Замужество

     Вада по приезде из Таиланда решила покончить с одиночеством и наконец-то найти себе более или менее подходящего мужа.  Памятуя про свой богатый личный сексуальный опыт, благодаря которому она случайно стала молодой мамой, Вада уже несколько раз выходила замуж, не считая таиландского чечена, и, как на грех, все женихи попадались каки-то не таки, в общем халявщики. Когда она первый раз выходила замуж, а жених был армянином по имени Армен, перед свадьбой его диаспора поставила условие: мы даем согласие на брак, только если она будет девственница. Вада приуныла, но встретив подругу, жену Ваньки Купыря Марину, разговорилась с ней и пожаловалась на судьбу злодейку. Та ей без задней мысли поведала ей историю про Пархома, про плацебо и еще, про что-то. Слово «плацебо» так запало в душу Вады, что она уже знала, что ей нужно делать. Вначале она хотела восстановить девственную плеву и во всей своей невинности предстать перед новым мужем. Но это оказалось дорого, но главное болезненно при том, что ее вскоре нужно будет все равно рвать. И тогда Марина подсказала ей телефон одного умельца, который это дельце обстряпает в лучшем виде. Она сходила к нему, он проделал с ней какие-то манипуляции, взял небольшие деньги и со словами: - «Крови будет столько, что довольна будет вся армянская диаспора, а не только новый муж». Свадьба прошла успешно, была всего лишь одна драка, да и ту как-то неестественно быстро погасили, и молодожены пошли в опочивальню. Утром довольный Армен вынес залитую красным простынь, вся армянская диаспора чуть не выпала в осадок, никто из них никогда не видел столько девственной крови на простыне, и вся довольная толпа пошла за стол. Надо ли говорить, что довольнее Вады всё равно никого не было. На следующий день она с бутылкой армянского коньяка, тайком взятого у Армена, пошла благодарить умельца за его искусство, но он, прежде чем принять благодарность усадил ее на кресло и со словами: - «Давай сначала вытащим лезвие, а потом уже отметим это событие» проделал какие-то там манипуляции и через пару минут уже разливал армянский коньяк.
    Прожили Вада с Арменом в любви и согласии около месяца, но тут Ваде привезли ее дочку Лору и сконфуженный Армен неделю думал, как же,  так, его жена и девственница и мать девочки одновременно. Сам ничего придумать не мог и решил посоветоваться с родителями. Те напомнили ему про условие, и Вада на следующий день вместе с дочкой возвратилась в отчий дом.
                Вада помучавшись без мужика целых две недели, решила, что выходить нужно замуж не там, где ее все знают, а в какой-нибудь соседней станице. Покатавшись на автобусе несколько дней по окрестностям и уже почти отчаявшись, она случайно встретила своего давнишнего знакомого, как назло, тоже армянина, по имени Норо (Нурик). Это был плюгавенький человечек, ростом полтора метра с каблуками и начесом, трехсантиметровыми пальцами и подпорченной психикой, но он помнил минет Вады, и давно мечтал испытать эту сладкую карамельку еще хотя бы разок. А тут такой случай! Он начал окучивать Ваду. Рассказал про жемчужину Кавказа, бриллиант армянского казачества, главный армянский алмаз и еще про что-то, что он слышал от других армян, в общем, начал запудривать Ваде мозги своими армянскими афоризмами. Вада же, умудренная предыдущим опытом, теперь решила брать бразды в свои руки и поставила условие, что никакая диаспора в их отношения не вмешивается. Поскольку Вада с Норо или просто Нуриком раньше пробавлялась только минетом, то она не удержалась и Нурику тоже объявила о своей девственности. Тот от счастья чуть не спрыгнул в реку, но благоразумно рассудив, что вода в горной реке холодная, свои эмоции решил выплеснуть в свою первую брачную ночь, которую Вада на сегодня и назначила. 
                После бутылки шампанского и полбутылки армянского коньяка они завалились в постель. На главный вопрос Нурика: - «Правда, что ты девственница?» она отвечала: - «Сейчас узнаешь». После недолгой прелюдии, когда дело дошло до самого главного, она щелкнула пальцами и ласково так говорит Нурику: - «Слыхал, щелнуло, значит девственница!». Счастливый Нурик наутро не удержался и растрезвонил на всю армянскую диаспору о своем неземном армянском счастье. Через пару дней к ним в дом завалилась большая часть той самой армянской диаспоры и, подняв Нурика с теплой брачной постели, начала с ним свой нелицеприятный разговор. Вада, выглянула в окошко, она, имея за плечами богатый сексуальный опыт, сразу поняла, что к чему и чего добивается от Нурика эта армянская диаспора. Потому недолго думая, собрала свои небогатые пожитки и полуголая гордо продефилировала мимо армянской делегации, поголовно забывшей закрыть непроизвольно раскрывшиеся рты.
      Вада начала думать, что же делать дальше и опять напрягла свою последнюю извилину и, как только она, извилина распрямилась, перед ее глазами возникла толстая и неуклюжая фигура Пархома с которым они однажды пересеклись в Таиланде.  Пархом с Вадой прибыли из Таиланда практически в одно и то же время. Пархом кроме отбитых яичек и остальных гендерных причиндалов, да незаживающих синяков под глазами не привез оттуда ничего. Вада же, хоть ее тайский чечен и кинул на деньги, трудилась не покладая ни рук, ни ног, ни того, что было между ними. Благо калмыцкая наследственность была на лицо и на лице и позволяла безболезненно косить под тайку.   Вернулась она, с небольшой наличкой, к тому же сберкнижки деда Мойши она до этого не все распотрошила, так что она оставалась довольно богатой невестой, по местным меркам чуть - ли не минивуменолигархиней. Покончив с армянской диаспорой, Вада начала наводить справки о Пархоме. Пархом про это пронюхал, цыганское радио эту весть быстро разнесло по казачьей станице, и он, недолго думая решил идти к ней свататься.
                Через три дня Пархом заколол своего любимого поросенка, откопал в погребе десятилитровую бутыль самогона, свадьбу решили сыграть позже, расписались в ЗАГСе, Вада взяла фамилию мужа Поросюк и они провалились в горячий медовый месяц на целую неделю. О том, что в пьяном угаре нужно предохраняться, они как-то не подумали. Пархом принял Лору, дочь Вады как родную, в их семье воцарились мир и согласие. Они зажили счастливой семьей. На целый месяц.