С Ковидом на будущее

  Драматурга Роже Гребо привлекали литературные снадобья в особенности киноварь к очередному сценарию - то, что он щедро производил на свет, не считая детей, разбросанных им по сусекам Марселя.
  Если голова не достаточно варила, он добавлял огонь, а в закипающих страстях не забывал подкручивать его, ибо превыше всего ценил умеренность, оставляя дерзновенное для других неопознанных отцов.
  Таким образом он избегал излишних треволнений, связанных с алиментами и медицинскими счетами им содеянного.
  Почувствовав как в нём взыграла дружная пара пещеристых тел, выразившаяся в непроизвольных толчках в зипер джинсов, Роже отправился навестить Тати Ольбер вне составленного графика посещений, невзирая на то, что в их отношениях намечался скрытый перелом с осложнениями, не подлежащий шинированию несбыточного будущего на свободном рынке любви интимных показаний.
  Подходя к дому Тати, он заметил как цыганское солнце позолотило медную ручку её полуприкрытой входной двери, за которой бесплатно раздавались звуки Марсельезы.
  Гостеприимная, подумал Гребо, не удосуживаясь позвонить.
  Да и зачем бестолку растрачивать мужскую силу на ненужные телодвижения, не приносящие плотского удовлетворения, когда тебя не ждут или ждут, но возможно не тебя. Это ещё предстояло выяснить.
  Статная Тати появилась в расшитом китайскими драконами пеньюаре.
  Её лучезарные глаза превышали скорость света, не предвещая ничего хорошего.
  - У меня коронавирус, - сухо сообщила мадемуазель Ольбер.
  - Примите мои искренние соболезнования. Вы знаете, что я против любви втроём, - процедил Роже сквозь скачущие съёмные протезы, - до скорого.
  - Со всеми остановками, - улыбнулась она.