Последняя рыбалка

День выдался наудачу. Две недели морозило ниже тридцати с перерывом на вьюгу. За два дня все дорожки занесло, и не найдешь старой тропки. Но кто-то приехал ночью, видно из людей, очень соскучившихся за рыбалкой: протоптал уазиком полянку – оставив место для нашей легковой машины, проложил новую тропку к дальнему омуту.

Неудобно было перед дедом, совсем высох, болезнь поедала его тело быстро. Поэтому Генку было понять можно, зачем меня пригласил. Мало ли что, без помощи не обойтись. И поэтому переступил свою «нехоть», а скорее - боязнь, поехал на рыбалку с ними, а не сам, куда хотел.

По поведению Михаила Терентьевича и не поверил, что у него последние дни жизни остались. Совсем высохший, хотя по лицу сегодня, он лучше выглядит, чем вчера, куда-то хрип, съедающий его голос, делся, выговаривает каждое слово громче и четче. Неужели отступил рак?

По тропке дед впереди нас шел, закинув ящик на плечо, и бур держал в руке, словно пушинку. Генка в ответ развел плечами, но по лицу было видно – настроения никакого у него, улыбку с трудом натягивал, когда с тестем разговаривал.

На омуте дед не остановился, а только на повороте, на быстрине – окуневое место. Генка кивнул и мне, чтобы далеко не отходил. А когда тесть с ящика стал падать спиною в снег, мы в один момент бросились к нему и удержали его.  Пришел он в себя быстро, улыбнулся и извинился, мол, равновесие потерял. А мы кивали головами, мол, «поверили».

Пробурили лунки рядом. А как хотелось выбрать глубину, там, в яме язь и окунь должны стоять, а здесь, что, мелочь ода. На побегушках стоит, мусор всякий ловит, а все потому, что здесь она чувствует себя спокойнее, так как от хищников легче уйти.

Первая поклевка это доказала, как и вторая, третья. Окушки величиной со спичечный коробок летели друг за дружкой назад, в лунку, что у меня, что у Генки. А у деда кивок не работал совсем, молчал.

- Наконец-то, - выдавил он из себя с напряжением, и с трудом вытащил из своей лунки горбача с килограмм. Не меньше.

Мы рты поразевали. Да, дед знатный рыбак, всегда ловил крупную рыбу, не то, что мы. И мормышки никогда не покупал, делал их сам. Вот и сегодня:

- Возьмите мои букашки, - и протягивает мне крючок с напаечной на него мелкой золотистой пуговицей, солдатской.

Обижать старика не решился, снял свою мормышку – похожую на рыбку, привязал пуговку-жучка. Больше одного опарыша на крючок и не насадить, места нет.

- Вот-вот, - улыбнулся дед, и ждет, когда я опущу в лунку свою удочку.

Так и сделал. Ударил ее по дну, по его совету, и резко подняв вверх, снова заколотил пуговкой по дну, как палкой по барабану. И – зацеп!

Блин, этого только еще не хватало! Полез в ящик за отцепом, а дед смеется:

- Тяни, тяни, а то потеряешь.

И в эту же секунду я почувствовал, как какая-то сила вырывает у меня удочку. Ей оказался окунь. Еле вытащил горбача наружу. Аж дух захватило, редкая удача.

И Генке повезло, вытащил такого же красавца, как и я, на пол кило, не меньше.

А у деда горбачи побольше, по кило, выворачиваются на белом снегу, да замирают, вернее - замерзают.

Второй удар был сильным, еле успел схватить за кончик улетающую в лунку удочку. Борьба была серьезной, но боялся, что рыбина в лунку не пролезет. А зря, по-дедовски «малыш» был не больше первого, только уж больно активный, и скорее всего, завел леску под корягу. Вот и история получилась, внимание соседей отвлек от рыбалки.

Через несколько часов Гена сказал, чтобы собирались домой.

Хотелось взорваться, куда, мол, торопиться, солнце еще и со средней ветки на сосне не думает спускаться, до обеда еще полчаса. Но у Генки было очень строгое лицо, и – понял, о деде нужно думать. Переохлаждаться ему нельзя.

Горбачей старика еле-еле уложил в свой рюкзак, закинул его на спину, дедов ящик - на плечо, свою амуницию тащил по снегу, удерживая левой рукой. Генка нес его бур и, разбивая ногами снег слева от уже нахоженной рыбаками тропки, тихонечко вел деда к машине. Теперь видно, что вовремя  закончили рыбачить, сил у деда осталось совсем мало.

А вот когда поехали назад, он, согревшись в салоне машины, снова «выздоровел», шутил. А у дома пал духом, попросив зятя оставить его горбачей у себя.

- Как уйду, на поминки мои приготовь их, - попросил он Генку. – Да и мормышки мои поделите между собой, это подарок вам.

С Геной помогли ему подняться к себе в дом. Его жена, бабушка Фрося, перекрестила нас, поздравила с наступающим Рождеством.

А наутро Генка меня разбудил спозаранку, попросил помочь тело деда отвезти в морг. Полицейский, помог нам его тело уложить на заднее сиденье машины, а в морге – вынести.

А после похорон, мы поминали деда, кушая уху и жаренный горбачей…

- Дед хорошим человеком был, ушел в Праздник, - подняв стакан, сказал Гена.

И люди, сидевшие за столом, закивали… А бабушка Фрося плакала, как и мы… Деда хороший человек был, как и рыбак, только к советам его мало прислушивались…