В канун Рождества

Рассказ.

       Рассказ.

       Уставший, измотанный режиссером и молодыми партнерами,  я брел  вдоль ледовой крепости. В небо взмывали красочные огни петард под оглушительную канонаду и восторженные крики молодежи на Новособорной площади.  Не обращая внимания на царившее кругом веселье, погруженный в  тяжелые мысли о необходимости бросить театр -  первопричину всех моих бед,  и не заметил, как замерзшее  ухо  стало приобретать форму вареника.  Неожиданно окликнули. Обернувшись, увидел, что ко мне спешит Снегурочка с микрофоном в руках, а за ней едва успевает в костюме медведя оператор с видео - камерой. Парня я узнал. Это были телевизионщики, которых из-за непримиримой борьбы с чиновниками лишили лицензии на вещание, и теперь любимая телекомпания перебивалась без областного бюджета, размещая репортажи в социальных сетях.

      После традиционного приветствия с гостем,  на сей раз со мною, как актером знаменитого на всю область Камерного театра,  Вера, а так звали репортера,  сунула микрофон за пояс костюма снегурочки и со словами: "Кошмар! У вас ухо скоро отвалится!"– Зацепив из сугроба, как завала крепости, горсть снега,  начала растирать оттопыренный из-под норковой формовки сизый вареник. Красивое лицо с естественным румянцем, алыми губами, истощающими комплименты в адрес ролей от Диогена до купцов Островского, с меняющейся неожиданно интонацией  ворчливой, но заботливой жены, дурманящий запах духов «Опиум»,  привели в такой неописуемый восторг, что невольно прижал Снегурочку так сильно, что она вскрикнула и, хлопнув меня варежкой по щеке,  моментально  превратилась в строгого и делового журналиста.  Телевизионная камера сильной рукой  Сергея взлетала на его плечо. Вера  стала  выставлять кадр, чтобы была видна в полной своей красе новогодняя ель в окружении ледовых, сказочных персонажей во главе с дедом Морозом, передвигая при этом меня совершенно бесцеремонно,  - то на шаг правее, то левее,  а потом, махнула рукой, и ребята начали работать: «Друзья, мы с вами находимся на Новособорной площади любимого Томска, которая получила в конце девятнадцатого века это название в связи с введением здесь Троицкого кафедрального собора, который к сожалению воинствующими большивеками - атеистами был разрушен! Однако  в канун светлого праздника Рождества опрашиваем томичей, что для них значит Новособорная площадь. Одни здесь встретили свою любовь, другие вспоминают о сессии в университете радиоэлектроники, его здание находится напротив!»  - Оператор начал разворачиваться к одному из красивейших зданий города. – А вы, о чем расскажите?! – Тележурналист смотрела прямо на меня, в ее глазах метался веселый чертенок. Я замялся, дотрагиваясь до уха, которое горело, несмотря на мороз, но камера уже повернулась в мою сторону. Пришлось выслушать вопрос еще раз, но при этом с акцентом на мой род занятий, и начать отвечать. Мысль об удивительном совпадении реалий и пьесы, неожиданно обрадовала: – Вы меня остановили в тот самый момент, когда совершенно разбитый после неудачной репетиции роли купца Гадалова, а именно он меценат, строительства этой самой площади! Да, именно он, представляете! Вернувшись из-за границы в далеком 19 году, искал где-то здесь сто золотых червонцев! Он их закапал, когда убегал от революции семнадцатого! Но не нашел! Возможно, вы прекрасная снегурка  и ваш потрясающий оператор – медведь топчетесь по кладу! Ее звонкий смех заглушил очередной взрыв, взметнувшихся к яркой луне разноцветных огней. Я подхватил Веру   за талию, и мы  закружились в вальсе под музыку из мультфильма Анастасия, заполнившую Новособорную площадь. Трек неожиданно сменился,  волшебные  ноты улетели в ночь, и над вековой площадью в зимних одеждах понеслась надоевшая всем реклама.  Пришлось поставить очаровательную Снегурочку, вмиг перевоплотившуюся в слугу телевидения к сияющим гирляндам новогодней ели, поклониться и спешно, почти бегом, ретироваться с праздника, крикнув напоследок: «Извините, телевидение не люблю, оно усредняет толпу, а это приносит боль таланту и самой толпе!»  Мне в спину, полетел снежок: -  С Новым годом и новым счастьем, лицедей!
 - Ну, да, если бы вы стали моим счастьем! Увы, Гады  - годы, как говорится, а любовник из меня никудышный, хотя на бис и отыграл роль Казановы! Прощайте! -  Отряхнув рукав видавшей виды дубленки,   рванул через свободный Ленинский проспект напрямую к Яндекс – такси, припаркованному к Дому офицеров, бывшему купеческому дому Гадалова, где и разворачивалась комедия нового спектакля, по пьесе  томского драматурга Старова, главную роль которой московский режиссер, бывший томич, доверил мне, но  похоже зря талантливые парни  старались....

      Ехали быстро, почти летели под анекдоты Маменко из хорошей аудиосистемы корейского авто. Один мне понравился, что я даже рассмеялся, а потом достал из кармана записную книжку, сделав пометку: «Перекрутить события 2020 в обратном порядке».  Такси уже подъехало к подъезду моего дома на Сибирской, и я поспешил на  восьмой этаж обычной крупнопанельной многоэтажки, соображая,   осталось ли в доме кофе, коньяк и нарезка, потому что   тариф за веселую поездку оказался новогодним, гарантируя на ужин только  - «Овсянку, сэр!»

      Так, и есть, заначка ушла в неизвестном направлении вместе с дочкой, вернувшейся из Питера в отчий дом. На вопрос о новогодних каникулах, закатывала глазки и, чмокнув меня в посеребренную бороду, загадочно произносила: «Папуля, обо всем узнаешь в свое время, пусть будет сюр-прайс!» - Срывалась с места и уже из кухни, весело напевая, готовила ужин.  Жена оставила нас сразу после новго года, укатив к морю в силу корпоративной этике или, как говорил более знаменитый коллега по актерскому цеху: «Удрала с кинорежиссером Якиным на Кавказ».     Сделав глоток коньяка, все, что осталось на донышке темной бутылки,  бросил на печеньку крекера кусочек засохшего балычка и прилег на диван.
      Мысли закрутились вокруг  изречения Будды, любимого афоризма режиссера: «Ваши страдания вызваны вашим сопротивлением, тому, что есть».
 - По сути он прав. Так оно и есть.  Жена, которая в три раза зарабатывает больше, разве это не причина моих страданий?! Одно только напоминание с издевкой и эпатажем может свести с ума: «О, конечно, счастье актера в его пребывании на сцене хотя бы час, проживая каждую минуту жизнь своего персонажа в предлагаемых обстоятельствах!  Дочь замуж думаете отдавать, слуга Мельпомены!?» -  И тут меня вдруг осенило, я слетел с дивана, бросился в прихожую и набрал гостиничный номер телефона режиссера-постановщика, с нетерпением поглядывая в зеркало и слушая гудки в трубке.
 - У аппарата! Сошин.  – Его прокуренный голос, вывел из оцепенения.
 - Сергей Викторович, с наступающим Рождеством!
 - И тебе жить с верой, надеждой и любовью к профессии! Чего звонишь то? Время уже скоро полночь!
 - Извините, я все понял, как нужно играть купца Гадалова.  Если позволите, но только сейчас - монолог Андрея Прозорова из пьесы «Три сестры» Чехова. -  Сжав кулаки,  как будто передо мною было не отражение самого себя, несчастного и раздавленного судьбой, а партер МХАТ выдал чеховского героя, сильного и честного перед вызовами судьбы: «Жена есть жена. Она честная, порядочная, ну, добрая, но в ней есть при всем том нечто принижающее ее до мелкого, слепого, этакого шаршавого животного. Во всяком случае, она не человек. Говорю вам как другу, единственному человеку, которому могу открыть свою душу».
      На том, конце трубке воцарилось молчание, а потом мне послышалось в придавленном голосе волнение: «Браво! Наконец  - то! Виталий, сохрани этот настрой до завтра, пожалуйста. Все верно, иначе  Гадалов не вернулся бы в Томск, где осталась с большевиками его жена. Приморскую школу Заславского не пропьешь, да-с!  Спокойной ночи».   – Послышались гудки отбоя, а в меня ворвалась радость открытия, и все сомнения развеялись, страстно захотелось на сцену  с огромным желанием закрепить в себе состояние, которое требовалось, не потерять его! Прикрыв глаза я продолжил: "Я люблю Наташу, это так, но иногда она мне кажется удивительно пошлой, и тогда я теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю ее, или, по крайней мере, любил...". За спиной раздались три хлопка. В дверях стояла дочь, а рядом с ней высокий молодой человек в форме морского офицера с бутылкой коньяка.
 - Папа, видим, репетируешь, извини, но мы пришли "сообщить тебе  при неприятнейшее известие".  Я выхожу замуж, и убываю на море, правда Баренцево! Знакомьтесь, мой избранник, как видите капитан-лейтенант! А это мой папа, актер "больших и малых"! - Чмокнув поочередно обоих в щеку, счастливо улыбалась. Офицер, сделал строевой шаг вперед,  едва не задев роскошными, цыганскими кудрями верхний косяк дверного проема, сунул мне бутылку коньяка и представился: "Виктор Негру!"
     Сказать, что я обомлел и был совершенно потерян, значит -  ничего не сказать. Заметавшись по комнате,  стал представляться, сжевывая имя отчество, поспешая  тут же спросить о родителях жениха. Гость молчал, а дочка выхватила из моих рук коньяк, поставила его на стол в зале и удалилась с улыбкой гейши: «Папа, расслабься! Скоро я стану  Ира Негру, а не Ира Яичница! Негру, а не нигер, потому что мой красивый избранник родом из Молдавии!»

     Виктор принял приглашение расположиться на диване, а я примостился на край стула, переставляя портрет первоклассницы на столе, не зная с чего начать разговор. Неожиданный гость, чтобы прервать повисшую, тягостную паузу спросил о книге, которую переложил на подушку, усаживаясь поудобнее. Я встрепенулся и начал рассказывать о том, что в ней уникальные упражнения и авторские тренинги Константина Станиславского, Георгия Товстоногова, Всеволода Мейерхольда и Михаила Чехова – впервые под одной обложкой. Он внимательно выслушал и сказал просто, словно речь шла о зимней рыбалке: «Да, актерская профессия  самая сложня  в искусстве». Мои брови поползли от удивления вверх. Гость улыбнулся и продолжил,- Я ведь два года отучился на актерском в Дальневосточном институте искусств на курсе  Запоржеца.  Перед глазами  у меня возникло узкое, совсем не актерское лицо Сереги,  самого успешного среди нас в институте. Я бросился к румынской стенке за стопками со словами: «Он одним из первых в СССР создал образ Бени Крика - персонажа "Одесских рассказов" Бабеля».
  - Да, нам рассказывали другие препады об этом, а сам  Сергей Иванович никогда. Народный артист, но  предельно скромен. – Виктор встал с дивана и помог мне достать хрусталь с верхней полки посудного шкафа под стеклом.
 - Ну, как он, рассказывайте! И конечно о себе, только вот форма! – С интересом и в полном недоумении я начал разливать коньяк.
 - Когда я уходил, он не был еще деканом театрального факультета. Сейчас профессор.
 -   Тогда за него и за весть театр, как огромный мир судеб, чувств, волшебства и духовности!  - Я вскинул по-гусарски руку, параллельно устланного на полу ковра, и хотел было махнуть стопку коньяка, но в дверях появилась Ира с подносом, на котором красовалась подрумяненная курочка, истощающая аппетитный запах.
 - Родственники,  вы подружились. Это просто супер! Прошу садиться, пейте и ешьте. Курица из ресторана, что напротив, мне осталось только ее разогреть в духовке. – Поставив поднос на стол, она взяла налитую стопку Виктором и весело сказала: «Наш дорогой папа, без фанатизма к театру. Сегодня хайп вытеснил художественное откровение. Давайте, лучше о море!»

  Я молча выпил и начал разделывать курицу, попросив Иру пояснить, что она имеет ввиду. Виктор слегка пригубив, улыбался: «Не сердитесь, пожалуйста, на дочь. Она действительно бывает иногда резкой, но, по сути права.  Артхаус, постдраматический, иммерсивный и прочий театр занимается  контекстуальным рукоблудием ради денег, забыв наставления великих учителей, что изображены на обложке вон той книги». Допив коньяк, он продолжил: - Я это понял на третьем еще курсе, когда сидел у кровати больного Славского, он возглавлял кафедру актерского мастерства. Он мне тогда и сказал: "Чернуха" и в наше время имела место быть как иделогический бомжатник, как некий андеграунд из которого взлетали к звёздам фестивального кино, многие известные и поныне актеры, но и через это пройти надо, если хочешь стать настоящим артистом». Мастер поправился, а я нет, поняв, что все это не мое! – Дальше Виктор начал рассказывать о срочной службе на подводной лодке после учебного отряда, а потом о высшем военн-морском училище, которое  успешно окончил во Владивостоке и попал по распределению на атомный ракетоносец Северного флота. Скуластое лицо его, накачанные мышцы и твёрдый решительный взгляд — всё говорило в нём о недюжинной силе духа и тела. Захмелев, я слушал новоиспеченного жениха, бросая взгляд на Ирку, думая при этом, что ей повезло больше, чем матери. Словно по волшебству раздался звонок на мой сотовый: «Привет, как ты там господин Гадалов или Ахов с Крутницким. Все роли купцов штампуете или во хмелю?   Доча рядом? Дай ей трубку. Странное смс пришло от нее, хотелось  бы пообщаться!»
 - Привет. Да, она выходит замуж. Виктор ее суженый уже получил от меня благословение! – В душе закипала злость к молодящейся женщине от современной косметики, разных спа-салонов, фитнесс-центров и прочей навороченной маркетинговой стратегии для красивых и богаты дам 50+.
 - Ирке трубку дай. Нажрался уже,  актер с погорелого театра! – Трубка взвизгнула голосом супруги из другого конца планеты.   Покачиваясь,  встал из-за стола, последняя бессонная ночь из-за неудач на репетиции, сделала свое дело – я был пьян. Когда вышел из душа, растирая голову полотенцем, только и услышал финал разговора: « Ма - а, гарнизон закрытый, кто меня в него пустит?! Там режим, въезд, как в наш Северск! Мы с Витей зарегистрируемся завтра, а свадьбу сыграем в Москве, и вы туда летом с папкой прилетите. Муж, как раз придет с боевой службы, и у него будет полно денег! Все уже решено, не парься! Целую, пока! Сей момент! – Она сунула мне телефон в руку и убежала на кухню, где залихватски  свистел чайник.
        Я осторожно взял трубку, полагая, что все откровения по поводу обычной, неудавшейся жизни с проклятиями и стенаниями, выльются на мою не обсохшую голову, но на другом конце планеты тихо плакали: «Прости меня! В погоне за деньгами я пропустила миг, когда наша дочь стала взрослой. Теперь все будет по- другому, сегодня же вылетаюв Томск!»
 
   Полотенце  упало под ноги, слезы навернулись на глаза,  за грудиной сжало и прилив неописуемого восторга ударил в самое сердце. Я поднял глаза, напротив, с иконы Пресвятая  Богородица с младенцем на рукав понимающе  и ласково смотрела на меня.
- Виталий, алло!  - Донеслось из моих опущенных рук: - Дай, пожалуйста, трубку Виктору!  Я смахнул слезу и позвал Иркиного жениха к телефону.  Молодые, обнявшись, тот час появились в коридоре, забрав у меня сотовый,  устремились в зал. 
      Неожиданно зазвонил домашний телефон. Моему удивлению не было предела, звонила Вера, журналистка с Новособорной площади: «Виталий Иванович, с наступающим святым Праздником Рождества с одним пожеланием отыграть премьеру под «браво»  именно седьмого января. Если это случиться, а как ваша поклонница, уверена, что тому быть, муж внесет ходатайство в Союз театральных деятелей о присвоении вам звание Заслуженного артиста».  Совершенно ошарашенный  этой новостью,  я поблагодарил оказывается супругу директора нашего театра, и  поздравив их дружную семью с праздником,  полез в карман за записной книжкой, чтобы уточнить время репетиции и прогона спектакля,  вслушиваясь в себя, чтобы держать, как драгоценную находку – открытие купца Гадалова о жизни в новой России, и тут на глаза попались недавно записанные строки  - «промотать 2020 назад». Стало весело, поспешил к детям, чтобы рассказать анекдот, но Маменко уже опередил меня, и с экрана телевизора, советовал жителям страны взять новостную ленту 2020 и просмотреть ее в обратном порядке:  «Вы увидите, как укрепляется рубль, растет ВВП нашей промышленности, спортсмены получают олимпийские медали, тысячи счастливых людей покидают больницы, разрешаются международные конфликты, Президент отменяет поправки в Конституцию, в стране снова эффективные менеджеры и правительство. - А в финале еще ловят какого-то китайца и запихивают ему в задницу летучую мышь». – Виктор раскатисто смеялся, дочка уткнулась в подушку, ее хрупкие плечи вздрагивали от хохота. Я улыбнулся, поймав себя на мысли, что Счастье есть на этой грешной земле, и видимо, все благодаря Рождеству!