Есть ли душа у народа?

      
                О греческой литературе периода 1960 - 1980 годов

    Одно время  тянуло  меня читать  сборники рассказов  писателей  разных стран. В городских библиотеках простаивал у полок с югославской, венгерской, болгарской прозой…Чаще попадались европейцы, но, порой, встречалась и проза индийская, африканская… Зачем я  читал эти книги, что искал в них?
        Сейчас понимаю, интерес был не этнографический.  Я не сравнивал, к примеру, жизнь албанцев с бытом словаков или  скандинавов.  Скорей,   пытался  почувствовать тот невидимый, но ощущаемый дух народа в стилевых особенностях  национальной литературы. Мне казалось, составители сборников, формируя книгу, перечитывают массу рассказов определенной страны.  И отбирают из них лучшие.  А рассказ, в силу краткой формы, вбирает в себя зерна души народной. Это не широкая, размытая философия романа. А мистический  концентрат духа.  И сборник лучших рассказов  покажет, чем  живет и дышит народ, что наполняет его сердце. Высветит национальные ценности, особенности. Впрочем, такую метафизическую позицию поддерживают не все литературоведы.
         Одна из таких книг - «Рассказы греческих писателей» - понравилась мне особо. Я купил ее в  магазине,  и   мог черкать, перегибать страницы,  читая   на обеденном перерыве за рабочим станком.  С тех пор  кочует она  со мной в квартирных переездах  с  уже с затертой обложкой…
       Рассказать о хорошей книге непросто. Требуется внутренняя уверенность. И, конечно, - зрелость. Иначе останешься на уровне «охи – ахов» с обидой на непонимание слушателя.  Но и сушить статью литературоведческими терминами  не  стоит. Мудрость в равновесии, в гармонии делового языка с ростками жизни.
       Один небольшой рассказ из той книги я даже переписал вручную. Хотелось узнать, сколько места займет книжный текст на бумаге в рукописном виде.  Рассказ назывался «И за здравие». Автор, Элли Алексиу, педагог, участница  движения  Сопротивления, выразила стойкость греков по - женски, - тепло и немного сентиментально. Но художественно сильно,  без всяких литературных вывертов.
      Сюжет рассказа прост – деревенские дети бегут в поле смотреть, как будут резать теленка. Бегут на место казни, размышляя, смогут ли выдержать, стать  свидетелями убийства  животного.
      Затем дети вырастают, и одного из них  призывают в армию. Служить  чувствительному юноше тяжело. Жестокость, унижения на каждом шагу. Как  не расплакаться, когда при тебе избивают сослуживца, а ты не в силах  помочь… Или страдать,  как бы не заставили резать живого барашка на солдатской кухне.
       Однажды, новобранец проходит мимо здания тюрьмы и видит за решеткой арестованного солдата.  С тех пор, каждый день, проходя мимо этой серой коробки, он видит за мрачной решеткой  бледное лицо. И каждый раз смотрит в глаза узнику.
     «…Их взгляды встречались. И однажды заключенный прошептал:
        - Дай бог тебе здоровья…
      Они обменивались взглядами. И было, должно быть, что-то во взгляде Танасиса,  от чего заключенному становилось легче коротать долгий день. Едва господь посылал на небо солнце,  узник проникал к решетке и принимался ждать…Пятьдесят семь дней еще осталось, мама, пролетят и они, пусть будет здоров этот святой человек. Узнать бы его имя.
    -  Ты говоришь – Танасис? Да?  Спасибо тебе, друг…»
       Такой простенький рассказ. Ничего особенного. Почему же в нем  чувствуется  космическое?  «Спасибо, друг…» - словно вселенская мантра, заклинание, пароль землян… Мы – дети одного отца, одной планеты… В этом добром рассказе присутствует одна из главных божьих искр – сочувствие, сопереживание, взаимопомощь.
       Позже, занимаясь астрологией, узнал, что звездное искусство относит Грецию (как и Россию) к зодиакальному  Водолею.  А одно из важных ключевых слов этого знака – «дружба, друг». К тому же,  и сам я Водолей.   Не стесняюсь это отметить, так как пишу эту работу для себя. И продолжаю верить, что человек интуитивно чувствует «свою» литературу, что обусловлено показателями его личного гороскопа.
        В этом рассказе легли на душу простота стиля и человечность содержания. Ощущаешь выход на общечеловеческое.
       Так же сдержанно и человечно написан рассказ «Папка с вырезками» В. Василикоса. Повествование ведется от лица женщины, умеющей ждать  мужчину. Он даже не муж ей. Но они встречались, любили друг друга до   его ареста. Она старше  его.  А  он - борец за демократические свободы Греции против диктаторского  режима. С пытками, издевательствами, голодовками ее избранник  пробыл в заключении восемь лет. И все эти годы  женщина собирала  вырезки из газет, освещавших и ход процесса, и состояние здоровья  любимого.  Она дождалась, и теперь он сидит в ее комнате, медленно привыкая  к свободе, уюту, а она – к нему измученному и постаревшему.
       Момент, когда между ними происходит близость, написан интимно – бережно, целомудренно.  В этом еще одно достоинство рассказа, как всего сборника. Психологизм здесь  подан  достойно, без  подглядываний  и  смакований. А идейная жизнь узника в застенках дана документально, мужественно,  без громких слов.
      
      Вспомним Россию 20 века.  Первая мировая, Гражданская война, сталинские лагеря и расстрелы, война Отечественная, рыночное время, рассчитанное на хватких и клыкастых… Греция минувшего столетия, описанная в сборнике, так же  соткана из страданий и борьбы за идеалы. Отклонив ультиматум фашисткой Италии, греки ушли в горы, в партизанскую борьбу. «…Все, сколько-нибудь стоящие греки,  так или иначе, примыкали к Сопротивлению» -  как бы вскользь говорится в рассказе «Собаки с Шейх – Шу». История  помнит, что   не все европейские страны поднялись против фашисткой тьмы. И эту причастность к Сопротивлению греческая литература вознесла как критерий главных человеческих достоинств.  Сопротивление возвысило, укрепило самосознание греков (рассказы «В ущелье», «Ница и Махи», «Подпольщик»).
      Но вооруженное вмешательство Англии лишило Грецию права на свободное волеизъявление. Богатые капстраны вооружили противников демократии и социализма. Началась Гражданская война 1946 – 1949 годов между правительственными войсками и партизанской Демократической Армией. И  вчерашние антифашисты теперь гибли за идеалы справедливого общества.  Победила реакция. Сопротивление  объявили вне закона,  и борцов - идеалистов отправили в концлагеря, расстреливая по приказу военных трибуналов (рассказы «Масленица», «Мать»,  «Адажио Альбиони»).      
       Трагедия греческого народа раскрыта писателями  в рассказах, где показаны   пытки и  мучения  идейных, политических борцов в застенках.  Но и здесь греческая литература удерживается от пафоса, от соблазна представить своих героев непогрешимыми.  Пишет и о палачах, тоже греках, жадных и жестоких. Это дается  нелегко, но честность, правда  - превыше.
      Автор рассказа «Герой» А. Ненедакис, антифашист, подвергся репрессиям и провел десять лет в тюрьмах и концлагерях. В его рассказе противостоят толстый  палач – надзиратель и изможденный «коротышка», как звали его сокамерники. Но именно этот, похожий на подростка, человек показал пример стойкости и силы духа остальным заключенным.
     Греческая литература  честна. Она   показывает своих соотечественников и в образах слабых обывателей, отказавшихся от борьбы в пользу спокойного сытого существования. В рассказе «Башмаки и туфельки» бывшая студентка принимала участие в движении Сопротивления, но затем отошла от идеалов справедливого будущего. Через двадцать лет оставшиеся в живых участники студенческой группы приглашают ее на встречу памяти.  Женщина, удачно устроившая свою судьбу, вспоминает юность:
     «…В тот вечер диван, просевший под их телами, стал оперативным штабом, школой подпольной борьбы, и все они верили, что в их руках судьба Афин, судьба Греции, судьба всего мира. Григорис говорил, а они все теснее жались друг к другу, ощущая, как между ними возникает чувство – не влюбленности, нет, и не дружбы, больше, чем дружбы, - чувство любви, беспредельной любви».
       Они расстались, и все как будто забыто. Лия не вышла за Григориса, а выбрала богатого архитектора. У нее  хороший дом, приятные путешествия. А прошлое…Почему тоскует душа? Как заставить ее замолчать? Ведь та девушка из прошлого уже  давно  ей - чужая…
       «Не я одна, почти все забыли» - успокаивает себя Лия. Но покоя нет. «Боль заставляет меня помнить» - говорит один из выживших… «В Афинах, как бы они не менялись, есть уголки, которые не тронуло время, которые манят тебя, которые взывают к тебе: «Вспомни!»
      В рассказе нет прямого назидания, осуждения. Каждый волен выбирать. Но есть авторская боль, скрытая в образах, персонажах. Боль за утрату ценностей в душах лучших представителей народа.
      Тема поражения  в борьбе за идеалы звучит в искренней литературе Греции болезненно. Порой, в драматическом повествовании чувствуется ирония и самоирония (рассказ «Девочка»). Чаще – с неприкрытым внутренним страданием, с оголенным нервом души.
          В рассказе «Проклятые» (с ударением на «о») словно кровоточащие раны, сочится жизнь тех, кто из-за пыток  не выдержал и подписал документ об отречении. Мало кто из этих людей смог устроиться, уйти с головой в работу, забывая бывшие стремления. Их не вырвать из сердца.  Точно неприкаянные, потерявшие себя, они запираются в своих комнатах, съедаемые душевной болью.  «ЭТО НЕ Я!» - говорят они при встрече с бывшими соратниками и бегут прочь. Но  от себя не уйти. «Не спрашивай  ни о чем, – говорит жене бывший узник за идею. - «Меня тянет обратно в тюрьму». И когда она входит в его комнату, он лежит с бороздами слез на лице,  словно распятый…
       Не стихает  огонь души Прометея… «Шея грека не терпит ярма» - говорит один из них, умирая за свободу. Сложившееся общество им чуждо,  они опустошены, измучены совестью и не могут принять современную жизнь. Лишь вера, что «когда-нибудь все переменится»,  спасает некоторых от самоубийства или болезней, в том числе  и душевных.
      
       Наряду с откликами на события общественной жизни страны, греческие писатели пишут и о  простом народе, далеком от политики.  В таких рассказах показана жизнь  частная, где отражены нравы и обычаи народа, специфика национального характера, проблемы и конфликты современной греческой действительности. Старый строитель из рассказа Ю. Персаки «Невзгоды» показан с добрым сочувствием. И даже теплая ироничность не обижает, а дополняет образ старика-мастера, спешащего после рабочего дня к своей внучке.
      Госпожа Кула  в одноименном рассказе  заполняет пустоту  души живой любовью к юноше моложе себя. В этом видится своеобразный протест против лживой буржуазной жизни без высоких идеалов. В рассказе «Красное пальто» подросток делится своими впечатлениями о бабушке на фоне переживающей упадок буржуазной семьи.
      А вот рассказ «Предел» уже затрагивает конфликт поколений. Тусклую жизнь брюзжащих родителей не приемлет прогрессивная молодежь. Выросшие дети, теперь студенты, поднимаются на борьбу с диктатурой «черных полковников».
   
        Шел 1967 год. В Греции ширилось, росло демократическое движение, наблюдались перспективы победы левых партий в парламенте. В тот год, при  поддержке США, произошел военный переворот,  и греки оказались под властью хунты. Начались аресты коммунистов и активных демократов, тайные исчезновения людей. К власти пришли армейские чины, управляющие Грецией целых семь лет. И хотя, формально, диктаторы трубили о своей народности и эффективной экономике, на деле хватали инакомыслящих, заполняя  тюрьмы и лагеря на островах.
       Естественно, греческая интеллигенция  не приняла режим палки и удушения. Но писать об этом свободно не могла. В сборнике есть несколько рассказов, написанных в те годы. В них характерен символический язык аллегорий, намеков, но художественная сила от этого не исчезла.
     В новелле «Гипс» показана пугающая, «кафкианская» атмосфера «излечения» больного, которого  обездвиживают, закатывая   в гипс. А затем заливают смесью глаза и рот. В рассказе «Эль прокуратор» показана судьба поэта в некой вымышленной стране, рискнувшего возвысить голос против диктатуры. Его нашли утонувшего  на берегу моря со следами пыток. В рассказе «Кандидат» лояльный режиму преподаватель университета вынужден делать трудный выбор после вызова в «управление безопасности».
        А вот в трагическом рассказе «Последняя проделка» А. Самаракиса  читаем о семилетней девочке и ее кукле. Рассказ поднимается в своем символизме к общечеловеческому и возвышенному. Здесь, в безымянном городке, тайная служба «Здорового запрограммированного потребительского общества» находит и арестовывает у всех жителей любые говорящие куклы. Зачем? А чтобы переделать в игрушках, перепрограммировать в них говорящие устройства. Чтобы куклы не произносили, как прежде, фразы: - «Давай пошалим! Я буду всегда маленькой! Мне нравится играть!». Теперь, в результате операции, все куклы должны произносить вбитые в них слова: «Я радуюсь рекорду потребления! Я буду членом Здорового общества!».
      Только одна (а может, не одна?) семилетняя Эленица прячет свою куклу от черных «ястребов». На уговоры испуганных родителей не отвечает. Она уберегла свою куклу от облавы и не даст ее изувечить. Ее «незаконная» кукла осталась человеком, а не роботом. Эленица прячет перед лицом опасности говорящее устройство у себя на груди. Она осталась верна своей кукле и верит, что кукла живая и говорит сама по себе, а не то, что  заставили.
       И когда пуля  палачей попадает ей в сердце, «выполняя свое беспощадное предназначение, как вся комната,  весь подвал, весь многоэтажный дом, весь квартал, весь город, вся страна, весь мир – весь этот бесчеловечный мир людей – наполняет щебечущий, непреклонный, исполненный надежды голосок: - Я обожаю шалить! Давай устроим что-нибудь такое!».
    
     Что же дальше? Последним рассказом в сборнике (волей составителя) поставлена история жизни двух обывателей, которых вовсе не интересует гражданская позиция и общественные идеалы. «Он и она, друзья без фантазий, ничего не ожидающие, пресыщенные и довольные. И медленно прогуливаясь по берегу моря, они смотрят на дохлых медуз, вязких, желтых, и синеватых, принесенных в порт и прибитых к молу…»
      Всем построением сборника, его структурой,  составитель С. Ильинская как бы подсказывает читателю, чем на самом деле живет душа Греции. Которая, на мой взгляд, похожа на русскую, с ее стремлением к братству и справедливости. А русской душе сейчас плохо. Болеет она. Навязанная нам идеология («бабло  рулит!»)  торгашей – коверкает, корежит нутро. Не может это продлиться долго…
         Греческий сборник заканчивается рассказом о сытой, бездуховной жизни двух интеллигентов. Мы не знаем, о чем писали греческие писатели в последующие годы. Сборник датирован 1979 годом. Но судя по данным рассказам, душа греческого народа «высвечивается» очертаниями. В ней и теплота к жизни простого народа – крестьян, рабочих, кормящих свои семьи. И высокие помыслы интеллигенции, глубокие смыслы свободы, справедливости, идеи жизни, преобладающие над меркантильным материализмом.  И стиль рассказов, - живой и честный, в котором гармоничны  сдержанность, простота и выразительность. Все это делает обложку одной из  моих любимых книг – внешне  затертой, но хранящей  благодарные прикосновения  читательских ладоней.