Понять Прокуратора

Из главы 
                Добавим конкретики...
                («клиническое» литературоведение)

    «Прокуратор долго не мог заснуть. Влажная и жаркая иерусалимская ночь, казалось, вцепилась в тело Пилата всеми своими влажными щупальцами. Но вот ему удалось ненадолго уйти в полудремное забытье. И тут вдруг, как гром среди ясного неба, раздались гулкие тяжелые шаги. Каменные балаты пола дворца ловили эту тяжелую поступь и отбрасывали ее громовые отзвуки до самых отдаленных комнат...
— Кто? Кто здесь? — воскликнул разбуженный Прокуратор.
— Это я, игемон, не волнуйтесь! — раздался знакомый безликий голос помощника.
    Пилат неуверенной рукой поднял подсвечник, отводя его то влево, то вправо перед собой, силясь разглядеть фигуру говорящего. Загадочные блики огня выхватили из темноты странный рисунок — силуэт сгорбившегося под тяжелой ношей человека.
— Афраний, что с вами? Кого вы сюда притащили?
— Я сделал все, как вы приказывали, игемон! Я... я спас его!
— Кого вы спасли, черт бы вас побрал совсем?
    Оторопевший от ужаса человек, который как тяжелый куль, почти без сознания возлежал на спине помощника, силился изобразить на лице нечто, похожее на учтивую улыбку...
— Это же он! Он — Иуда из Кириафа, игемон! А вот и его кожаный кошель с сребрениками. Их ровно тридцать... как вы и говорили. Больше при нем не было ни гроша, мы хорошенько его обыскали!
    Человек на загривке Афрания согласно закивал косматой черной шевелюрой.
    Пилат на секунду обомлел. Затем собрался с силами, твердой рукой поставил подсвечник обратно на прикроватный мраморный стол и так же твердо, спокойно и тихо сказал:
— Вы идиот, Афраний! И вы... уволены!
    Прокуратор тяжело вздохнул, бросил короткий взгляд в окно на ночной, ненавидимый им город, и не громко произнёс: "О, Небо! Кто бы знал, как мне надоели и эта жара, и эта... страна!".
                (Ваня Бессонов "Понять Прокуратора")
                ***
— Да я бы на его месте и сам так сделал, Сергеич! Приказывал спасти Иуду христопродавца? На тебе, прокураторское величество, получи и распишись!
— Согласен с вами, Егор Алексеевич. Пилату в романе вообще свойственна манера выражать свои мысли и даже приказы языком Эзопа. А это весьма темная материя, со своими подводными камнями. По-видимому, Афраний все же обладал редким даром угадывать суть „пожеланий“ Прокуратора. Ошибок и разночтений здесь быть никак не могло, мой друг. Любой внимательный читатель имеет возможность не раз убедиться в этом, знакомясь с текстом загадочного повествования о давней палестинской истории в авторской версии художника Михаила Афанасьевича Булгакова.
    И все же, как нам известно, сюжетная линия романа пролегла совсем по иному руслу, коллега. Весьма не весело и абсолютно не карикатурно, и без малейшего намека на… фарс.
И, увы, не только романа...

                (Из архива "А.М.Лиги" горбольницы)