Темные воды забвения, гл. 5, Власть жреца

                Глава  5               

                ВЛАСТЬ ЖРЕЦА

… А ночь! Какая сейчас ночь! Романтичнейшая из ночей! Душно, свежий морской ветер гнёт кроны деревьев, небо серо, ни единой звезды не видно, лишь луна бледным призраком блуждает по небу сквозь облачный покров. В такие ночи творятся великие дела – совершаются побеги, срываются заговоры, похищают любимых, любимые тайно соединяются, поэты пишут свои лучшие стихи, свершается праведная и неправедная месть.

В такие ночи дышится и тяжко, и так легко, грудь терзают предчувствия, а сердце жаждет любви. Шум ветра звучит сладкой музыкой, краешек луны изредка мелькает между тучами, озаряя их рваные края и их бешеный полёт. Такие ночи не для серенад, они – для насилия…

Соперники безумеют и бросаются друг на друга у окон прекрасной возлюбленной, а затем победитель залезает в окно к красавице, чтобы в её объятиях смыть кровь…

Тёплая земля манит к себе, трава мягка, словно ложе, но беспокойство гонит странника вперёд и вперёд, возбуждая его кровь. Душно и ветрено. Пахнут магнолии и розы - такие дурманящие и обманные.

В такую ночь видения странные и неземные посещают усталые головы, и безумные фантазии ложатся на бумагу… В такие ночи никто не спит – ни старик, вспомнивший вдруг безумства своей молодости, ни юная дева, в томленье грезящая о ласковом и страстном поцелуе, ни юноша, пылающий жаждой подвига во имя любви и добра, ни преступник, лелеющий свои дьявольские замыслы. Тяжела и больна такая ночь для Дон-Кихотов, в одиночестве залечивающих раны.

Такая ночь – время самых жарких молитв – как для душ порочных, страшащихся возмездия, так и для душ невинных, сливающихся в возвышенном порыве с Господом.
Ангелы смерти и демоны жизни веют над миром в такие ночи…

...

… Отливая металлом, уходила вдаль по воде чешуйчатая дорога. Грузная мохнатая луна зависла почти над самым горизонтом и щедро заливала всё вокруг вязким зеленоватым светом – обкатанные валуны, одинокие пальмы, выброшенные на берег чёрные кучки водорослей и щепок, создавая на песке причудливую графику теней, а также заливала безжалостным светом высокого худого мужчину, несущего что-то в руках. Каждый его шаг хрустко раздавался в воздухе, лицо было мокрым от пота, хотя тянущий с моря солёный ветерок слегка разгонял плотную пелену духоты. Он ступал легко, словно нёс в руках нечто невесомое и бесплотное.

Он пересёк обширную выдающуюся в море отмель, увязая в мокром песке, подошёл к глубокому ручью – он тёк со стороны тёмного нагромождения скал, и даже было слышно, как он там срывался с уступа небольшим водопадом. Перейдя ручей вброд, он углубился в небольшую пальмовую рощицу, просвеченную насквозь серовато-зелёным, смешанным с тенью лунным светом – словно огромные спруты колыхали щупальцами, пронзая бархатистое небо. За рощей, на пригорке, за которым начинался городской парк, мертвенно-зеленоватая под луной, высилась неприступная крепость. Она казался безжизненной, и выдавали её только силуэты башен с рубиновыми шарами на шпилях, кажущимися сгустками чёрной запёкшейся крови.

Это был Малый Храм Алой Звезды. Сэмур с облегчением вздохнул, взял Алису поудобнее – её тело бессильной тряпичной куклой моталось в его руках. Сэмур подошёл к воротам, повернулся спиной и лягнул их – раздалось гулкое «бум!». Через мгновение за воротами раздалось шарканье ног – чей-то сиплый сонный голос, откашлявшись, произнёс: «Кто там?»

- Подарочек Джиолто! – ответил Сэмур, криво усмехаясь.

- Одну минуточку! – голос заметно оживился. Ворота медленно и бесшумно раздвинулись, уйдя в стены, и Сэмур вошёл во двор. Вид его был страшен, руки изодраны о браслеты Алисы, тело было в синяках от ударов о ее платиновый панцирь, лицо искусано, один глаз заплыл. Он шатался. Монах в алом плаще некоторое время разглядывал его, подняв маленький тусклый фонарик. Лицо его оставалось непроницаемым под надвинутым на брови капюшоном, словно подобное ему случалось видеть каждый день. Затем он повернулся и пошёл, бросив коротко: «Идите за мной!»

Они пересекли залитый луной широкий каменный двор и вошли в какую-то дверь. Монах щёлкнул выключателем, вспыхнул тусклый алый свет, едва освещая проход. Они шли по узкому сырому коридору, волосы Алисы задевали стены, сквозь её приоткрытые губы поблёскивала полоска зубов. В конце коридора у двери монах остановился, снова нажал на какую-то кнопку. Посреди двери появилось круглое оконце. Монах приложил губы к отверстию. «Ланн Мио Джиолто!» - произнёс он. – «К вам господин Фэйвуд!»

Дверь так же бесшумно раздвинулась, и Сэмур со своей ношей вошёл внутрь. Он оказался в просторной комнате без окон, устланной пушистыми коврами, изящная мебель, инкрустированная перламутром, сияла и искрилась. Комната была освещена несколькими ароматизированными трехногими светильниками, испускавшими благовонный дым, посреди комнаты на чёрном агатовом постаменте стояла удивительной красоты фигура нагой женщины в полный рост, изваянная из желтоватого перламутра.

Сэмур бережно опустил бесчувственную Алису на широкий низкий диван – казалось, она спала: дыхание её почти не ощущалось. Но только вид её был ужасен и говорил о том, что пришлось ей пережить: бледное холёное тело – всё в ссадинах и кровоподтёках – просвечивало сквозь разодранное платье, в спутанных волосах застряли комья грязи, рот безумно перекошен, открытые глаза пусты и безучастны.

Навстречу Сэмуру поднялся из кресла, вынимая изо рта дымящуюся трубку, маленький тощий старик с умным мышиным личиком, зябко кутаясь в алый плащ.

- Привет, старый ланн! – хрипло сказал Сэмур, поразившись, как обыденно прозвучал его голос. – Вот… как видишь… нам удалось убежать из дома… Они убили Лору, пытались убить меня – хорошо, что Алиса не попалась им на глаза.

- Если бы Алиса попалась им на глаза после смерти Лоры, галльяльцы поверили бы в воскрешение из мёртвых, – невозмутимо возразил монах.

Сэмур глухо рассмеялся, удивляясь самому себе: - Я представляю! Слушай, старик, ты, наверное, уже догадался – нам нужно убежище.

- Я всегда рад тебя видеть, Сэмур, - ответил Джиолто спокойно, его острый взгляд понимающе скользнул по фигурам отчима и дочери. – И здесь вы будете в безопасности. Ты можешь воспользоваться своей комнатой. Я прикажу согреть ванну.

Взгляд его вдруг недобро блеснул.  Голова мотнулась на птичьей шее: - Услуга за услугу, Сэмур, - прошептал он вдруг. – Услуга за услугу. Твоя дочь… - он кивнул в сторону Алисы, его беззубый рот растянулся в зловещей ухмылке, и крючковатые пальцы сжались в кулак. – Я всё понимаю! – он подмигнул Сэмуру. – Ты весьма ловко всё устроил, – тут он понизил голос и склонился к ещё недоумевающему Сэмуру: - Ты уступишь мне её… сразу же… теперь!

Сэмур несколько мгновений ошарашено молчал, затем громко расхохотался и, как всегда, долго кашлял до слёз после приступа смеха: - А ты хитёр, старик, хитёр. Я согласен. Но только после меня, старик, после меня. Твою руку!

И они пожали друг другу руки над бесчувственным телом Алисы. В этот миг стена раздвинулась, и в комнатку вошел Мардхигал. Он был без сверкающих регалий. Сам его вид вгонял в оторопь.

- О чем вы сговаривались за моей спиной, монсоры? Ложь Хозяину жестоко карается, – заговорил Жрец.  – Иди прочь! – коротко приказал он Джиолто. – Ты и так имеешь много. Она не про тебя. Власть должна быть сосредоточена в одних руках, ты не находишь?

Тот попятился и с поклонами стал удаляться. Сэмур непонимающе уставился на него.

- И почему бы не в моих руках? Мне тут нравится. Вы послушные и тихие. Ведь вы тихие? – и он обратил насмешливый взгляд на Сэмура. Сэмур невольно кивнул. – И вы оказались у меня в гостях не случайно. Ведь не случайно? Думаю, ты уже попользовался ею без моего дозволения, монсор. И как она? Оправдала твои ожидания?

Сэмур снова кивнул. Поглядел на дочь. Она была необыкновенно хороша сейчас, тихая и покорная.

- Она хороша! – сказал Сэмур дрожащим голосом. – Вы приютите нас, Мио?

- Да, она хороша, - согласился Мардхигал, и усмехнулся. Наклонился, провёл ладонью по лицу Алисы – и её тело содрогнулось. – Хороша. Но она больше ни на что не годится. Она – пустышка. Ты прогадал.

- Что вы имеете в виду, Мио? – Голос Сэмура дрогнул. – Я не понимаю.

- Ты понимаешь, Главный Слэйк. Тебя угораздило влюбиться не в ту. Вы – странная семья. Одна пустышка. Одна упрямая, неподдающаяся революционерка-дикарка – она вне доступа, но ненадолго, мы её получим. И одна сумасшедшая, вызывавшая у тебя отвращение. А ты и не знал, что следовало приручить именно этих? Большой просчёт для Слэйка. – Он легонько поглаживал бесчувственное тело Алисы.

- Одной… нет в живых. Она была тяжело больна. Она умерла, - еле слышно прохрипел Сэмур. Ему было страшно от того, что он никогда не мог понять, что имеет в виду Жрец, и он дрожал от неизвестности и нежелания представить самое ужасное.

- Она умерла, потому что твоя единственная, ни на что не годная пустышка, убила ту, которая была истинной драгоценностью. Так что она уже не нужна тебе. Я беру её себе. Ведь ты уступишь мне свою женщину, Главный Слэйк? Здесь и сейчас? Мне необходимо подкрепиться.

Сэмур затравленно смотрел в глаза своему Серому Кардиналу, которому служил верой-правдой.

- Не отдам! – вдруг страшным шёпотом выкрикнул он. – Не отдам её! Мио! Она моя!

- Она моя, - улыбаясь, спокойно возразил Мардхигал. – Вы все мои, со всеми потрохами, с вашей сладкой, сладкой силой. Придёт время – я заберу все ваши жизни без остатка. Но не сразу. Я растяну удовольствие. А пока я забираю её.

Сэмур, обезумев от ярости и горя, бросился на Мардхигала, собираясь перегрызть его горло – Жрец одним брезгливым движением плеча отбросил Главного Слэйка в сторону. Сэмур ударился о каменную стенку – и бессильно сполз на пол. Из его рта вывалился сгусток крови с шеи Жреца. Сэмур наблюдал, точно во сне, как рана на шее врага стянулась и сгладилась, не оставив даже намёка. Потом Мардхигал подошёл к Сэмуру, поднял ногу с острым, точно кинжал, носком туфли – Сэмур только охнул, когда она вонзилась в его глаз. Сэмур взвыл.

- Я пощажу тебя, - сказал Мардхигал. – Ты будешь видеть одним глазом. Видеть, как я заберу жизнь и силу твоей женщины. Смотри, глупец, ты служил сильнейшему – и сильнейший подарит тебе удивительное зрелище. А твоя ненависть удесятерит моё наслаждение!

Мардхигал сдёрнул с Алисы Фэйвуд платье и начал разматывать шарф с зашитыми в нем драгоценностями. Алиса застонала и разлепила глаза. Тело её – один сплошной кровоподтек -медленно обнажалось, его овеял холод – и она, вздрогнув, подогнула колени, продолжая спать. Сэмур приподнялся, вытащил из-за пазухи миниатюрный дротик, напитанный бресковым ядом – и метнул, целясь в голову. Дротик взлетел. Но мгновением раньше Жрец бросил на Сэмура взгляд, глаза его полыхнули жёлтым огнём - и Сэмура парализовало. Отравленный дротик не долетел до Жреца, завис в воздухе, описал дугу – и легонько скребанул по шее пославшего его Слэйка.

- Отдохни, - донесся до него шепот. – Я не стану тебя убивать. Пока. Ты мне еще пригодишься. Я люблю послушных. Смотри и наслаждайся.

Последнее, что Сэмур видел единственным глазом – обнажённого Жреца в чёрно-жёлтых пятнах от внедрившейся Жёлтой Змеи, который склонился над прекрасной и нагой Алисой Фэйвуд. Ужас объял его, и Сэмур отключился.