Концерт в родном городе

Первый концерт Алекса со своей группой - тяжёлый и славный подвиг.
Одно время он до ужаса боялся сцены, но потом, вооружившись своим
голосом и выверенными текстами, он наконец преодолел казалось бы
природную робость.

Алекс сентиментально обращался к дням, когда они с другом Мастаковым
- нынешним участником банды, обсуждали на школьных переменах
возможные песни, и всё задавались вопросом - кто же будет это петь.
Забавлялся, вспоминая, как они неумело пользовались программами записи звука на теперь
уже позабытом Windows 7.

Они с другом обосновались в Москве, нашли новых участников, затем записывали трек за треком, и совместные усилия оправдались -
невидимые вихри подняли группу на заоблачные высоты. Банда осилила тур, организованный на волне их интернет-популярности.
Алекс наконец почувствовал тот самый сладкий запах успеха, и навсегда забыл о своей юношеской закомплексованности
и бедности.

Однажды, в свои вторые гастроли, они поехали в подмосковную Коломну - родной город Алекса.
Он и сейчас называл его "глубоким захолустьем". Ему казалось, что мучительная неприглядность - постоянное
свойство здешних мест.

Остальные участники группы, кроме Мастакова, ожидаемо говорили, что тут довольно мило.

- Вы просто здесь не жили, - парировал нахмуренный Алекс.

Понятно, что всего проступившего в голове негатива город не заслуживал.
Логичным образом, чувство должно быть направлено в один единственный дом на окраине - дом,
где родился Алекс.

***

После концерта они вернулись в зябкую низкорослую гостиницу.

- Как же здесь неуютно, - повторял Алекс. Все дни пребывания он общался преимущественно с самим собой.

По его рукам побежал холод. Алекс сидел безучастный, когда остальные выпивали и радовались
удачному выступлению. В нём залегла надломленность, о причинах которой не нужно было гадать.

Когда группа стремительно взлетела, и деньги потекли рекой,
Алекс не раз пытался дозвониться до своего отца.
Состоялся лишь один разговор, да и тот не получился.
Он говорил отцу о возможности реабилитации - ведь теперь есть средства
для хорошей наркологической клиники. Но тот расценил
предложение как что-то оскорбительное. Тогда отец послал его и бросил трубку.

"Нужно с ним повидаться" - Алекс перестал дрожать от холода, оделся, сказав
ребятам, что скоро будет с ними.

В ночном такси он задавался жестоким вопросом - является ли его
успех действительно полезным.. хоть для кого-то.
Его музыкальные достижения - будто напрасный дар, который только усугубил состояние его безвольного гневливого родителя.

Тот без образования проработал на сталелитейном заводе, затем в его жизнь
вошли проклятые дружки-наркоманы. Развод с женой,
тяжёлые отношения с сыном доходили до рукоприкладства. Отец медленно опускался на дно, усеянное
шприцами. Юность Алекса была сильно омрачена его нелицеприятной
повседневностью. И если скажешь слово поперёк, каждый раз рискуешь потерять зубы.

Таксист привёз Алекса к родному дому, одноэтажной хибаре,
навевающей тягостные воспоминания. Парень попросил водителя подождать, затем подошёл к крыльцу.
Скрестив пальцы, он позвонил в дверь.

И что же вышло?

Спустя минуту отец приоткрыл дверь, затем оглядел Алекса с ног до головы и сказал, что они не знакомы.
Его исхудалое лицо с безрассудным пустым вглядом вызывало одновременно жалость и отвращение.
Обветренные серые губы приказали Алексу убираться. Он даже не признал родного сына.

Дверь захлопнулась, и в Алексе мгновенно зародились тревоги - ведь отец не сознаёт свою беду.
И наверное нужно применить силу, чтобы вызволить его.

- Не пытайся меня лечить, сучонок. Это моя жизнь. Что хочу, то и делаю.
прокричал он в открытое окно.

-... если ещё раз придёшь сюда, я тебя пристрелю. Понял?
Добавив это, он ударил кулаком по стеклу, и ушёл в темноту жилища.

Унимая дрожь в коленях, Алекс вернулся к машине такси.

"И почему он поставил на себе крест?" - с горечью думал он и, удручённый до предела, поехал к своей группе.

От всей горечи обратная дорога почти не замечалась.
На входе в гостиничный номер Алекса встретил Мастаков.

- Ты к отцу ездил? - спросил изрядно выпивший друг.
- Да.
- И как вы поговорили?
- Да рассказать по сути и нечего. Ты меня впустишь наконец?

Алекс прошёл мимо Мастакова, теперь выглядящего виноватым. Потом уединился в комнате, полагая, что никто из присутствующих не сможет понять слёз,
готовых вот-вот политься по щекам.