9. Анта. Булли

Автор:       Анта



          В доме все окна нараспашку. Пахнет скошенной травой, цветами и супом с фрикадельками, где-то вдалеке бурчит трактор, в саду визжат дети. Муж Симоны сидит перед компьютером и вздыхает.
          – Что-то случилось, милый?
          – Нет, ничего. Смотрю тут разное.
          Это значит, он снова смотрит объявления о Булли.
          – Нашёл что-то хорошее?
          – Нашёл, но и думать нечего.
          – Дорого?
          – Дорого.
          Наваждение с Булли началось пару дней назад, то ли фильм какой посмотрел, то ли на работе речь зашла, но теперь муж Симоны ни о чём другом думать не может.
          – Сейчас будем обедать, – говорит Симона и накрывает на стол. Тарелка для мужа, тарелка для себя, третья для её сына. А для сына мужа небьющаяся мисочка, ему только три года, чуть отвернёшься – всё на полу.
          – Вот честное слово, была бы возможность – тут же оставила бы малыша себе. Просто прелесть, а не ребёнок, – часто повторяет Симона.
          Сын мужа проводит у них каждую вторую неделю месяца. Симона так похожа на его мать, что соседи до сих пор ошибаются и называют её Кристиной.
          – А когда неделя подходит к концу, он плачет и просит позвонить домой. Чтобы ещё остаться. Я ему говорю: солнышко, твоя мама расстроится, один день ничего не изменит. А он: не хочу на день, хочу надолго, и пирог ты вкусный печешь, а мама не умеет! Представляете? Замечательный мальчик, у нас ему веселее, чем дома.
          Сын Симоны с малышом неразлучен, и в футбол они играют, и на роликах катаются. А через месяц Симона родит ещё одного мальчика, и втроём им будет весело и подавно.
          – Вот был бы у нас Булли, брали бы летом всех детей и ехали с палатками в Тоскану. Представляешь, оборудовать всё внутри, столик маленький, пару кроватей откидных.
          – Ты думаешь, на всех места хватит? – шутит Симона.
          – Ну, девочки, наверное, недолго ещё с нами ездить будут.
          У мужа Симоны была ещё и третья жена. Но дочки уже подросли, и плескаться в бассейне с младшими братьями для них теперь развлечение сомнительное.
          – А салон внутри можно деревом обшить.
          – Сможешь сам?
          – Ну, не знаю, можно и людей нанять. Было бы красиво.
          Муж Симоны снова вздыхает.
          – Милый, – Симона целует его в затылок, – ты как ребёнок, хочу, хочу…
          Муж целует её в ответ.
          – Всё равно Булли слишком дорогие. Нам сейчас не потянуть.
          И снова вздыхает. Симона улыбается и переводит разговор. Она умница, все соседи сошлись во мнении, что «уж эта-то надолго останется».


          Вечером Симона достаёт свой планшет и тоже смотрит объявления. Ух, эти Булли и на самом деле дорогие! У мужа Симоны через несколько недель день рождения, сорок лет, вот бы сделать ему такой подарок… Но теперь Симона видит, что дело не выгорит. Всех её сбережений не хватит, а к тому же дети, и скоро родится ещё один. Симона разочаровано вздыхает. Ей бы очень хотелось порадовать мужа большой игрушкой, да и путешествовать по Тоскане как хиппи, с чемоданами на крыше, ей бы понравилось.
          Некоторое время Симона смотрит в окно и морщит нос. Так просто сдаваться она не привыкла.
          «Завтра поезжу по деревням, посмотрю, – думает она.– Не может быть, чтобы ни у кого не ржавел в саду без толку Булли!»


          На следующий день Симона отвозит сына в школу и едет наудачу искать Булли. Целое утро колесит она по окрестностям, заглядывает в чужие сады. За лавровыми изгородями цветут пионы и лилии, в засыпанных дроблёной корой цветниках распускаются первые розы, бабочки парят над флоксами, пчёлы жужжат над тимьяном, вдоль дорог возвышаются стены из сирени. Ночью прошёл дождь, и теперь всё зелёное кажется ещё зеленее, цветное ещё ярче, и от невыносимого благоухания жасмина Симону начинает мутить. Она останавливается около стерильного палисадника из гальки и гранёных булыжников и несколько раз глубоко вздыхает.
          – Эти только что ремонт закончили, – шепчет она себе под нос, – нечего и думать, откуда у них взяться всякому старью. А эти даже травинки между камней на мостовой повыдергивали. Нет, такие хлам годами хранить не станут. А тут одни новостройки, даже и сворачивать не стоит, нужно деревеньку постарее найти…»
          Сомнительное мероприятие затеяла Симона, сразу ясно. Разве так подобные вещи делаются? Но Симона не отступает:
          – На сегодняшнее утро у меня всё равно никаких планов нет. Могу и покататься. И погода тоже отличная.
          Такая уж наша Симона. Всегда хорошее настроение, никакой меланхолии, никакой обречённости в глазах. Разве удивительно, что она нашла-таки Булли? Почти напротив ратуши, под огромной яблоней, в зарослях крапивы и зверобоя. Симона выходит из машины и рассматривает его. Немного не та модель, но не может ведь так уж слишком повезти, чтобы всё тютелька в тютельку. Булли стоит ровно посередине между двух домов. Немного поколебавшись, Симона звонит в правый. Звонит опять, но никто не открывает. Тогда она переходит через дорогу и заходит в ратушу.
          – Простите за странный вопрос, но вы не знаете, кому принадлежит этот Булли напротив?
          Ну, конечно же, дама под табличкой «Приём посетителей» это знает. Она знает даже намного больше и рассказывает Симоне, что владелица Булли со странностями, так что пусть Симона не удивляется, когда её увидит, но такие уж они все, эти художники. А женщина она очень хорошая, когда три года назад тут, в ратуше, была выставка её картин – знаете, такие всё разводы да пятна, и названия сложные, на две строчки, не упомнишь – так она каждый день приносила коробку домашних кексов.
          – Для публики. Но публики не так много было, и мы с коллегами целый месяц чай с кексами пили, вкуснейшие! С черникой, с вишнями, с шоколадом, я потом ещё рецепт у неё взяла, но так и не собралась испечь.
         Симона благодарит даму и идёт к дому слева от Булли. Палисадник буйно зарос мальвой и лебедой, мох в уголках ступенек давно никто не счищал, именно так и должен выглядеть дом, под яблоней которого Симону ждёт подарок для мужа.
          Симона радостно нажимает на звонок, но в доме тихо. Она нажимает ещё и ещё раз, ни звука. Симона осторожно стучит в дверь, потом уже громче в окно. Наконец за дверью слышится шуршание, какой-то скрежет, потом собачье тявканье – и Симона застывает от удивления.
          Перед ней стоит ведьма.


          Настоящая старая ведьма из книжки. Гигантский нос крючком до подбородка, а на носу бородавка. Чёрная шляпа, а из-под неё клочья волос. Морщинистая шея обмотана серым платком, а полы платья развеваются от сквозняка. В ногах у ведьмы заливается лаем косматая собачонка. Симона так растерялась, что стоит, смотрит во все глаза на ведьму и даже не пробует заговорить.
          – Да? – каркающе спрашивает ведьма, и сразу видно, что во рту у неё крайне мало зубов и много дёсен.
          Симона берёт себя в руки:
          – Добрый день, простите, что беспокою. Меня зовут Симона, и у меня к вам необычное предложение, – тараторит она.
          – Какое? – хмуро спрашивает ведьма и берёт собачку на руки.
          – Понимаете, у моего мужа через три недели день рождения, и в последнее время он ужасно хочет купить Булли, я проезжала мимо, и увидела у вас во дворе, вон там, под яблоней… В общем, может вы согласитесь его продать?
Теперь, когда главное сказано, Симона улыбается во всю силу своей искренней и очаровательной улыбки.
          – Ерунда какая, – говорит ведьма и пристально смотрит на Симону. – С какой стати я буду вам что-то продавать?
          – Мне показалось, что он всё равно стоит без дела, подумала, вы бы не прочь от него отделаться. О цене мы сможем договориться, только скажите.
          – Ерунда какая, – повторяет ведьма и отбрасывает со лба прядь волос. – Булли не продаётся. Дети ездят на нём каждую весну в отпуск, а летом я с внуками езжу с ночевкой на озеро. Мы очень даже им пользуемся. И продавать я его не собираюсь. А вы сами откуда?
          Симона называет нашу деревушку.
          – А, совсем недалеко. У вас странный выговор, вот и спросила.
          – Я сама с севера, мы недавно поженились. Хотела сделать мужу приятное на день рождения.
          – Булли не продаётся, всё, точка, – отрезает ведьма.
          Она запихивает собачку в дом, но сама остаётся на крыльце.
          – А чем занимается ваш муж?
          – Он полицейский, – говорит Симона и вежливо улыбается. Раз Булли не продаётся, ей не хочется вести долгие разговоры, но не может ведь она уйти просто так. В конце концов, потревожила человека.
          – А вы художница, правильно? – спрашивает она.
          Ведьма наклоняет голову и пристально разглядывает Симону.
          – Да, художница. А вы откуда знаете?
          – Мне в ратуше сказали. Я спрашивала, чей это Булли.
          Ох, а вдруг она сейчас станет показывать мне картины, думает Симона. Мне уже сына из школы скоро забирать. Но ведьма, к счастью, и не думает приглашать её в дом.
          – Полицейские всегда политически активны, – говорит она. – Ваш муж в какой партии?
          – Социал-демократической, – отвечает Симона, потом смотрит на часы и наиграно спохватывается:
          – Ой, мне же сына из школы забирать нужно. Ещё раз извините, что потревожила. Я запишу вам на всякий случай номер телефона, вдруг вы передумаете на счёт Булли.
          – Булли не продаётся, – отмахивается ведьма. – А сыну вашему сколько лет?
          – Семь, – Симона потягивает ведьме клочок бумаги с номером и разворачивается, чтобы уходить. – До свидания, спасибо.
          – А кто следующий будет? – спрашивает ведьма вдогонку.
          – Снова мальчик, – улыбается Симона. Из машины она видит, что ведьма машет ей на прощание рукой.


          «Да, – вспоминает Симона на следующее утро крючконосую даму, – вот так персонаж эта художница».
          Она жалеет, что нельзя рассказать о ней мужу. Булли Симона решила больше не искать, если разобраться, блажь это всё, не больше. Нет – так нет. Когда Симона что-то решает, то больше не сомневается, Булли окончательно вычеркнут из списка возможных подарков.
          Симона уже отвезла сына в школу, заварила кофе, разогрела кувшинчик молока, и теперь сидит на террасе и наслаждается утренним солнышком.
          «У нас тут везде так красиво и уютно, что и в отпуск ехать не обязательно, – думает она и потягивается, и жмурится, и выбивает пальцами по столу весёлую мелодию. – Вот если бы у нас ещё море было или горы. Хотя есть озеро. Точно, можно сегодня после обеда поехать на озеро!»
          Перекрывая птичье чириканье, звонит телефон, Симона лениво тянется к трубке. Бог ты мой, да это же ведьма! Симона чуть не подпрыгивает на месте:
          – Да, фрау Шмит, конечно же, я вас помню. Рада, что позвонили. Как дела?
          Сердце Симоны бьётся чаще, а Булли снова встаёт перед глазами. Сейчас ведьма скажет, что передумала, и назовёт цену. Симона быстро прикидывает, сколько она согласна заплатить, и придвигает к себе блокнот и ручку.
          Но ведьма не упоминает о Булли. Не тратя много слов на вступление, она спрашивает, неужели в наше время есть молодые люди, которые всерьёз разделяют убеждения социал-демократической партии? Разве история ничему не учит? Разве не очевидно, куда социалисты завели страну в прошлый раз? Уже сама идея коалиции в парламенте между чёрными и красными кажется любому здравомыслящему человеку абсурдом, но нам не повезло жить в тот час, когда абсурд управляет сознанием. И стыдно должно быть тому, кто потакает всем этим тенденциям.
          – Знаете фрау Шмит, я совсем не разбираюсь в политике, – вежливо говорит Симона.
          Но ведьму это не впечатляет. Тем хуже, говорит она, ваш муж социал-демократ и ведёт страну чёрте куда, а вы полагаете, что вам удастся отсидеться за словами «я не разбираюсь».
          – Ну, – улыбается Симона, – мой муж никаких важных постов не занимает, так что его опасность для общества не так-то велика.
          Она бездумно чиркает ручкой по бумаге, а получается то нос с бородавкой, то шляпа с паутиной на полях.
          – Вы смеётесь, деточка, – говорит ведьма, – но смеётесь до поры до времени. Я была как вы, да, можно сказать, что и я в ваши годы совсем не разбиралась в политике. А теперь очень, очень об этом сожалею. От каждого из нас зависит будущее наших детей.
          Более нелепого разговора Симона себе и представить не может.
          – Хм, фрау Шмит, я даже не знаю, что вам на это сказать, – честно говорит она. Но у ведьмы как раз появилась идея:
          – Дорогая моя, я вам помогу. Я преподам вам уроки, как бы это сказать, азов, основ политических веяний и течений. Мне это не в тягость, совсем. И после этого вы хоть немного станете понимать, что к чему.
          Симона бормочет что-то невнятное, но ведьма внезапно прощается и кладёт трубку.
          Симона сидит ошарашенная.
          – Что это было? – громко спрашивает она у кувшинчика с остывшим молоком. Потом встряхивает волосами, дорисовывает за шляпой грозовое небо и идёт на кухню за новой чашкой кофе.
          – Нет, честное слово, прямо как в передаче розыгрышей, – бормочет она.


          Прошли две недели, и Симона просто в отчаянии. Ведьма звонит каждый день, иногда по два раза, и говорит о политике. Похоже, она всерьёз готовится к этим звонкам – сведения о политических течениях подаются Симоне как на лекциях, кратко, чётко и даже порой интересно. О Булли не сказано ни слова. Иногда ведьма устраивает нечто вроде короткого опроса, чтобы оценить, как Симона усвоила материал, и очень расстраивается, если та была невнимательна.
          – Деточка, я рассказывала вам об этом ровно три дня назад, как можно было не запомнить! – восклицает она.
          Симона не знает, что делать. Воспитание не позволяет ей грубо отшить художницу, а мягких намёков та, кажется, не замечает.
          – Милая, где ты её взяла? – спрашивает Симону муж.
          – Познакомилась на прогулке, – лукавит Симона и слегка краснеет. – Очаровательная пожилая женщина, если не обращать внимание на нос, но я не ожидала, что она так прицепится. Прямо как…
          – Репей.
          – Как банный лист.
          – Как липучка.
          – Как сонная муха.
          – Сонная муха не подходит!
          Симона и муж хохочут.
          – Ты уж ей как-нибудь намекни. А хочешь, я сам с ней поговорю?
          – Нет, милый, – спохватывается Симона, – я думаю, ей скоро надоест.


          Но ведьме не надоедает.
          Симона пробует говорить, что занята – тогда ведьма перезванивает позже. Пробует не подходить к телефону – но ведьма настойчива и звонит, пока со школы не приходит сын Симоны, а как объяснит ребёнку, почему нельзя снимать трубку? Тогда Симона старается ведьму отвлечь, заговорить, например, о живописи, о её картинах. Но и тут ведьма непреклонна:
          – Деточка, я же чувствую, что в живописи ты разбираешься ещё меньше, чем в политике. Пока я дойду до концепции моих картин, придется тебе вначале историю искусства с античных времён рассказать. А столько времени у нас нет.
          Фраза со временем нравится Симоне, и она принимается безропотно ждать и слушать. Речь идёт уже о Партии Пиратов, и она надеется, что на совсем уж маленькие партии ведьмин курс распространяться не будет.


          И да, Симона оказывается правой!
          На следующий день фрау Шмит заканчивает рассказывать про пиратов и скороговоркой называет с десяток мелких партий.
          – .. и Партия Разума. Но о них, деточка, уже сама прочтешь. Надеюсь, я хоть чуть-чуть смогла привить тебе интерес к политике. Это так? Скажи, это так?
          – О, да, дорогая фрау Шмит! – с воодушевлением говорит Симона. – Даже муж удивляется теперь, когда мы смотрим новости, как я хорошо стала во всём разбираться.
          – Ну, до хорошо тебе ещё как до неба, но хоть что-то ты запомнила? Давай, что важное случилось со Свободной демократической партией на прошлых выборах?
          – Они снова прошли в Парламент после четырехлетней паузы, набрав десять целых семь десятых процентов голосов, – радостно тараторит Симона, предчувствуя конец ежедневным мучениям.
          – Хорошо, хорошо, это я у тебя сто раз спрашивала, но запомнила, молодец.
          – Я же говорю, фрау Шмит, муж от меня теперь просто в восторге!
          – Ну, – хмыкает ведьма, – думаю, он и до этого тебя очень любил. Наверняка вы отличная пара. Ты говорила, у него день рождения скоро?
          – Да, в следующий вторник.
          – Ну так приезжай ко мне в понедельник, и захвати с собой кого-то, кто в моторах разбирается. Вдруг Булли не заведётся.
Симона растерялась. Даже ойкнула от неожиданности.
          – Что?
          – Или лучше сразу автомеханика, чтобы наверняка. Он ведь уже сколько лет с места не сдвигался.
          – Фрау Шмит, я… правда, я не ожидала…, – пытается собраться с мыслями Симона.
          – А о деньгах не беспокойся, договоримся, – сухо говорит ведьма
          – Я прямо не знаю, что сказать, фрау Шмит, мы с мужем…, – но ведьма уже не попрощавшись положила трубку.


          Да, именно так Симона и подарила своему мужу Булли. В понедельник всё уладили без малейшей канители, Булли был на ходу, чуток подкашливал на четвёртой передаче, но резво протрусил к нашей деревушке и спрятался на соседней улице, чтобы не обрадовать именинника заранее. Всё складывалось как в доброй сказке. И самое главное, ведьма отказалась брать у Симоны деньги! В это не возможно поверить, но так оно и было:
          – Один евро, деточка, ты должна мне один евро. Ну и все расходы на переоформление твои. И не вздумай благодарить.
          – Фрау Шмит, – Симона в волнении прижимает руки к груди, а потом искренне обнимает старуху. Ведьма похожа на высушенного кроншнепа: острые косточки, кривенькие пальчики и нос как гигантский клюв.
          – Спасибо вам, большое, огромное спасибо!
          – Ах, не за что, деточка. Мне в радость, что на Булли кто-то будет ездить, а то ржавеет под деревом, меня не станет, так и рассыплется в порошок.
          Симона берёт ведьму за руки:
          – Мы обязательно поедем на нём все вместе на озеро! Вы, я, мой муж и дети. Дорогая фрау Шмит…
          – Ну ладно, ладно тебе, ещё слезу пусти, – каркает ведьма и стучит по двери Булли. – Он для своего возраста в хорошем состоянии, если твой муж с руками, легко доведёт его до ума. Хотя, так как он социал-демократ, то в уме его я сомневаюсь. Ты смотри, деточка, ты теперь хоть немного, да разбираешься, влияй на его взгляды, пока не поздно.
          Симона улыбается.
          – Разумеется, фрау Шмит. Теперь я специалист.
          – Ой, не болтай глупости, – закатывает глаза ведьма, и Симона уезжает, до самого поворота машет на прощание рукой.


          Как радовался муж Симоны – не передать. Но уж как он ни расспрашивал, Симона секрет Булли не выдала. Да и разве он бы поверил!
          Фотографию, где муж и дети с восторгом разглядывают украшенный цветочными гирляндами Булли, Симона вставила в рамочку и отослала ведьме по почте. Теперь даже про себя Симона называла её фрау Шмит.
          А вот с поездкой на озеро ничего не вышло – в июле у Симоны родился мальчик, и всё закрутилось-завертелось, и была уже осень, а потом зима. Весной, когда Симона пару раз набирала номер ведьмы – никто не брал трубку, и уже только следующим летом она случайно проезжала мимо её дома с разлапистой яблоней и решила зайти. Звонок так и не работал, и сколько Симона не стучала, дверь никто не открыл. Из соседнего дома вышел мужчина с мусорным ведром. Он сказал, что Симона может не стучать, в доме никто не живёт.
          – А художница? – спросила Симона.
          – Умерла ещё в ноябре. Рак, – сказал мужчина и захлопнул крышку мусорного бака.


© Copyright: Мария Шпинель, 2020
Свидетельство о публикации №220122200132


http://proza.ru/comments.html?2020/12/22/132