Глава 6, Альтернативный приговор

                Глава 6

                АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ПРИГОВОР

…Сколько времени прошло с тех пор, как Денис оказался здесь, не имея ни малейшего представления, где именно: ни единого шороха не проникало сюда, словно вдруг наступило безвременье, затишье перед какой-то новой бурей, а часы разбиты и безбожно врут. Когда он пришёл в себя, первым делом ощупал голову – она была цела и невредима. Ему было очень холодно, его била дрожь. Ему вдруг с ужасом показалось, что он весь в крови, и он поднёс мокрые руки к лицу. Но это была не кровь: он был мокрый с ног до головы. Прямо над собой Денис увидел большую каплю, почти хрустальную в бледном сероватом свете. Она висела на решётке, там же толпились другие капли, поменьше – видимо, оттуда на них, бесчувственных, лили воду – зачем? Но сколько он ни вглядывался, до боли в единственном зрячем глазу – второй заплыл, - он ничего там не высмотрел.

С трудом повернув голову, он увидел в другом конце распластанное на полу тело. Кто это? Ах, да… белокурая амазонка Ита Лумос. Она лежала неподвижно в луже воды, отвернув голову от него, и казалась бы спящей, если бы Денис был в состоянии вообразить, что в таком положении и месте можно уснуть. Он тихонько позвал её, но не получил ответа. На душе стало совсем скверно.

По четырём углам комнаты с глухими белыми стенами ярко горели круглые светильники, заливая её тусклым безжизненным светом.

Денис зло усмехнулся. Не от великого веселья. Кажется, именно этого-то ему и не хватало для полноты жизни: оказаться в какой-то средневековой тюрьме – на самый волосок от пыток: все эти испанские сапожки, дыбы, жаровни были для него сейчас так реальны, и эти мысли так назойливо лезли в голову. И в довершение ко всему он не без дрожи гадал, какие ещё новые ухищрения искусства местных иезуитов ему придётся опробовать на своей шкуре. Самое худшее, что он не знал, в чьих руках находится, как ему действовать на допросе, ежели такой произойдёт. Приходилось действовать вслепую.

 «Впрочем, особенно думать не придётся», - думал Денис. Ежели будут пытки – он их терпеть не собирается! Что он, святой мученик какой – драться и подыхать за чужую свободу? Влез в чужие проблемы, участвовал в чужих демонстрациях, жил чужой жизнью – что ему надо здесь, в чужой стране? Провались она в тартарары вместе с его одноглазым шефом и его страстной любовью к мисс Жёлтой Красавице!

Денис закашлялся – кашель острой болью отозвался во всё теле. «Дьявол!» - выругался он вслух и прислушался к звуку собственного голоса. Ему показалось, что тот заглох в непроницаемой, кромешной тишине, не родившись. Унив не действовал – возможно, тюрьма экранирована. Что ж, теперь, по всей видимости, придётся ждать – только вот чего?

Нужно поговорить с Итой – возможно, она что-нибудь сможет ему подсказать. Неужели она ещё не пришла в себя?

Он приподнялся на локтях – одежда, пропитанная водой, захлюпала под ним. Ита по-прежнему неподвижно лежала в углу. Он вгляделся, как мог, единственным глазом – её губы были чуть раздвинуты, на них запеклась кровь.

Вставать совсем не хотелось, хотя холод пронизывал насквозь, и мысли были вялыми, словно замороженными. «Ита!» – Громко позвал он, и снова не услышал собственного голоса.

«Она всё ещё без сознания», - подумал он. – «Стало быть, дело плохо. Возможно, у неё сотрясение мозга. А теперь еще и пневмония будет. У обоих».

- Сволочи! – сказал он вслух. – Грязные сволочи!

Он, наконец, встал, пошатываясь, попытался расправить плечи – в глазах потемнело, и он чуть не упал. Ломило виски, струйками стекала вода. Хотелось отряхнуться, и он позавидовал собакам – как им это ловко удается.

Он подошёл к Ите, встал на колени – и вздрогнул. Лицо её, всё её тонкое, хрупкое тело было пугающе неподвижны. Ита не дышала. Он приложил губы к её безжизненным губам, тщетно пытаясь уловить хоть слабый намёк на дыхание. Затем, содрогаясь, медленно приподнял её голову – его пальцы погрузились во что-то липкое и вязкое.
От отвращения и леденящего страха его передёрнуло. Неужели то, что перед ним лежало, было когда-то цветущей юной девушкой, игравшей на реме в полумраке комнаты, или страстно выступавшей на собрании?

Ита была мертва – не оставалось сомнений. Он вскочил и в бессильной ярости заколотил, было, кулаками в стену, но тут же застонал от боли.

- Эй, вы, грязные сволочи! – заорал он. – Грязные, тупые сволочи! Сволочи! – не в силах ничего больше произнести, он кричал «сволочи!» до тех пор, пока не понял бессмысленность своего крика, слышного только ему самому. Денис сел, обхватив голову руками. «Анна, о, Анна! Анна, что с тобой? Невыносимая эта боль – быть вдалеке от тебя, не зная, что с тобой, где ты, жива ли ты ещё?»

Он увидел вдруг перед собой улыбку Анны, услышал её радостный и открытый смех, когда она бежала по морскому берегу, навстречу ветру, и ветер развевал её волосы чёрным флагом - вперёд и вперёд, раскинув руки, и на мгновение обернулась. Её улыбка яркой вспышкой запечатлелась на её лице. И он бежал за ней вслед, крича: «Анна!», а она смеялась, и её смех кружился, кружился в волнах ветра и солнечных бликов на песке, и в пене горячего прибоя, белой, словно её зубы…

Странная апатия охватила Дениса – впервые в жизни он чувствовал себя таким усталым. Он долго сидел в забытье, повторяя имя Анны, и мысли и образы уже начали мешаться в его голове, перед глазами поплыли причудливые картины, но, когда благодатная дремота готова была окончательно захватить его мозг, раздался скрежет. Денис вздрогнул и непонимающе открыл глаз: одна из стен медленно, со скрипом раздвинулась, и в комнату вошли трое в чёрных плащах. Лица их были скрыты капюшонами. Один из них выпростал из-под плаща затянутую в тонкую блестящую перчатку руку, быстро наклонился к Ите, взял её запястье, нащупывая пульс, и тут же брезгливо отбросил.

Денис увидел выбившийся из-под капюшона локон и поразился: это была женщина.

- Эту можно убрать, – приказала она коротко раздражённым голосом. – Дуболомы безмозглые. В рудниках вам работать. Этого – к ланну. – И она вышла – чётким, энергичным шагом.

- Следуйте за нами, – приказал один из монахов. Денис, вздохнув, последний раз глянул на Иту. «Прости меня, девочка!» - невольно подумал он. – «Я думал только о своей шкуре. Никогда не будет мне оправдания за твою смерть».

Он шагал по гулкому коридору, снова убеждаясь, что находится в горном тоннеле. Поистине, Остров жил двойной жизнью. Одна происходила под небом при обычной смене времени суток. Вторая, тайная и темная – внутри Острова, в его катакомбах.
Денис ждал, что сейчас его пинками в спину погонят в зловещее святилище, о котором ходило столько нелепых, на его взгляд, слухов, и он сможет убедиться своими глазами, а также – и на своей шкуре, каков процент реального в этих слухах. Но экспозиция поменялась. Его привели в небольшую залу, ненамного комфортабельней камеры, где он предстал пред очи Жреца высокого ранга, восседающего на «троне» из голубоватого камня, призванного намекать на его принадлежность религии Голубой Звезды. Денис стоял, жрец сидел и безмолвствовал. Денис переминался с ноги на ногу, Жрец оставался неподвижен и смотрел куда-то внутрь себя.

В залу поспешно вошли двое в штатском, Денису не знакомые. Между ними и жрецом завязалась приглушённая, но возбуждённая беседа.

Переговоры заняли несколько минут, Жрец оживился и пару раз взглянул на Дениса, и Денис не мог понять выражения жреческого лица из-под низко надвинутого капюшона. Но вот разговор окончился, Жрец холодно усмехнулся и обратился к осуждённому: - Тебе крупно повезло, чужеземец. Городской суд ходатайствует о сохранении твоей презренной жизни ради своих далеко идущих планов. А жаль. Жаль, что тебе не удалось пообщаться с Жёлтой Змеёй лицом к лицу. Но ничего, это никогда не поздно. Увести!

Его снова вывели в длинный коридор, стена сзади задвинулась. Денис шёл прямо и спокойно, и даже пытался насвистывать. Его удивило, что шёл он свободно. Никто его не подгонял, никто не сказал ему ни слова – Денису показалось, что его окружают роботы. Наконец они остановились перед чёрным квадратом в стене. Один из монахов приложил к двери голую ладонь. Та словно впечаталась в стекло, вспыхнув разноцветными красками - и поверхность медленно разгладилась, квадрат отошёл в сторону, и монахи слегка подтолкнули Дениса вперёд. Экспозиция поменялась в третий раз.

Он вошёл – и оказался в большой комнате, целиком обитой глухой чёрной кожей, лишь пол был зеркально отполирован. Денис увидел, как на нём остаются его мокрые следы. Зато здесь было довольно тепло, и Денис не мог не получить удовольствия от этого тепла. Он невольно подумал о своей прошлой, комфортной и сытой, бесконфликтной жизни. О гарантированном светлом жилье, вкусной еде, красивых беспечных девушках и интересной работе, ради которой не обязательно удаляться от родной планеты на парсеки. Угораздило его попасться одноглазому Пегги Шмицу и «Люське» - его дочери, удивительно походящей на тутошних хладнокровных Жрецов – вот кто нашел бы с ними общий язык!

Перед ним, за столом, стоящим на небольшом возвышении, сидел немолодой мужчина в небесно-голубом плаще, с большим голым черепом и умными глазами, устало глядящими из-под нависших покрасневших век.

- Вы находитесь в Верховном Суде, – медленно произнёс человек без ресниц, глядя в упор на Дениса. – Вернее – его филиале для осужденных, находящихся на особом положении. Рекомендую чётко отвечать на мои вопросы.

- Может быть, мне сначала будет дозволено сесть? – с кривой усмешкой осведомился Денис. – Я немного устал, и хотелось бы знать – о каком таком особом положении речь, если я валялся в ледяной луже…

- Перед Судом полагается стоять, - перебил его судья бесстрастно. – Особое положение у государственных преступников, совершивших акт измены, карающийся однозначно – смертной казнью. Им не положены тепличные условия, - бесстрастный судья едва заметно усмехнулся. Что, впрочем, не сделало его более человечным.

– А суд – это вы в единственном числе? – съязвил в ответ Денис.

– Если вас смущает отсутствие людей, это можно легко исправить, - ответил судья, спокойно улыбаясь в тон ему.

В углах залы появились 4 монаха огромного роста. В руках у двоих были связки маленьких дротиков с зазубренными остриями – нанизанные на нить, словно это был просто какой-нибудь сушёный лук или морковь. Денис тут же пожалел о своих словах – уж лучше не нарываться на пытки, и поспешно решал, как себя вести. Может быть, вообразить себя этаким беглецом с Большой земли, мечтающим о рае. А, может быть, всё отрицать: втянули, запутали, застращали, заставили…

Смешно и нелепо. Детский лепет.

Ему необходимо было выбраться на свободу, его геройство никого не победит и никого не спасёт, и даже не удивит, ему некого предавать. Потому что не осталось никого, кто мог бы теперь помочь ему, а ведь в его руках была и жизнь Анны – если она жива. Ита мертва, Лесс мёртв, Джиоламо, Ганди, Бронк и многие другие схвачены. Переправщики неприкосновенны – да они и не смогут теперь ничего сделать, но признаться их вынудят.

- Значит, вы ничего не знаете, ни во что не замешаны, и вообще – человек здесь случайный? Как же вы так опрометчиво поступили? Прибыли на Остров, втерлись в доверие общества, организовали убийство банкира, подставили уважаемого Мастера, а затем, заодно с главарями, устроили бунт и вместе с ними напали на Верховных представителей культа? – спросил судья, словно услышал его мысли.

- Вот именно, вошёл в доверие общества, - твёрдо ответил Денис. – Нет смысла повторяться, вы и сами все знаете. У меня свой босс, и вам я не обязан выкладывать всё.

- Думаю, с вашим боссом мы сможем договориться. Итак, с какой целью вы прибыли на остров?

- Я уже сказал, что не намерен перед вами отчитываться в своих целях. Могу сказать лишь одно – мой босс один из ваших покорнейших клиентов, остальное вас не касается!

Судья коротко вздохнул и едва слышно щёлкнул пальцами – четверо молодцов, поигрывая дротиками, более походящими на медицинские скальпели, приблизились.  Внезапно один из них резко заломил Денису руки, и он упал на колени. Другой содрал с его спины остатки одежды – теперь Денис понял роль зеркала: он ясно увидел, как третий медленно приблизился к нему, позвякивая связкой скальпелей.

«Чёрт!» - Денис почувствовал себя неуютно. Пытаться вырваться из рук было всё равно, что пытаться вырваться из металлических сетей. – «Я наверняка не выдержу, и буду орать!» - подумал Денис, и его прошиб холодный пот. Он снова попытался установить связь с унивом – и о чудо, связь удалась. Он отдал приказы Медику и Силачу быть наготове.

- Не скажу я ничего! – Дениса вдруг охватила ярость. – Я не продажен, и если уж вы хотите иметь дело с трупом, от которого всё равно мало толку – пожалуйста! Только, думаю, босс без меня больно крепко заскучает. Не будет меня – придет другой, куда более успешный и беспринципный.

Внезапно судья улыбнулся: - Вы напрасно упорствуете, это не в вашу пользу. У нас есть улики против вас – достаточные, чтобы расправиться с вами немедленно. Но мы знаем, что вам есть, что рассказать, и именно поэтому сохраним жизнь. – Он снова щёлкнул пальцем, и молодцы в плащах снова разошлись по своим углам. Денис с трудом опустил затёкшие руки, подвигал плечами.

Задняя стена раздвинулась, и в комнату вошёл Сэмур. Он шёл спокойно, почти величественно, плечи его выпрямились, на плечах лежал белый плащ с вышитой чёрным жемчугом гербом Фэйвудов – Денис узнал его из рассказов Анны: петух, из клюва которого бьёт фонтан нефти, и 3 жезла, заключающие петуха в треугольник – символы власти. Только Сэмур прихрамывал, и один глаз его скрывала чёрная повязка. Сэмур приветствовал судью низким поклоном.

- Господин Фэйвуд, вы можете представить нам вещественные доказательства?

- Совершенно верно, господин судья, - ответил тот невозмутимо. – 12 мая, в день Всеобщего Праздника, в парке был замечен странный субъект, явно впервые попавший на Остров. Он допускал глупость за глупостью, пытался подкупить стражника. Мой агент номер три Джагги Джи обнаружила у него в кармане брюк и далее изъяла аудиодиск и огнестрельное оружие. Даже одной записи достаточно, чтобы осудить его как шпиона.

И Сэмур протянул судье маленькую круглую красную плашку – резервную копию первых записей и раздумий.

- Итак, улики налицо, - констатировал судья. – Может быть, послушаем отдельные записи?

- Не надо, - угрюмо буркнул Денис.

- Я тоже так думаю, - согласился судья. – Итак, ваши цели пребывания на Острове.

- Установить контакт с нефтяными боссами – тайно от конкурирующих фирм, а для этого достаточно сначала освоиться в незнакомой обстановке…

- Значит, вы прибыли к нам, чтобы заключить торговый союз? Любопытно. А что же вы вынюхивали в городе в течение трёх месяцев?

- Мне необходимо было выявить элементы, мешающие нашему сближению.

- А дальше что? – уронил судья. – Уничтожить их?

- Нет, - у Дениса пересохло в горле. – Я ничего не знаю, моя миссия была лишь подготовительной.

И это была чистая правда.

- И для этого вы вмешались в жизнь нашего народа без ведома властей. Словно незваный гость, вломились в чужой дом и нагло здесь хозяйничали, игнорируя священную неприкосновенность Острова и его законы?

Денис молчал.

- Что же вы можете нам предложить? – заговорил Сэмур.

- Всё, что захотите! – Денис шёл напролом. – Моторы, ткани, лекарства, бумагу, электронику, продукты, и… - он выложил последний козырь: - Оружие!

- И мы должны вам верить – после того, как вы с вашим боссом вели шпионскую деятельность у нас в городе?

- Думаю, здесь босс допустил ошибку, теперь я это вижу, - глухо ответил Денис, радуясь, что можно переложить на далекого босса половину ответственности.

- Что ж, - Сэмур помолчал. – Значит, Жёлтая нефть. Как и всем.

- Да. Нам нужна Жёлтая нефть, как и всем. Золотая нефть… Она нужна нам, как воздух. Ради неё босс готов на всё – конечно, в разумных пределах, - спохватился Денис. – И я думаю, в ваших интересах воспользоваться этой возможностью. Мой босс один из самых могущественных экономических королей в Союзе Миров, самая мощная и богатая империя принадлежит ему.

Сэмур вдруг наклонился к его лицу, обдавая Дениса мерзким горячим дыханием: - Ты знал дочь Анны? Говорят, она как две капли воды похожа на Алису Фэйвуд… - Сэмур с видом сомнамбулы, прикрыв глаз, протянул руки вперёд, сжимая пальцы, словно что-то терзая, но тут же отпрянул и скрипуче рассмеялся. Денис перевёл дух.

- И что же вы желаете от неприкосновенного чужака?

- Ты был неприкосновенным. Но добровольное участие в нашей жизни и арест сняли с тебя броню, а нам развязали руки. Перед лицом наших законов ты виновен. Никакие полномочия, никакие вмешательства извне не помогут тебе избежать наказания. Да и судя по твоей незащищенности и глупости…- Сэмур хихикнул. – Ты не больно-то нужен своему боссу.

Откашлявшись, Сэмур снова приблизился к Денису и сказал медленно, глядя в его глаза: - Нам нужно знать имена Переправщиков и места переправы. Но это даже не самое главное. Нам нужно знать, где находится Ключ. И ты это узнаешь… - Он сделал паузу, ещё более замедляя речь: - … У Анны Мирт.

Денис вытаращил глаза и едва удержался от истерического смеха: Анна! Анна жива! О, Боги! Только непонятно, счастье это, или беда.

- Да, Анна Мирт жива, - подтвердил Сэмур. – Более того, она жива и невредима. Она прячется на побережье. Не в наших интересах её убирать, хотя она и мешается постоянно под ногами: её особый статус делает её неприкосновенной. И ты увидишь её. Это не милость, Денис Бек. Это приказ. Увидишь и вызнаешь местонахождение родового Ключа к Сердцу Месторождения. Ведь это и в твоих интересах, не так ли? Владеть Ключом к сердцу Жёлтой Королевы! Это власть, безграничная власть. И безграничная свобода. Что может быть слаще власти и свободы? Особенно для такого человека, как вы, попавшего в западню чужого монастыря, куда вы явились со своим – я правильно выражаюсь? – уставом.

Голос Сэмура звучал завораживающе-вкрадчиво, и при этом оставался стальным. Он не уговаривал, он приказывал.

- Что такое ключ? О каких ключах вы все толкуете?

- Это то, что принадлежит острову и не должно попасть в руки чужаков с материка. Ключ, которым владеет Анна – это родовое достояние Фэйвудов.

- А что будет с Анной? Ты отпустишь её со мной на материк?

- Почему бы нет? Она будет уже не нужна нам, ибо достояние Острова не уйдёт с него. Итак?

«Ложь. Это наглая ложь. Ни жрецам, ни слэйкам нельзя верить. Это не правило, это заповедь. Но он должен её увидеть. Увидеть, чтобы спасти. Или умереть вместе с ней».

Мысли Дениса каким-то странным образом оказывались известны собеседникам, и они отвечали даже на невысказанные. Это удручало.

- Что за глупая тяга к самопожертвованию? Если вы выполните всё, вам не придётся умирать.

- Это ваши семейные разборки. Почему вы не можете обойтись без меня? Почему не сделали этого раньше?

Сэмур долго смотрел на него, но Денис не мог прочесть выражения его единственного глаза.

- Надеюсь, и это ты узнаешь от Анны Мирт.