Высокое напряжение

В богом забытом уголке необъятной и суровой северной тундры, среди непроходимых болот, множества озер и быстрых нешироких речушек, расположился маленький поселок нефтяников. На песчаной подушке, отсыпанной среди обширного болота, строители разместили с полтора десятка вагончиков на высоких резиновых шасси.
В ста метрах от поселка, на краю небольшой возвышенности,находился участок энергообеспечения, состоящий из двух жилых и одного служебного вагона. Приземистые сосны и карликовые березки, окружавшие участок, создавали иллюзию некоего сурового оазиса. Чуть поодаль в бывшем контейнере трудолюбивые и пытливые руки персонала оборудовали небольшую баньку с электрическим подогревом. К ней примкнула конура для двух, неизвестно откуда взявшихся, щенков неопределимой породы. Строго на север, замыкая периметр равностороннего треугольника, образованного поселком и энергоблоком, угрожающе рыча и выбрасывая в атмосферу фантастические языки пламени, горел «вечный огонь» — огромных размеров факел, вырывающийся из жерла металлической трубы с почерневшими от копоти краями. Человеку, впервые оказавшемуся здесь, казалось, что он попал в чистилище душ, ужасное и неотвратимое. Когда наступала ночь и высокие звезды тускло и безразлично глядели вниз, бескрайний горизонт озарялся фантастическими сполохами горящих факелов, сумрачно-розовыми бликами,отражающимися от низко плывущих облаков.
...Три дня назад мастер участка Смирнов, где Николай Федорович Ермаков работал электриком, передал ему на обучение новоиспеченного специалиста, прибывшего из ПТУ для прохождения практики.
— Принимай, Федорович, нового стажера — Юрий Иванович Григорьев.
Перед Николаем Федоровичем предстал худощавый паренек высокого роста с нескладной фигурой. Курносый нос и большой рот с яркими пухлыми губами, однако, не портили лица этого мальчишки, благодаря ясному блеску открытых серых глаз с наивностью и
удивительной простотой смотрящих на мир. С копной рыжих непослушных волос, голова его покоилась на длинной жилистой шее, которая плавной линией переходила в покатые узкие плечи. Несоразмерно длинные руки заканчивались огромными запястьями с узловатыми мужицкими пальцами. Эти сильные руки ни секунды не находились в состоянии покоя: то они скользили вдоль бедер вверх вниз, то принимались яростно приглаживать волосы, то, вдруг, начинали нервно ощупывать свое тело, словно ища чего-то. А когда Юрка говорил, то руки его, соразмерно с речью, выписывали такие
сложные и в то же время элегантные фигуры, что самые темпераментные итальянцы могли бы позавидовать ему в красноречии.
Ермаков, однако, в прошлый раз не обратил на это внимания.
Очередной стажёр, каких обучил около двух десятков. Более тридцати лет он отработал электриком на разных участках, повидал немало людей. Сам никогда не рвался в начальники, был прост в обращении с людьми, и поэтому авторитет его был непререкаем. В свои пятьдесят четыре года Николай Федорович выглядел весьма солидно:плотно сбитое тело с явно обозначившимся «животиком»; большая
голова с шевелюрой седых и всегда аккуратно прибранных волос;небольшой мясистый нос под бесцветными бровями; полные, четко очерченные губы и волевой подбородок. Это трудно сочеталось с маленькими голубыми глазками, едва различимыми за припухшими веками. Лицо выражало крайнюю степень добродушия и уравновешенности. Степенностью движений он напоминал ход огромного,хорошо отлаженного механизма.
...Яркий солнечный луч широкой полосой ворвался через небольшое, в алюминиевой раме, окно внутрь вагончика. Юрка Григорьев, прищурившись, нехотя передвинулся на табуретке в сторону и с тоской посмотрел за окно, где в лучах июльского безоблачного утра едва заметно покачивала ветками низкорослая березка, отбрасывая хилую тень на желтый песок. Решительно отложил инструкцию по электробезопасности, которую мучил уже более часа:
— Фёдорыч, может быть, на сегодня достаточно?
— Юрок, у тебя скоро экзамен, нельзя нам опозориться, —
Николай Федорович помешал ложкой суп, кипящий в алюминиевой кастрюле на мобильной электрической плите, примостившейся на краю стола. — Мне до пенсии осталось полгода... Изучай, Юрок! Знание инструкций — гарантия твоей безопасности. Кстати, когда ты, наконец, заизолируешь провода на фонаре у входа в вагончик? А не то, глядишь, «коротыш» придет.
— Коротыш — кто это такой, начальник, какой, что ли?
Федорович оторвался на минуту от своего занятия, как-то внимательно и с нескрываемой тревогой посмотрел в Юркины глаза:
— «Коротыш», Юрок — это, вроде бы как короткое замыкание электропроводки, которое чревато пожаром. А что, вам в ПТУ об  этом не говорили? — Федорович не спускал тревожного взгляда с Юрки.
— Да, короткое замыкание в ПТУ мы изучали, только я сразу не понял…
Вскоре Юрка вслух читал:
— Инструкция № 24, утверждена директором…
— Ну, кем инструкция утверждена, тебе не обязательно знать,
— перебил практиканта Николай Федорович, консервным ножом
вскрывая банку тушёнки.
— …По оказанию помощи пострадавшим на производстве,
— продолжал Юрка. — Тема: «Освобождение пострадавшего при
напряжении до 1000 вольт»…
Для отделения пострадавшего от частей, находящихся под напряжением, можно применить палку, доску или другой сухой предмет, не проводящий ток. Можно также оттянуть пострадавшего за одежду, если она сухая, избегая при этом касания частей тела пострадавшего. При отделении пострадавшего от частей, находящихся
под напряжением, нужно действовать одной рукой, держа другую сзади или в кармане…».
— Федорыч, а зачем руку нужно держать в кармане? — в глазах и голосе стажера появился интерес.
— Чтобы успеть оборвать свое мужское неприличие, оно тебе
уже не понадобится, Юрок, — упредил следующий вопрос наставник, с трудом втискивая пустую консервную банку в доверху наполненное мусорное ведро.
Юркина челюсть медленно поползла вниз, глаза округлились.
— Я понял, это шутка! — через минуту молчания два ряда
ослепительно белых и ровных зубов осветили Юркино лицо.
Николай Федорович снова с тревогой посмотрел на своего практиканта, подумал с печалью: «Всего полгода до пенсии…»,
вслух произнес:
— Юрок, мусор вынеси, заодно проветришься…
Еще витали в тесном пространстве вагончика последние слова наставника, а небрежно брошенная Юркой на стол инструкция,
описав в воздухе невероятно сложный пируэт, коротко хлопнув скрепленными степлером листами, вонзилась в кипящее на плитке варево. Красивая подпись, утвердившего ее большого начальника скрылась в бурлящем горячем потоке.
Стараясь спасти авторитет неизвестного Юрке высокого чиновника, его рука, совершив молниеносное движение снизу-вверх,метнулась к злосчастной инструкции.
В следующую секунду задетая мощной рукой кастрюля, бешено вращаясь, поднялась в воздух, опоражнивая по пути свое горячее чрево…
— А-а-а! — страшный крик вырвался из мощной груди Федорыча.
Алюминиево-гулко кастрюля ударилась о пол вагончика, выплеснув остатки содержимого на цветастый линолеум….
Трясущимися руками Николай Федорович приспустил фирменные синие брюки, оттянул резинку трусов, сконфуженно и тихо
выдохнул:
— За что, Юрок?..
— Ну вот что, Юрок, беги в столовку, купи там чего-нибудь,
не помирать же с голоду! — Николай Федорович, сидя на кровати и морщась от боли, смазывал сметаной обожженное тело. — Только не торопись, пожалуйста…
Солнце, докатившись до зенита, жгло немилосердно. Легкий ветерок лениво копошился в кронах низкорослых сосен. Воробьи купались возле вагончика в лужице, оставшейся после вчерашнего короткого ливня.
Николай Федорович, в трусах и кирзовых сапогах на «босу ногу», подошел к бочке, предусмотрительно поставленной под водосток служебного вагона, и зачерпнул ведро воды.Поставил ведро возле трапа вагончика, снабженного тремя ступенями и оборудованного трубчатыми перилами. Шагнул на нижнюю ступеньку. Вдруг с огорчением обнаружил, что к подошве сапога прилипла одна из многочисленных «мин», не нарочно расставленных щенками по периметру жилой зоны.
— Ну, что за день такой сегодня выдался, все хотят моей крови…
Поднявшись на вторую ступеньку трапа, яростно затряс вытянутой в сторону ногой, намереваясь стряхнуть приставшую к подошве «кирзача» липкую собачью дрянь.
Юрка, возвращаясь из столовой с провиантом, лихо вывернул из-за угла соседнего вагончика и вдруг остолбенел: его наставник Николай Федорович мелко тряс ногой и конвульсивно дергал головой, держась обеими руками за перила трапа.
«Коротыш пришёл!» — догадка молнией поразила Юркин разум, а левая рука, подчиняясь предписанию инструкции, подписанной неведомым чиновником, поползла в карман брюк. Но уже в следующее мгновение Юрка держал в руках совковую лопату, оказавшуюся рядом.  Мозг, чутко откликнувшись на неожиданный запрос, мгновенно сопоставил массу попавшего под «коротыш» наставника с массой лопаты, помноженной на длину черенка, и выдал команду…
Удар пришелся чуть выше правой почки. Звонкий шлепок совковой лопаты о голое тело слился с глухим и коротким хрустом ломающихся ребер. Николай Федорович послушно перевалился через перила трапа и рухнул в лужу, облюбованную воробьями. Сознание
тихо погрузилось в черную мглу.
Пожилой мужчина в очках, с загипсованной ногой «на вытяжке», светясь веселой улыбкой на лице, с трепетным вниманием слушал рассказ своего соседа по палате, основательно спеленатого белыми медицинскими бинтами. Раздался робкий стук и в дверях появился молодой неуклюжий парнишка с сеткой апельсинов в правой руке. Левая рука его нервно двигалась в кармане фирменных синих брюк, выдавая его крайнее волнение. Озарив палату ярким блеском белоснежной улыбки, он решительно направился к больным.
— Стой, Юрок, не подходи ближе, — Федорыч выставил вперед ладони. — У меня же пенсия…
— Доктор, сестра-а-а-а! — очкарик в панике конвульсивно
дернулся на ложе, отчего его загипсованная нога слетела с ложемента и с глухим стуком упала на жесткую постель. — А-а-а..!
— А-а-а..! — крик ужаса, вырвавшись из загипсованной грудной клетки Федорыча, попав в унисон с воплем очкарика, недолго
пометался в пустых больничных коридорах и растаял на лестничной
клетке.