Песнь двадцать четвертая - Выкуп Гектора

Или Ада… Или Рая…
Я не трезв был, дорогая…
(машинопись XXI века)

«Кончились игры. Народы ахейские все расходились –
Каждый к быстрым своим кораблям, вкусить собираясь
Пищи вечерней и сладкого сна…»

«Умер писатель» - сожалеет читатель, «умер читатель» - негодует писатель. «Умерло слово» - рыдает филолог, «умерло дело» - вздыхает проктолог. «Умерла вера» - страдает священник, «умерла и наука» - сожалеет евгеник.

Что живо – то пошло, что пошло – то живо. Эпоха наживы и лица смазливы, руки трусятся и прячут активы. Справа и слева гроздьями гнева социальные сети полны перегрева. Серый туман расползается спрутом вечер каждый и каждое утро. Ночь бьет огнями в глаза, светодиодные образа. Новогодняя мишура, бесконечные ветра. Рождество без снега ожиданием побега. Крепкое спиртное строителей морских каноэ.

Что было, что будет, история всех нас рассудит. Снова куплены билеты для всеобщего промискуитета. Шаг вперед и пару назад, строй держать, идем наугад. Вывеской борделя свет в конце тоннеля. Оступившись упал, не расслышав сигнал. Вмиг подняли на shit из старых обид. Не путешествуйте с мертвецом ни транспортом, ни пешком. Но опять куда-то несут, чубами трясут. Надписями на заборе впереди людское море. Не желаю я туда, где лишь мутная вода. Но вперед несет толпа, что шумлива и глупа. Прочь капризы и нервы - это сансары круг первый. Две тысячи двадцать первый настает не для слабонервных.

Сломалась телега – прорвемся, коллега. Сдохнет корова – будет всем вам плова. Заводи звездолёт, тут всё перегниёт. Вот, держите, два талона до Пояса Ориона.

«Напоследок
Снова все собрались и блистательный пир пировали
В доме великом Приама, владыки, вскормленного Зевсом.
Так погребали они конеборного Гектора тело…»

(Я, Сверх-Я и око Йони (по-нашему п#$дец))
#здесьисейчас #ИлиАда