Маэстро

    Василий задумчиво ковырял веткой в затухающем костре.
    Изредка, огонь проснувшись, начинал жадно лизать жалкие останки головешек, затем, так — же быстро опав, затухал. Но назойливая ветка не давала покоя и тогда угли щедро, словно выпуская пар, вулканообразно одаривали ночь снопом искр, которые высоко взлетев, искали укромное местечко на вызвездившимся небе.
   Луна славно потрудившись, кинула по верх тёмной глади озера свежевытканную дорожку. Неширокая, но богато украшенная серебряной и золотой парчой, пробежав от берега до берега, она терялась в густой тени засеребрившегося камыша. Изредка ухая и квакая во сне, намаявшиеся за день мир, крепко засыпал. Сном прекрасным, чутким и таким разнообразным.
   Двое мужчин, подобно древним сфинксам, замерев у костра, растворяясь душой и телом в благодатной ночи, о чём — то сосредоточенно думали, стараясь не нарушить устоявшуюся гармонию чистой тишины.
   — Какая чудная и прекрасная ночь… — едва слышно прошептал один из мужчин, — Век бы слушал и внимал эту красоту.
   — Да-а-а… — тихим эхом вторил второй.
   В такие минуты всегда хотелось говорить о прекрасном — вечном...

   Василий впервые оказался на рыбалке со столь культурным человеком и сразу с ночёвкой. Даже после принятой, положенной дозы алкоголя, он держал язык в узде. Не потому, что щадил уши собеседника, а просто было интересно слушать человека, который одной — двумя фразами, мог неназойливо донести смысл сказанного, без всякого «Э" и "Мэ» и тем более матерщины.
    Но более всего удивляло, что он, не перебивая, мог слушать до конца, его, порой такую бессвязную речь, при этом, не отводя взора, пристально, чисто и открыто смотрел в глаза Василию.
   Собеседник был музыкантом и на склоне лет преподавал в неком училище — естественно музыкальном. Василий его сразу окрестил "Маэстро» — «Маэстро» не возражал.
   Наконец затянувшаяся пауза молчания оборвалась на самом излёте. Мужчина, что покрупнее, ещё раз ворохнул податливый костёр.
    — Вот смотри… — словно боясь спугнуть умиротворённую тишину, чуть громче, надтреснутым шёпотом прошелестел Василий, — У вас, то есть тебя, куча талантов. Ты прекрасно играешь на всех инструментах — поёшь. Слышал, что сам пишешь песни, сочиняешь стихи. Говорят, что не хило рисуешь… А я, как бы сказать..., скажу по нашему, без зависти — ни в зуб ногой. Почему так? Одному всё, а другому ноль? А, Маэстро?… Ты прости, что я так, по простому…
    Маэстро усмехнулся и не надолго замолчал.
   — Знаешь, Василий..., я думаю, что бесталанных людей не бывает. Просто одни, как ты верно заметил, лихо танцуют, поют, играют и так далее. Мы чаще всего замечаем таких людей - они всегда на виду и слуху. Но ведь есть масса примеров, когда люди проявляют свой талант в других областях. Ну скажем ремёслах... Да что далеко ходить… Возьмём вашего деревенского кузнеца. Это надо было умудриться, из неприглядного, ржавого куска железа, выковать такую изумительную вещь — розу! Как не крути - шедевр. Или…
   Тут Маэстро улыбнулся шире и хитро оглядел Василия.
   — Или возьмём тебя… Да — да, тебя. Целый вечер удили — поплавки рядышком, как два близнеца. Крючки, леска, тоже одинаковые. Насадка из одной банки… Но только ты натаскал ведро, а я, только пару рыбёшек — заморышей. Хотя, я тоже рыбак со стажем… Но у тебя к этому делу, самый настоящий талант, а у меня…
    Польщённый Василий довольно покрутил головой.
   — Ну, сказанул… Я ведь сызмальства на речке пропадаю, вот и поднаторел. А ты раз в год, да и то наверное мест путних не знаешь…
   Маэстро громко рассмеялся.
   — Это ты верно подметил. Тут, как ты говоришь, я не в зуб ногой. Но твоего таланта никак не отнять, который ты шлифовал всю жизнь.
   Неожиданно, он надолго задумался.
   — Видишь, Василий… Иметь талант, это конечно хорошо, но надо над ним ещё изрядно покоропеть, оттачивая его, чтобы засверкал. Вон, посмотри на костёр…
    И он кинул небольшую охапку веток. Костёр сразу словоохотливо ожил и весело заиграл языкастым пламенем.
    — Видишь некоторые, сухие ветки, сразу ярко вспыхнули. Другие разгораются чуть помедленнее, но всё равно быстро. Иные, скорее всего сырые, слегка подсохнув, тоже начинают гореть, пусть не столь ярко, но всё — же… Обрати внимание, Василий, они горят намного дольше, а в конце, столь — же ярко. Так и с талантом…
   Василий не спешил с ответом, явно переваривая услышанное.
   — Мудрёно говоришь. Но образно и понятно. Тысячу раз смотрел на огонь, а о таком…
   Он восхищённо крутанул головой и на мгновение замер.
   — Маэстро, что — то там звякнуло. Сдаётся мне, что это твоя донка голос подала… Может и твой талант к ловле рыбы начинает прорезаться.
   Забыв обо всём на свете, рыбаки ломанулись к снастям...