Рождественская песенка

- Тук-тук, тук-тук, тук-тук, - весело стучал молоток в дедушкиных рука, и Липочка, внимательно следившая с широкой бабушкиной кровати за удивительно ловкими движениями дедовых рук, вдруг почувствовала, что если сейчас же не встряхнет головой, то непременно провалится в черный скучный сон и опять пропустит  что-нибудь важное и интересное. А интересного и важного вокруг в последние дни происходило ужас как много.
Вчера-позавчера, - Липа вечно путалась в этих "вчера-позавчера", - когда каталась на санках со своей любимой горки, не той, крутой, что за Генкиным домом, а той, что рядом с палисадником, она увидела, как на столбы, ещё летом поставленные вдоль улицы, стали взбираться дяденьки с какими-то железными страшилищами-капканами на ногах. Бросив перевернувшиеся саночки, девочка устремилась к ближайшему столбу, чтобы получше разглядеть, что же такое там происходит.
Сама Липочка ужасно боялась высоты и, когда в полу кухни открывали дверь в погреб, она часовым вставала на посту и всех оберегала:
- Осторожно, дедуля, не свались. Мама, куда летишь, как угорелая. Бабушка, когда же ты, наконец, закроешь эту несчастную дверь.
Запыхавшись от быстрого бега, Липочка восхищённо посмотрела на мужчину с усами, как у дяди Сталина, и громко крикнула в высоту:
- Дяденька, что это Вы по столбам как кошки лазаете, так и шлепнуться не долго.
- Мы не кошки, а монтёры в "кошках", - беспечно засмеялся усатый, - а лазаем, чтобы у вас в доме было электричество.
- Лампочка Ильича! - от восторга запрыгала Липочка. Она видела много таких ярких, притягивающих к себе праздничным светом лампочек на площади, у самого большого и торжественного в городе здания, на башенке которого всегда развевался красный флаг.
А дома этой осенью все только и говорили об электричестве.
- Когда же в самом деле проведут это электричество, - ворчала бабушка, гремя подойником, - в хлеву тьма-тьмущая, долго ли с керосинкой до беды.
- Держи карман шире! - усмехался дед,- так твоей Красавке персонально в хлев и потянут электричество. А то ты часом ещё перепутаешь, где у коровы перед, а где зад.
- Вот когда проведут электричество, - мечтала мама, попрошу тетю Симу в Москве купить мне электрические плойки. - Это щипцы такие, - объясняла она Липочке, - ими можно волосы красиво завивать.
И зачем только маме завивать волосы, вон какая у нее пышная причёска, как у королевы! У меня такой ни-и-когдашеньки не будет, - вздыхала Липочка. И вообще, эти взрослые вечно с какими-то глупостями носятся. Другое дело электричество для неё, Липочки! Она будет долго-предолго, до самой ночи складывать буквы, чтобы научиться читать те книжки, что мама зовет "взрослыми", и тогда Генка перестанет задаваться и считать её маленькой.
Вот почему, узнав такую важную новость, она стремглав бросилась к дому, с трудом преодолевая сопротивление больших,  не по росту валенок.
- Эй, девочка, девочка, постой, куда ты? Скажи взрослым, через пару дней придём к вам проводку делать, пусть... купят... оликов, - неслось ей вслед.
- Бабуля, бабуля, скорее, скорее, собирайся, беги - влетела она в дом, оставив за собою все двери нараспашку, что строго-настрого запрещалось не только зимой из-за холодов, но и летом из-за мух.
- Господи, Липа, Липонька, что ты летишь, как угорелая, - засуетилась бабушка, от испуга чуть было не выронив ухват, которым она доставала их печи огромный чёрный чугун с картошкой. - Опять Генка, проходимец, что-то удумал?
- У тебя, бабуля, только один Генка на уме! А я его уже сто лет не видела. Дело есть и очень важное! Беги скорее на базар и купи там кроликов, электричество всем проводят, нам не достанется.
- Электричество уже полгода проводят! Зачем нам, Липа, кролики? От кур да коровы передыха нет, а ты еще кроликов захотела. Пошто на зиму кролики? Опять, Липа моя, ты что-то выдумываешь.
- Вот всегда ты так, бабуля, не веришь мне, а я правду говорю! Дяденьки монтёры, что висят на столбах, велели купить кроликов. Иди и сама у них спроси.
Недоверчиво покачав головой и вытерев о передник руки, бабушка проворно накинула поверх плюшевой жакетки серый вытертый плат и выскочила на улицу.
Липочка обиженно отошла к окну и подставив табуретку, проворно вскарабкалась на неё: окно было не широкое, с двойными рамами, между которыми был положен валик серой ваты, обернутой  бумагой. Сверху на валик для красоты бабушка выкладывала искусственные цветы, которые они с Липочкой вырезали из разноцветных лоскутов, перекручивая их затем тоненькой проволочкой.
Из-за двойных рам Липе ничего не было слышно, но зато она хорошо видела, как бабушка что-то спрашивала у дяденек, показывая на дом, как те, выпустив из рук провода и согнувшись пополам, принялись хохотать, не боясь даже свалиться с т – а - а –ко - й высоты.
- Чем это бабуля их так насмешила, вроде строгая она у нас, - подумала девочка, оборачиваясь на стук входной двери.
- Ох, и уморила ты мужиков, ластонька моя, - сказала бабушка, стаскивая платок, - ох, и уморила. Я думала, они, грешные, со столба свалятся. Не кролики нам нужны, а ролики. Ро-ли-ки!
- Чего тут смешного, - пожала плечами Липочка, - какая разница ролики или кролики? Лишь бы скорее в доме лампочки загорелись.
Теперь бабушка бегает целыми днями по городу, ищет ролики, а она, Липа, покорно сидит дома с дедом.
Дед у неё замечательный! Другого такого нет и быть не может!
Вон как ловко стучит молотком по деревянным гвоздикам, что шпильками называются, никогда не промажет. А какие красивые ботиночки шьёт к её именинам! И соседям всем сапоги латает да валенки подшивает. Ох, и любят же его все, сразу видно. А он все равно её, Липочку, больше всех на свете любит.
Вот Липочка сейчас слезет с кровати, заберется к нему на колени и пальчиками станет его длинную бороду туда-сюда, туда-сюда разгребать, а то ещё возьмет гребешок и давай им по лысинке дедовой водить. А дед не сердится, смеется, бородой начнет ей шею и щёчки щекотать. И тут Липочка такой визг-писк поднимает, что будь бабушка дома, им бы с дедулей не поздоровилось.
И читать её дед учит не так, как мама, а по-своему. Откроет толстенную книгу с огромными буквами и просит повторять: АЗ, БУКИ, ВЕДИ, ГЛАГОЛ. Мама сердится, что он учит Липу по-старинному читать, не так, как в школе учат. А Липочке очень нравятся все эти "БУКИ". Буквы и правда, словно буки, не слушаются, разбегаются в разные стороны  -  не удержать. И как это у мамы они собираются стройно в ряд и звучат так таинственно, так волшебно:
У Лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том,
И днём и ночью кот учёный
Все бродит по цепи кругом.
Да, это не бабушкины непонятные молитвы!
Та зажжёт вечером лампадку, поставит Липочку перед иконой, даст в руки лИстовку и заставляет повторять "Ижеесинанебеси, дасвятитсяимятвое".
- Кланяйся, Липа, усердно кланяйся, проси у Боженьки прощения, замаливай грехи свои.
Бабуля, конечно, права. Грехов у Липочки ой-е-ёй как много. Не жизнь, а один сплошной грех! Этой осенью она с Генкой нагрешила, а на прошлый день Воскресения Христа  - с пасхой творожной.
Ну, никак не могла Липочка, как ни старалась, дождаться праздника Пасхи, хоть изо всех сил крепилась. Накануне праздника сделала бабушка из творога ароматную пасху со сладкими изюминками внутри. Ну, не бывает на свете ничего вкуснее этой пасхи! От неё та-ак пахло ванилином, что у Липы даже голова закружилась! Вот она и выскользнула незаметно в кладовку, пока все молились, развернула чистую тряпочку и откусила со-овсем немножечко, сначала с одного края, а потом, для ровности, с другого. А утром, как разговляться сели и бабушка отправилась за пасхой в кладовку, Липа со всех ног побежала на бабушкину кровать с криком:
- Ох, дурно мне, ох, дурно! Бедный мой живот, бедная моя голова! Помру, ох, помру скоро!
Мама прибежала следом, пощупала живот, потрогала голову и посмотрела на стол, куда Липа косила глаза. Бабушка развернула пасху, глянула сначала на маму, потом на "больную", покачала головой: "Пора,  дед, ставить мышеловку, давно в доме мышей не ловили".
Но самый большой Липин грех - это, конечно, разбитая кукла! И, если, по словам деда, Боженька суров, но справедлив, то он поймет, что нечаянно разбила Липочка куклу. А привёз её дедушка на прошлое Рождество из Москвы, куда снова ездил узнавать что-то важное о папе.
Да разве это была кукла? Это была Людмила из волшебной сказки: празднично-розовая, с белокурыми воздушными волосами и бездонно-синими глазами. Она протягивала навстречу Липочке свои волшебные руки, словно приглашая на танец: иди, покружись со мной, а потом я исполню любое твоё желание, самое сокровенное, самое чудесное.
И Липочка, объняв красавицу, завертелась, закружилась по комнате: вокруг ёлки, мимо бабушкиного комода и маминого трюмо, мимо прижавшихся к стене стульев и длинного, неуклюжего стола. Коварный стол неожиданно выпятил свой острый угол и Липа, покачнувшись и ойкнув, упала в широко расставленные ловкие руки деда, а кукла выскользнув из объятий, отлетела в угол и, стукнувшись о пузатую кадку с зелёным фикусом, разлетелась на мелкие кусочки.
Может быть, мама и права, говоря, что это ещё не ГОРе, а всего-навсего оГОРчение, но глаза девочки снова набухли, налились влагой и она, чтобы не огорчать деда, соскочила с кровати и юркнула за его спину.
Вот так же, наверное, горевал Руслан, когда злой карлик похитил у него эту прекрасную Людмилу, - думала Липочка, сидя на корточках и шмыгая носом. Но несчастному Руслану помог утешиться старец-колдун, а кто мне теперь поможет? И почему это я такая невезучая? - вздыхала Липочка, забираясь опять на кровать.
Вчера днём она незаметно уснула и не слышала, как в дверь стучала почтальонка - телеграмму принесла. И дед не виноват в том, что глуховат. Когда у Липы болели уши, мама обмотала их бабушкиной вязаной косынкой , и сразу стало тихо и скучно. Кругом все размахивали руками и говорили о чём-то необыкновенно интересном, а ей ничегошеньки не было слышно. Поэтому она очень деду сочувствует и всегда старается ему помочь. Едва заслышав стук в дверь, Липочка теребит деда, барабаня кулачком по спинке кровати: открой, дед, к нам кто-то войти хочет.
Вчера же, пересмотрев в книжках все картинки, нарисовав зелёный дуб и учёного кота, сложив из деревянных палочек дом с трубой и уложив спать плюшевого мишку, она и сама незаметно уснула. Хорошо ещё, что почтальонка соседям телеграмму отдала. В ней, наверное, очень важное что-то было написано, не зря мама с бабушкой о чем-то весь вечер на кухне шептались, хорошо бы узнать о чем, - думала Липочка незаметно погружаясь в тёплый сладкий сон.
На другой день бабушка, наконец, купила ролики и позвала дяденек монтёров делать в доме проводку. Липочке очень хотелось посмотреть, как дяденьки будут колдовать над  электричеством, но бабуля одела её потеплее, повесила на шею муфточку, чтобы не замерзли руки и выпроводила "от греха подальше".
Несколько раз прокатившись на санках с пологой горки у своего палисадника, Липа нашла это занятие малоинтересным и, разыскав в коридоре маленькую деревянную лопаточку, отправилась чистить снег у крыльца.
Ей нравилось смотреть, как весело переливаются на солнце искорки-снежинки, как легко прыгают они на лопатке, послушно затем ложась ровной бороздой вдоль бегущей от крыльца дорожки. Она пыхтела и возилась до тех пор, пока мимо не проходил кто-либо из соседей:
- Какая же ты молодец, Липочка, какая же ты умница! То-то помощница деду с бабой растет. Как посмотрю, к вашему дому всегда дорожка расчищена, не то, что у других - всё снегом завалено.
И Липочка покорно шла к соседнему крыльцу и там тоже ковырялась со снегом до тех пор, пока он из легких послушных снежинок не превращался в тяжелый неповоротливый ком.
Вот и сейчас, увлекшись, она не заметила, как оказалась в опасной для себя зоне - возле Генкиного крыльца. Генка был её единственной подружкой. Во всей округе, кроме них, не было других детей. Генка ходил уже в школу, в первый класс, отчего считал себя большим и вечно Липочкой командовал. Никогда нельзя было предугадать, что у него на уме.
Начинали они обычно хорошо: летом кувыркались в высокой траве, ловили пестрых бабочек и чёрных жуков, зимой катались с высокой горы на санках. Обхватив Генку сзади двумя руками и зажмурив глаза, Липочка летела навстречу неизбежному - канаве с колючим кустарником, ни разу при этом не закричав и не ойкнув. В последний момент непостижимо как Генка выворачивал санки таким образом, что они кубарем катились не в колючки, а в спасительный сугроб.
Как-то раз, осенью, когда ещё тепло, но уже скучно от пожелтевшей травы и почерневших огородных гряд, Генка предложил поиграть в "больницу". Липочка с радостью согласилась, ведь её мама тоже работала в больнице и показывала Липе, как правильно перевязывать палец и ставить горчичники. Поэтому она сразу же приказала Генке поставить градусник-карандаш и стала завязывать своим носовым платком его оцарапанную ногу. Генка рассердился и закричал, что он не последний дурак, чтобы быть больным и дать себя лечить, хватит с него и мамкиных рыбьих жиров с компрессами впридачу, нет, если уж играть в "больницу", то он будет доктором и будет делать ей, больной, укол в мягкое место. Приказав Липочке стаскивать трусы, Генка побежал домой за иголкой. Липочка почему-то застеснялась, заупрямилась, а вернувшийся со швейной иглой Генка ещё громче закричал, что ему надоели и в своём классе вечные девчоночьи кривляния, что зря он связывается с мелюзгой, что, если в школе узнают, что он водится с девчонкой, то его обязательно засмеют... Липочка тихо вздохнула, закрыла глаза, задрала платьишко и стала медленно стаскивать трусики. В это время из дома вышла бабушка и, увидев их, заголосила:
- Батюшки, грех-то какой! Ишь, что выдумали, озорники, а ну, марш по домам, а не то хворостиной огрею
После этих "уколов" Липочка, завидев издалека Генку, пряталась и потому сейчас      вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной его голос.
- Чего прячешься? Куда? Будешь убегать, - поймаю и снегом накормлю.
- И не прячусь я вовсе, очень мне это нужно, пря-а-таться, - промямлила Липа.
- Врё-ё-шь! Ей Богу, врёшь! Бои-и-ишься? Ладно, гони конфету - отпущу.
- О-откуда? Нету.
- Тогда сахар!
- Бабуля не даст.
- Хорошо поклянчишь,  даст!
- Ладно, сейчас принесу.
- При-и-несёшь, как же! Слушай, а если и вправду принесёшь, я тебя песне новой выучу.
- Выучил уже раз! - Липочка несмело повернулась к нему. - Бабушке спела, та опять за свой "грех" принялась.
- Это про милку-то? - И, приплясывая Генка затянул:
Обнимала меня милка
Целовала горячо...
- Отстань, Генка, замолчи сейчас же, - заткнула уши Липочка.
- Да это я так, не сердись. Ну, не злись, говорю! Я тебя на этот раз настоящей, взрослой песне научу. Её дядька с бородой на вокзале пел. Мы с ребятами бегали на паровозы смотреть, а он сошёл с поезда с гармошкой, развернул меха и запел. Говорю тебе, взрослая песня, без глупостей, твоей мамке, ей-Богу, понравится.
Липочка знала, как непросто маме угодить с песнями и стихами, не зря у неё в шкафу столько толстых книг стоит, и она каждый вечер достает и читает допоздна,  пока бабуля не начнёт ругаться. Недавно Липочка взяла и тоже сочинила песенку:
Взяли вошки две гармошки,
Чтобы песенку сыграть.
Взяли кошки в лапки грабки,
Чтобы сено разгребать.
Мама послушала и сказала, что с какой-то там рифмой у Липочки всё в порядке, а "вошек" лучше бы "блошками" заменить, а то не эстетично получается.
- Может быть и не эстетично, - согласилась Липа, - зато по правде. Вошки ползут степенно, важно, я сама видела у одной девочки, когда ты меня к ушному доктору водила, а блошки - "прыг-прыг", "прыг-прыг", - им не до игры на гармошке.
- Уговорила, уговорила, - засмеялась мама и поцеловала Липочку в щёчку.
- Не сомневайся, раз говорю понравится, значит, железно, понравится.
- А ты спой тогда.
- Ага, нашла дурачка. Я спою, а ты и удерёшь. Гони сахар сначала.
Поняв, что хитрость не удалась, Липочка не спеша засунула руки в муфточку и важно пошла к дому. Ведь скоро Рождество, а где она ещё потихоньку от мамы выучит новую песенку ей в подарок?
- Так мне ждать или как? - заволновался Генка.
- Жди-жди, - с чувством превосходства кивнула Липочка.
Войдя во двор, Липа остановилась посмотреть, как дяденьки монтёры тянут в хлев Красавке провода.
- А, маленькая хозяйка пожаловала, - заметив её, весело крикнул усатый. - Как, хозяюшка, твои кролики поживают? Ха-ха-ха, ну, и уморила, ну и уморила...
Не обращая внимания на хохот, Липочка вошла в дом. Молодец, бабуля, кого хочешь уговорит. Дед твердил, - не станут они твоей Красавке свет давать, ни вжисть не станут, - а бабуля наверняка их грибочками солёненькими угостила, да еще с приговорками, как только она одна умеет:
- Поешьте, родненькие, да, если не поешьте, то хоть попробуйте, ни вжисть таких грибков не едали.
И точно. Войдя в кухню, Липочка на столе увидела тарелку с остатками волнушек и два граненых стакана. Из большой комнаты раздавались голоса.
И что это мама так рано дома сегодня, - удивилась Липочка. Мамин голос звучал приглушёно, виновато, зато бабушкин был слышен за версту.
- Что не радуешься? Радуйся, милая, пляши, у тебя это иногда хорошо получается! Пять лет ждала, носа никуда не высовывала, а теперь он ажно на целые сутки заявится.
- Так ведь нельзя ему, мама, на большее, сами знаете, что проездом на поселение.
А-а! Это они, наверное, о вчерашней телеграмме. Значит папа победил злодея и скоро приедет! Липочка никогда не видела папу, а поэтому не знала, радоваться ей, или не очень. Вот и у мамы голос какой-то печальный, а уж как она ждала папу, как ждала! Странная она всё-таки у меня, подумала Липочка, сразу позабыв и Генку, и сахар.
Конечно, она, как и все мамы, ходит на работу в свою больницу, но в Первомай не наряжается, как другие мамы, и не бежит на площадь с яркими воздушными шариками в руке, а всегда болеет, то зачихает, то закашляет.
А весной, перед Пасхой, когда умер добрый и мудрый Сталин, и по радио играла грустная-прегрустная музыка, и все ходили на площадь плакать, и Липа с Генкой и его папой тоже ходили плакать, мама, как рассказывала потом шёпотом деду бабуля, занавесила все окна одеялами, включила патефон и стала петь вместе с какой-то  Руслановой "Валенки-валенки". А , может потому , что эта Русланова была мамой Руслана самого?
А ещё  - Липочке было странно, что она всё время папу в Москве искала. Ведь там, в столице, жил сам Сталин, который, как говорил дед, всех германцев в пух и прах разбил. Так неужели он позволил бы какому-то там карлику хозяйничать у себя под носом?
- Мама, ты ищи папу "за морями, за лесами, за высокими горами", - важно, по-взрослому, рассуждала Липочка.
- Именно, девочка моя, за высокими горами, - говорила задумчиво мама и снова ехала в Москву. Вот и пойми её.
- Правильно, нельзя, - вздрогнула Липочка от сердитого бабушкиного голоса, и снова не решилась войти в комнату. - А связаться там чёрт-те с кем, прости Господи, можно? Тебя эта Людмила письмами забросала, а ты, может, за ним ещё и на Север потащишься? На морозы? К волкам? Ступай куда хочешь, а девчонку мы с дедом тебе не отдадим!
Услышав про Людмилу, Липа кубарем влетела в комнату.
- Мамуля, бабуля, - возбужденно закричала она, - вот здорово, вот здорово, что папа у Черномора с Людмилой жил. Теперь-то я непременно узнаю всё-всё о ней. Неужели она и правда такая красивая, как в сказке написано?!
- Липочка, сиротинушка, кровинушка моя, идём со мною, я сахарку тебе дам, - запричитала бабушка, вытирая углом передника слёзы.

...Папа приехал в тот же вечер. Монтёры только что ушли, пообещав завтра дать свет.
Папа был очень тихим и добрым. Смирно сидя в углу комнаты рядом с огромной ёлкой, он осторожно гладил Липочку по тонким, растрепавшимся волосам. Липочке он очень понравился,  и она поспешила показать ему сразу все свои сокровища: плюшевого мишку, книжку с картинками, коробку с разноцветными фантиками. Папа покорно перебирал длинными, подрагивающими слегка пальцами конфетные обертки, словно что-то припоминая, а потом сунул свой нос в коробку и стал её нюхать.
Вот здорово! Значит, он тоже любит, когда вкусно пахнет, - обрадовалась Липочка и, наконец, осмелилась спросить:
- Папа, расскажи, пожалуйста, как же ты освободился? Наверное, дрался с говорящей головой? - И, видя папин недоумённый взгляд, Липа вскинула свою маленькую ладошку, приставила её к глазам и уставясь в дрожащее пламя керосиновой лампы, картинно проговорила:
- О, поле, поле, кто тебя усеял мёртвыми костями?
- Артистка, пора отправляться спать, - поспешно сказала мама входя в комнату, и увела Липу на бабушкину кровать, подальше от неосторожных вопросов.
Ночью Липочке снился Черномор, маленький злой карлик. Он держал её одной рукой за косички, а другой делал какие-то круги, поднимая при этом в воздухе клубы дыма.  Мама, пытаясь удержать её, что-то кричала, а дед с бабулей, превратившиеся в двух больших черных птиц, летели над ними с шумом махая широкими крыльями.
Проснулась Липочка от бабушкиного шёпота. Бабушка и дед стояли перед иконами с зажжённой лампадкой, крестясь и кланяясь.
Сегодня ведь Рождество, вспомнила Липочка. Странно, что бабуля меня не заставила молиться, - удивилась она и, повернувшись на другой бок, сразу уснула.
Утром, как обычно, Липа в первую очередь залезла под украшенную игрушками и фонариками ёлку. Там она нашла красивые шерстяные варежки, новую книжку с картинками и картонную коробочку. Ещё раз пошарив под ёлкой и убедившись, что никакой куклы там нет, а, значит, ни-и-когда-никогдашеньки не исполнится её самое сокровенное желание, она померила варежки и высыпала из коробки на пол кубики с разноцветными большими буквами по сторонам. Неспеша повертев кубики и немного подумав, стала спокойно выкладывать их перед собой. И как-то сами собой, без всяких усилий, кубики послушно выстроились в знакомую строчку:
У ЛУКОМОРЬЯ ДУБ ЗЕЛЕНЫЙ.
Ничуть этому не удивившись, она отошла к окну и долго смотрела, как там в заоконном мире падают и падают широкие белые хлопья, занося снегом и очищенную вчера дорожку, и провода, крепко натянутые дяденьками-монтёрами, и крышу Генкиного дома, и площадь с самым высоким в городе зданием, и никогда не виденные Липой незнакомые города, поля, поселки, деревья...
Вечером родители молча сидели перед большим столом, накрытым белоснежной скатертью. Липочка обхватила их сзади за шею, пытаясь приблизить одну голову к другой:
- Мама с папой, поцелуйтесь, мама с папой поцелуйтесь.
- А странное ты ей все же дала имя, - сказал отец, усаживая девочку к себе на колени.
Липочке на тихо покачивающихся папиных руках было тепло и уютно, и она едва различала сквозь надвигающийся на неё сон отдельные, малопонятные слова:
- На сенокосе... перед арестом...по-старинному - месяц липень...
Это домашнее имя.  По Святкам она…..
Липочка вдруг засмеялась как от счастливой находки, выскользнула из папиных рук, подбежала к радио, подставила под него стул, вскарабкалась, и важно объявила:
- Рождественская песенка. Исполняет артистка Липа Озерская, - и, вытянув перед собою тоненькие ручки, запела:
                Берия, Берия,
                Эх, потерял доверие!
                Не сумел ты жить в Кремле,
                Так лежи в сырой земле.
Под мамин плач и хохот отца у них в доме, как и на всей улице, вспыхнул яркий свет.