срок  службы)  и,  кажется,  именно  там  потерял  половину  зубов  от  цинги.   Какое-то  вредительское  там  было  начальство:  не  обеспечивали  питанием,  кормили  мёрзлой  картошкой.   Весной,  когда  появлялся  дикий  лук,  отощавшие  голодные  бойцы,  некоторые,  уже  заработавшие  куриную  слепоту,  ползали  по  земле,  собирая  этот  лук  и  хоть  как-то  обеспечивая  себя  витаминами.
 
    Отец  оказался  классным  радистом,  но  в  нём  смешалось  и  обострённое  чувство  справедливости,  и  хулиганство.   За  свои  выступления  против  самодурства  начальства  и  за  неповиновение  его  частенько  наказывали.   Однажды  заставили  то  ли  чистить  офицерский  гальюн,  то  ли  ещё  что-то  в  этом  роде,  чего  его  оскорблённая  душа  стерпеть  не  могла.   Так  он  заколотил  этот  гальюн  досками,  спрятался  в  чапыжнике  и  принялся  наблюдать,  как  офицерские  жёны  беспомощно  бегают  перед  заколоченным  туалетом.   За  этот  фортель,  да  и  за  другие  подобные  выходки  его  периодически  наказывали  ссылкой  либо  на  остров  Фуругельма,  либо  на  остров  Русский.   Это  теперь  на  острове  Русский  находится  студенческий  городок,  и  туда  ведёт  огромной  протяжённости  мост,  тогда  это  были  пустынные  острова,  на  которых,  видимо,  располагались  какие-то  пункты  связи.   Сослали,  а  дальше  что?   Радист-то  нужен.   И  возвращали  нераскаявшегося  нарушителя  назад.   Затем  снова  ссылали  и  снова  возвращали.   Так  и  прошли  два  года  службы.

    После  службы  отец  остался  работать  в  посёлке  Ново-Покровск Уссурийского  района  в  конторе   связи  аж  начальником  радиоузла.  Наверно,  сам  себе  был  и  начальником  и  подчинённым.   Здесь  он  и  женился  на  некоей  Полине,  здесь  родился  и  мой  старший  брат  Станислав  в  1940  году.   А  в  1941  году,  с  началом  войны,  отец  был  призван  по  мобилизации  на  Тихоокеанский  флот  матросом- радиотелеграфистом  в  13-й  манипуляторный  отряд.
    Всю  войну  Тихоокеанский  флот  и  береговая  оборона  провели  в  ожидании  возможного  нападения  Японии,  будучи  готовыми,  это  нападение  отразить.   Но  Япония  так  и  не  напала  (считается,  что  в  этом  большая  заслуга  разведчика  Рихарда  Зорге).   Война  закончилась  полной  победой,  и  тогда  по  договору  с  США  мы  сами  вступили  в  войну  с  Японию,  чтобы  уже  ничего  не  бояться,  не  ожидать  и  не  находиться  в  постоянной  «стойке».  Какой  бы  ни  была  быстротечной   и  победоносной  эта  война,  всё  же  это  была  война,  с  кровью  и  потерями.   И  в  этой  Японской  войне  отцу  довелось  принимать  участие.   Четыре  года  ждали  они  войны  и  дождались,  повоевали.

    А  за  те  четыре  военных  года  у  отца  распалась  семья,  и  начала  формироваться  новая.   У  меня  осталось  в  памяти  название  Зарубино.   Наверно,  в  этом  Зарубино  и  встретились  Костя  Бирюков,  и  Катя  к  тому  времени  уже  Молчанова  по  мужу.   Поехав  осваивать  Дальний  Восток  вслед  за  сестрой  Марией,  Катя  получила  специальность  лаборантки,  в  качестве  которой  всю  жизнь  потом  и  проработала.   Но  здесь,  по-моему,  была  какая-то  биохимическая  лаборатория,  которая  исследовала  не  только  человеческие  анализы,  но  что-то  ещё,  хотя  я  могу  ошибаться.   Вестей  от  мужа  Катя  давно  не  имела  и  считала  его,  то  ли  погибшим,  то  ли  пропавшим  без  вести.   А  тут  такой  красавец  Костя-морячок,  и  закрутилась  у  них  любовь. 
     В  марте  1945  года  у  родителей  родилась  дочка  Валя,  которая  проживёт  всего  10  месяцев  и  умрёт  от  туберкулёза  лёгких.   Осталась  единственная  малюсенькая  фотография  моей  сестры  с  надписью: «На  память  папе  от  Вали,   5  месяцев».   Наверно,  фото  было  сделано,  когда  в  связи  с  началом  Японской  войны  мама  с  Валей  уезжали  на  родину  в  Успенку.
Пока  они  пересекали  на  поезде  всю  страну,  весь  вагон,  в  котором  ехали,  тютюшкал  Валю  и  любовался  ею.   Один  военный  сказал  маме: «На  тебе  можно  жениться  уже  ради  твоей  дочки».

    В  Успенке  с ребёнком  на  руках  Катя  встретила  своего  законного  мужа  Михаила  Молчанова,  живого  и  невредимого,  но  поезд,  как  говорится,  уже  ушёл.   Снимала  жильё,  то  ли  в  Петропавловке,  то  ли  во  Владимировке,  то  ли  в  Астрахани.   Условия  для  жизни  с  маленьким  ребёнком  были  из  рук  вон  плохие.  Именно  тогда  Валя  заболела  и  тихо  угасла.   Насколько  я  знаю,  Валя  была  похоронена  в  Астрахани  рядом  с  дочерью  т.  Оли  Шияновой,  умершей  от  голода,  значит,  жили  в  Астрахани.

    А  отец  тем  временем,  демобилизовавшись,  искал,  где  жить  и  где  работать.   Его  сёстры  Клавдия  и  Анфиса  во  время  войны  оказались  эвакуированными  вместе  с  заводом,  на  котором  работали  их  мужья,  в  Куйбышев.   Не  все  заводы  после  войны  вернулись  в  Воронеж.   С  оставшимся  в  Куйбышеве  заводом  осели  здесь  и  его  работники.   Отец  с  Дальнего  Востока  направился  к  своим  сёстрам  в  Куйбышев,  а  под  Куйбышевом,  в  районе  села  Ново-Семейкино,  нашёл  и  работу  для  себя  на  так  называемом  объекте  №15,  жутко  засекреченной  и  самой  мощной  на  тот  момент  радиостанции  Советского  Союза,  где  ему  как  радисту  и  радиотехнику  было  самое  место.   Поехал  за  своей  Катей  в  Астрахань,  привёз  её,  и  начали  они  строить  семейное  гнездо  в  радиоцентре,  который  и  стал  моей  родиной.   История  моей  родины  тоже  знаменательна  и  стоит  того,  чтобы  о  ней  рассказать  поподробнее.
 
    Летом  1941  года  силами  Управления  Особого  Строительства  (УОС)  НКВД  СССР  под  патронажем  Лаврентия  Берии  в  районе  села  Ново-Семейкино  начали  возводить  самый  мощный  радиопередающий  центр,  голос  которого  можно  было  услышать  чуть  ли  не  на  всех  континентах  планеты.   Место  это  тщательно  выбиралось  и  оказалось  наиболее  подходящим  для  того,  чтобы  быть  максимально  закрытым  со  всех  сторон,  чтобы  его  вражеская  разведка  не  могла  обнаружить,  но  и  чтобы  распространению  радиоволн  не  мешали,  ни  горы,  ни  другие  преграды.   На  строительстве  работало  5 800  лагерников,  которые  в  основном  были  заняты  на  выемке  грунта  под  котлован  технического  здания  (которое  потом  коротко  называлось – ТЗ),  и  на  бетонировании  защитной  плиты.
Согласно  проекту,   эта  плита   смогла  бы  спасти  радиостанцию  даже  при  условии  прямого  попадания  в  неё  500-килограммовой  авиабомбы.   А  рядом  начали  монтаж  восьми  ажурных  вышек  высотой  по  150  и  200  метром.   К  осени  1941  года  из  разных  лагерей  страны  на  строительство  объекта  №15  было  переведено  более  20-и  техников  и  инженеров  связистов.

    Первая  пробная  передача  секретной  Куйбышевской  радиостанции  на  средних  волнах  состоялась  29  сентября  1942  года,  но  качество  звучания  было  ещё  низким.   Первое  что  пошло  в  эфир – песня  «У  Чёрного  моря»  в  исполнении  Утесова.   Только  31  октября  1943  года  госкомиссия  подписала  акт  об  окончательной  сдаче  объекта  №15  в  эксплуатацию.   В  этом  документе  было  сказано:    «Силами  нашей  отечественной  промышленности,  строителями,  монтажниками  и  эксплуатационниками  в  условиях  военного  времени  в  короткий  срок  создан  уникальный  радиотехнический  объект,  который  по  излучаемой  мощности,  сложности  технологического  оборудования,  разнообразности  и  разнохарактерности  его  не  имеет  себе  равных  в  мире».
 
    При  этой  радиостанции  был  построен  рабочий  посёлок   в  несколько  домов  для  обслуживающего  персонала.   Весь  этот  комплекс  сначала  назывался  дирекцией,  а  мы  себя  звали  директорскими,  потом  чаще  стали  называть  радиоцентром,  но  мы  его  коротко  называли  эРЦэ,  а  себя  эрцэровскими,  и  это  звучало  как  принадлежность  к  какой-то  касте.   И  посёлок,  и  огромная  территория  так  называемой  зоны,  огороженная  колючей  проволокой,  по  периметру  которой  курсировала  вооружённая  охрана  с  собаками,  всё  было  засекречено.   И  наш  адрес  обозначался  коротко – п/я  469.   Поди  догадайся,  где  в  Куйбышевской  области  этот  почтовый  ящик  находится.   Радиостанция  глушила  западные,  вражеские  голоса,  чтобы  мы  их  не  слышали,  а  свои  голоса  и  свою  пропаганду  вещала  на  весь  мир.   Станция  продержалась  больше  60-и  лет  без  ремонта,  пока  не  была  признана  окончательно  устаревшей  как  морально,  так  и  физически.   И  её  решено  было  вывести  из  эксплуатации.   Последний  раз  она  вышла  в  эфир  9  мая  2005  года  с  передачей  «Памяти  павших»,  после  чего  10  мая  ровно  в  час  ночи  вещание  было  прекращено,  а  оборудование  было  отключено  от  питания  теперь  уже  навсегда.   
В  2010  году  с  20  по  22  июля  были  демонтированы,  а  точнее  взорваны  те  самые  башни-антенны  - визитная  карточка  радиоцентра,  которые  за  70  лет  настолько  обветшали,  что  могли  обрушиться  в  любой  момент  самым  непредсказуемым  образом.   Но  их  взорвали  так,  чтобы  они  упали  в  нужном  направлении,  никого  не  повредив.   Но  это  уже  закат  жизни  радиоцентра,  а  когда  мои  родители  сюда  приехали,  всё  только  начиналось.
 
    Отец  долго  ещё  ходил  в  бушлате  за  неимением  другой  одежды  и  надолго  получил  прозвище  «Костя-морячок»,  пока  со  временем  не  превратился  в  Константина  Ивановича.   
    Обустроившись  на  новом  месте  и  определившись  с  работой,  отец  поехал  к  своей  бывшей  жене,  забрал  у  неё  сына,  которой  тот  был  как-то  не  очень  нужен,  и  привёз  6-летнего  Стасика  в  новую  семью.   Стасик,  мало  сказать,  полюбил  свою  приёмную  мать,  он  её  боготворил,  по-моему.   Уже  под  занавес  жизни  в  свой  последний  приезд  к  нам,  стоя  у  маминой  могилы,  он  сказал  такую  фразу: «Если  и  знал  я  в  жизни  святую  женщину,  то  это  мать».   Он  и  дочку-то  свою  назвал  в  честь  неё  Катей.   Когда  в 16и   или  17-летнем  возрасте  по  просьбе  его  родной  матери  он  был  отправлен  на  жительство  к  ней  в  Челябинск,  то  уже  упорно  не  хотел  называть  её  мамой.   Она  писала  отцу  возмущённые  письма,  обвиняя  в  плохом  воспитании  сына,  но  Стас  говорил  так: «Мать  может  быть  только  одна,  и  она  у  меня  есть».   Так  он  предпочёл  приёмную  мать  родной.  Только  после  маминой  смерти,  Стас,  уже,  будучи  зрелым  человеком,  наконец,  стал  называть  матерью  ту,  которая  его  родила.

    А  пока  в  доме  появился  уже  подросший  ребёнок,  которого  надо  было  откармливать,  так  как  он  от  недокорма  был  рахитичным,  и  одевать.   Отцу  пришлось  пожертвовать  своим  драгоценным  бушлатом,  из  которого  мать  принялась  шить  Стасику  пальто.   Сукно  было  очень  толстое,  и,  строча  на  машинке,  мама  приговаривала:   «Дорогая  машинка,  выдержи,  пожалуйста,  не  подведи.»   Машинка  выдержала,  и  Стасик  получил  тёплое,  добротное  пальто. 
    В  1948  году  родился  Витя,  а  в  1954  году  родилась  я,  уже  совсем  не  запланированный  ребёнок,  поскрёбыш,  у  40-летнего  отца  и  35-летней  матери.
 
     А  отец  быстро  шёл  в  гору:  после  должности  старшего  техника  получил  должность  и.  о.  инженера,  надо  было  получать  образование,  чтобы  этой  должности  соответствовать.   И  вот  в  40  лет,  имея  троих  детей  на  руках,  отец  пошёл  в  7  класс  вечерней  школы,  а  после  окончания  семилетки  поступил  заочно  в  техникум  связи,  который  и  окончил  в  1960  году  уже  в  46-летнем  возрасте.   Я  помню,  как  мы  с  мамой  ходили  в  лесок,  где  отец,  уединившись  среди  природы,  разложив  учебники,  зубрил  уроки.   Мы  его  навещали  за  этим  занятием  и  приносили  ему  еду.   Такой  напряг: сменная  работа  по  ночам,  учёба,  трое  детей, дачный  участок,  который  надо  было  обихаживать,  сделали  своё  дело.   Диплом  он  получил,  но  заработал  язву  желудка,  и  у  него  отказала  правая  рука.  Не  совсем,  конечно,  отказала,  лопату  держать  он  мог,  а  ручку,  чтобы  писать,  нет.   Отец  натренировал  левую  руку  и  стал  писать  левой.
 
    Будучи  профессиональным  радиотехником,  отец  соорудил  радиоприёмник  вместе  с  проигрывателем.   Это  был  огромный  чёрный  ящик   с  метр  высотой,  и  мне  надо  было  вскарабкаться  на  стул  и  дотянуться  до  этого  метра,  чтобы  поставить  пластинку.    Возможно,  это  был  один  из  первых  проигрывателей  в  посёлке,  так  как,  когда  родители  шли  в  гости  к  друзьям  на  вечеринку,  они  тащили  за  собой  и  этот  ящик,  чтобы  было,  куда  ставить  пластинки.    Каким  бы  замечательным  экспонатом  музея  мог  со  временем  стать  этот  доморощенный  радиопроигрыватель!   Во  всяком  случае,  ничего  подобного  я  больше  не  видела.

    Мамина  родня  оказалась  разбросанной  по  всей  стране,  и  многих  своих  двоюродников  я  никогда  в  глаза  не  видела.   А  вот  отец  со  своими  сёстрами,  так  рано  оставшиеся  сиротами,  всю  жизнь  провели,  что  называется  в  связке,  рядом,  и  мы,  двоюродники,  Бирюковы,  Ивановы,  Спесивцевы,  росли   кланом  все  вместе.   Мама  говорила: «Я  никогда  не  знала,  на  сколько  человек  готовить  еду».   Все  двоюродники  обитали  у  нас.   Старшие  ездили  с  отцом  на  рыбалку.   Когда  получили  садовый  участок,  то  всем  скопом  собирали  малину  наперегонки,  естественно,  все  паслись  на  даче.   Картошку  по  осени  тоже  копали  целой  толпой,  а  потом  пекли  её  в  костре  в  поле,  пока  ожидали  машину.   Иногда  столько  родственников  приезжало  зараз,  что  я  удивляюсь,  как  физически  все  помещались  в  нашей  квартире.

    Характерами  родители  сильно  различались.   Отец  любил  покрасоваться,  пошутить,  поюморить,  любил  находиться  в  центре  внимания,  даже  ходил  этакой  подпрыгивающей  походкой,  но  мог  неожиданно  резко  взорваться,  разразиться  криком  и  гневом  (наследственная  черта  Кузнецовых)  и  выплеснуть  лишнее.    Мать   была  выдержанная,  все  свои  страсти  и  переживания  держала  в  себе  и,  как  говорится,  не  выносила  сор  из  избы.   Она  умела  смолчать,  держаться  в  тени  и  казаться  всем  довольной.   Трудно  было  догадаться,  какие  мысли,  эмоции  и  чаяния  скрывались  за  плотной  завесой  внешней  сдержанности.   Но  при  этом  была  романтичной  и  певучей,  любила  петь  украинские  песни,  а  отец,  не  умеющий  петь,  любил  их  слушать.
   
     Разные  по  характеру,  мои  родители  оказались  удивительно  схожими  по  своей  судьбе.   Оба  родились  в  зажиточных,  работящих  крестьянских  семьях  с  крепкими  традициями.   Оба  с  детства  испытали  сиротство,  оказались  обобранными,  всё  потеряли  и  остались  «голы,  как  соколы».   Семью  начинали  строить  с  нуля,  не  имея  ни  наследства,  ни  какой  бы  то  ни  было  помощи  и  поддержки  от  родителей,  даже  детей  понянчить  было  некому.   Но  оба  унаследовали  из  своих  семей  крестьянское  здравомыслие,  бережливость,  умение  жить  на  то,  что  имеешь,  не  обременяя  и  не  закабаляя  себя  долгами,  при  этом  тщательно  откладывая  копейку  к  копейке.   Но  что  самое  характерное,  материальные,  меркантильные  интересы  у  них  не  стояли  на  первом  месте.   Был  случай,  когда  отец  пообещал  кому-то  продать  огородный  участок,  договорились  о  цене.    Тут  объявился  ещё  один  покупатель  и  стал  предлагать  более  высокую  цену.   Отец  объясняет,  что  он  уже  обещал  другому.
  -  Но  ведь  я  больше  даю!
  -  Но  ведь  я  уже  пообещал!   
Тот  был  в  шоке  и  полном  непонимании,  как  может  какое-то  слово,  какое-то  обещание  перевесить  деньги.   Может.   Когда  нравственные  ценности  уже  перевешивают  ценности  материальные.   Только  родители  не  очень  понимали  истинную  природу  этого  перевеса.   Они  себя  считали  простыми,  не  умеющими  при  любом  удобном  случае  извлечь  выгоду,  что-то  урвать  для  себя. 
 В  них  не  было  жмотства,   хапужничества,  рвачества.    « Вот  некоторые  люди   живут  по  принципу – абы  было  выгодно,  а  мы  так  не  можем,  мы  простые», -  говорили  они.   Но  они  были  совсем  не  простые,  это  я  теперь  понимаю.   Они  переросли  чисто  потребительское  отношение  к  жизни  и  переросли  тех,  кто  жил  по  принципу  «абы  было  выгодно»,  но  даже  не  догадывались  об  этом.
 
    Система  ценностей  это  основной  критерий,  мерило  человеческой  сути,  его  ключевая  нравственная  характеристика.   Изучая  историю  своих  предков,  я  догадываюсь,  куда  уходят  корни  тех  ценностей,  которые  исповедовали  мои  родители,  и  которые  прививали  нам,  детям.

    Завершая  свою  родословную  летопись,  я  хочу  привести  слова  воронежского  историка  и  генеалога  Александра  Григорова,  которые  стали  для  меня  своего  рода  девизом:
«Человек,  заболевший  архивной  болезнью,  благополучно  и  радостно  болеет  ею  до  конца  своих  дней  и  благодарит  Бога  или  судьбу,  что  он  такую  удачную  болезнь  приобрёл.    Это  сродни  коллекционированию,  путешествиям  и  археологии  одновременно,  не  говоря  уже  о  духовной  составляющей…   Знание  своей  родословной  привносит  гордость  в  жизнь  любого  нормального  человека.   Ко  многим  приходит  понятие  фамильной  чести».
      
    
   

   
      
   
       
         

                Список  используемой  литературы
 
1.  Д.  Мордовцев  «Царь  и   Гетман»,  «Идеалисты  и  реалисты»
2.  А.  Толстой  «Пётр  1»
3.  ГАВО  (Госархив  Воронежской  обл.)  И-18,  о.1,  д.565,  д.420, д.277,  д.406,  д.562,  д.105,  д.282,  д.511,    д.61,       И-24,  о.1,   д.238;   И-182,  о.7,  д.60
4. Интернет  wordweb.ru
5. Г.  Данилевский  «Чумаки»  очерк
6. «Малороссия.   Описание  края  в  историческом,  географическом  и  этнографическом  отношении».  1876 г.  С-Петербург
7. Эркерт  «О  малороссах  Харьковской  губернии»
8. «Чумаки  Веремиевки» 
9.   «Чумаки – дальнобойщики  были  дипломатами…»  liveinternet.ru
10.     Сергей  Таллако  «Чумаки»  стихи
11.   В.В.  Шульгин,   А.И.Савенко
12.  И. И.  Шульга  «Поселения  украинцев  в  Саратовском  Поволжье  (18-нач.20 в.в.)»,   «Чумаки  с  нижневолжских  берегов»
13. ГААО   (Госархив   Астраханской  обл.)    Ф-687,   о.1А,  д. 31;
          о.2,  д.1319,  д.2139;     Ф-1152,  д.35,  д.60,  д.90;      Ф-1150,  д.1;      Ф-1131,  д.41,  д.38;     Ф-454,  о.1,  д.954;    Ф-1,  о.11,  д.913;   Ф-457,  о.1,  д.2,  д.107,   д.109,  д.100,  д.158,   д.161,   д.162,   д.163;     Ф-455,   о.1,   д.39,   д.46,   д.36,   д.10,   д.11    
14. ГАСО   (Госархив  Саратовской  обл.)    Ф-423,  о.1,  д.3    
15. РГАДА  ( Российский  госархив  древних  актов)     Ф-350,  о.2, ч.1,  д.735
16. Валерий Ерофеев "Тайна объекта №15"  Историческая Самара.рф
17. Интернет