Заря Востока. Глава3. Город за рекой

Продолжение. Начало в http://proza.ru/2020/12/16/694


- Мы попросим Вас выполнить одно простенькое задание. Вот тут  (говорящий ткнул пальцем в карту) идут военные действия, а нам не надо, чтобы гибли люди. Нужно остановить кровопролитие.
- Хорошо. Я попробую.
- Если получится, ваша сестра сможет купить себе дом.  Не просто дом, а дом в самом лучшем районе с двумя этажами, с большим участком и бассейном.
- Я поняла. На сегодня всё?
- Всё. Можем мы вас попросить ещё об одной услуге? Нам надо немного исследовать  Ваш мозг.
- Каким образом?
- Пассивным. Считать с него сигналы.
- Воздействия не приемлю. Тем более, я не знаю, насколько я могу доверять вам.
-Если бы мы были преступниками, мы бы сделали это насильно.  Но у  вас есть право отказаться. У вас есть выбор.  И мы не торопим вас с ответом.  Вы умеете говорить с планетой, и мы бы тоже хотели с ней  наладить контакт.  Мы ищем любые способы изменить ситуацию  с нескончаемыми человеческими войнами.
- А можно мне спросить?
- Спрашивайте.
- У вас есть женщина, Диана. Что с ней? Можно ли мне с ней поговорить?
- Она болеет. И она в очень почтенном возрасте. Мы делаем всё, чтобы сохранить ей жизнь. Я могу вам показать видео из её палаты.
Говорящий включил видео-экран на стене. В прямоугольнике света  обозначились очертания больничной палаты  с  реанимационной кроватью. От увиденного трудно было не содрогнуться. Антонина схватила картинку на остановившемся вздохе. В пустой мешок тела вставлены трубки, на подушке шар головы с редкими слипшимися седыми космами.  Впавшие  глазницы, открытый  безгубый рот с заострёнными челюстными костями – зрелище не для слабонервных.
Антонина отвела взгляд от экрана:
- Что с ней?
- Не пугайтесь. До её возраста мало кто из людей доживает. Сто тринадцать лет – это не шутка.
- Сто тринадцать?
- Если бы она попала к нам раньше, мы смогли бы сохранить её товарный вид.  Кстати, нам известно, что вы  уже успели воспользоваться  нашими мед.услугами. Вам понравилось?
- Да.
- Это не совсем обычный массаж. В состав массажного масла входит некое вещество, которое активизирует работу всех клеток. Сегодня вы выглядите гораздо свежее, чем вчера.  Румянец на щеках, мелкие морщинки исчезли, видимо, и сами ощущаете прилив сил?
- Не знаю. Но, похоже, да. Чувствую себя хорошо. Надеюсь, что это вещество не наркотик.
- Антонина Владимировна, я понимаю ваши опасения за свою жизнь. Но вы должны понимать, что если бы мы, скажем, вас хотели бы убить, то давно бы убили. Здесь вы в полной безопасности. К вашим услугам  личный телохранитель, разнообразные медицинские процедуры, вы можете проходить их по своему желанию. Ваш дар уникален, ваша жизнь бесценна.  Почитайте контракт, там всё прописано.
- Хорошо. В любом случае, у меня есть время для принятия решения?
- Конечно. Не в наших интересах вас торопить. Скорее, наоборот.  Мы заинтересованы в вашем долгосрочном пребывании здесь.
- Я поняла. Мне нужны картинки и новости с места военных действий.
- Мы завтра с утра вам их предоставим. Вас больше интересует языковая или визуальная информация?
- И то и другое. Мне нужны картинки и названия.
- Отлично. На сегодня всё.

***
На этот раз Антонина  после «допроса»  сразу  направилась  к Серёже.
Она резко и отрывисто постучала в дверь, физически выражая свой гнев и нетерпение.
- Входите, - крикнул Серёжа.
Белокурые кудри и безмятежная улыбка адресовались не только Антонине.  Серёжа смотрел какую-то комедию, потягивая пиво  из высокого бокала, и пребывал в  благодушном состоянии.
На экране бегали люди, что - то опрокидывали на себя, падали сами. Смех за кадром напоминал ржание лошадей, которых слегка подстёгивают для совершения определённого действия.
- Тоня, присаживайся! Фильмец тут смотрю прикольный.
 - Мне надо поговорить. Извини, что сбежала вчера из кафе.  У меня случилось помутнение сознания.
- Женские эмоции это что-то особенное. Можешь не извиняться, - Серёжа поставил фильм на паузу.
- Я знаю, что разговоры прослушиваются. Я не могу прослушивать их, а они могут прослушивать меня. С какой стати они решили, что они здесь – высшие?
- Потому что они могут то, чего не можешь ты, Тоня.
- И что же такого особенного они могут, кроме того как ставить опыты над людьми?
- Им доступны высшие технологии. А технологии сейчас ценятся больше, чем деньги.  Деньги – это вал  нала, а технология – некая конструкция. С одной стороны куча денег равна дому, с другой абсолютно нет. Возможность созидания ценнее возможности обладания.
- Что толку от технологий, если человек лежит в коме.
- Ты про Диану?
- Да. Технология есть, а жизни нет.
- Диана живёт. Она ещё к тебе не приходила, видимо. Она живее всех живых. Её настоящее существование не в костях и черепушках, а в энергетическом облаке. Когда увидишь, то поймёшь.
- Я боюсь призраков.
- А чего их бояться? Ни горячие, ни холодные. Просто некая, кривляющаяся  форма.
- Сергей, они хотят изучать мой мозг.
- Ну и пусть изучают. Я, например, этому не противлюсь.
- А Диана? Она противилась?
- Диана заболела весьма серьёзно. Как она могла противиться тому, что ей спасают жизнь?
- Она очень старая.
- Да. Старше всех нас. Но её призрак – это молодая женщина. Этой ночью она приходила ко мне. Думаю, что ревнует. Каждая новая женщина здесь для неё – испытание.
- Я, конечно, мало что понимаю. У вас тут свои порядки. Мне казалось, что и ты – новичок.
- Новичок. Но прежде чем попасть сюда, я уже кое-что прознал про это место. Тоня, не переживай, здесь никого не убивают.
- Но кормят на убой.
- Кормят, поят, лелеют, просят показать свою голову. Им нужны новые люди со способностями. Тогда они могут заниматься селекцией,  воспроизводя удачные экземпляры.
- Но им не нужны мутации, которые выходят за пределы их контроля?
- Тоня, не усложняй простое. Жизнь прекрасна, и надо проживать её на полную катушку!
- Слово «проживать» очень похоже на слово «прожевать». Ладно. Зайду позже.
- А что ты хотела то от меня услышать?
- Когда я убежала от тебя, ты же не смог меня остановить?
- Не то чтобы не смог, не захотел. Я же говорил тебе, что люди могут разрушаться от моих приказов, если они идут вразрез с их сильными желаниями. Одно дело говорить тебе «нет», когда ты сомневаешься в выборе. Другое дело вставать на пути твоего силового напора.  Мне то что, с меня не убудет, а вот для тебя последствия могут стать фатальными.
- Так ты, Серёжа – яд в карамельной обёртке?
- Может быть. Но и яд  в определённых обстоятельствах может из врага стать другом. Я не враг тебе, Тоня.
- А этих из ЦУПа ты тоже можешь разрушить?
- Зачем? Если разрушить управление планетой, то последствия могут быть необратимыми.
- Так они тебя не боятся?
- Я подписал контракт.
- Контракты имеют силу в мире, где есть независимый суд.  Здесь же они сами  и судьи и властители.
- Ты права, Тоня. Но в мире стены нет смысла биться лбом об неё. Нужно искать иные возможности.
- Извини, что-то у меня кружится голова. Я пойду, отдохну.
- Да, конечно. И…  Хочу тебе напомнить, Тоня, что они боятся нас с тобой гораздо больше, чем мы их. Они прекрасно понимают, что в лице каждого из нас они фактически имеют атомную бомбу. Копаться в её устройстве они вряд и рискнут. Так, посмотрят в общем и целом на форму, на рефлексию, на внешние отличия от стандарта. Лучше согласиться на исследование  в полном здравии, чем если они это сделают, усыпив тебя без твоего ведома.
- Мы для них животные? Или всё же  они для нас животные?
- Тоня, ты побледнела. Чувствуешь себя плохо? Отдохни. Потом поговорим, - Сергей словно невзначай взялся за мочку уха и оттопырил её, скосив глаза в сторону.
Невербальный символ, прослушки  получился понятным.
- Хорошо. Потом, - сказала Антонина, - пока.
- Пока.
Уши, уши… Всюду уши и глаза…

Возвращаться в свой номер ей расхотелось. Решила спуститься по лестнице, ведущей в город. Медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, зная, что Тигран в любой момент готов выйти из тени. Память словно джин выползала из открытой архивной бутылки, погружая Антонину в зыбкий туман слов и образов.
- Как думаешь, чем человек отличается от животного? – как-то спросил её Вовчик.
- Культурой. Человек может творить, а животное лишь повторять.
- Да, примерно, так. Потому что они принадлежат разным абсолютам сознания. Животный Абсолют отличается от Человеческого. Животные встроены в единую цепь животного Абсолюта, подчинены ей инстинктами и потому, в некотором роде, обезличены. Рождаясь, они обладают всеми навыками своей будущей животной жизни. Умирая, они не умирают, а совершают переход от одного животного начала к другому. А вот люди оторваны от единой цепи человеческого Абсолюта и потому умирая, они умирают. Когда они снова рождаются, то могут и не стать человеком, если вокруг них не будет нужной социальной среды. В некотором роде социальная и культурная среда заменяют собой человеческий Абсолют.  И мне интересно, кто, как и зачем оторвал нас от него? Почему люди не встроены в человеческий Абсолют, а встроены в Социум?
- Может быть, мы сами это сделали, в желании свободы? Раз мы – творцы по сравнению с животными, значит, мы не должны быть в единообразном подчинении у какого-то Абсолюта.
- Звено без цепи не имеет смысла. И ещё непонятно лучше ли быть в подчинении у Социума.  Социум похож на большой беспорядочный, бессмысленный  базар, а Абсолют представляет собой  некую совершенную конструкцию смысла.
Антонина помнила, что в разговорах Вовчик частенько касался темы смысла. Он приучил и её искать смыслы в повседневных событиях. Но сейчас события вышли за рамки повседневного. Незнакомое место, удивительный город, скальная стена – всё это полностью перечёркивало привычную социальную среду, переводя внутренние стрелки действия на иные маршруты.
Образ Вовчика таял под напором тёплого южного солнца. Антонина знала, что Тигран наблюдает за ней. И она невольно выпрямила спину. Так бывает, женщины хотят нравиться красивым мужчинам, даже не смотря на то, что они их изначально записали  в разряд «глупых самцов».

Лестница, ведущая вниз к городу и реке, словно бы парила в воздухе.  Сандаловые нотки горячего воздуха перемешивались с мятной прохладой раскидистых крон.  Бывают такие минуты, когда ощущаешь себя на ладонях планеты. Исчезает сила тяжести, каждый твой шаг невесом, как будто бы ты идёшь в ритм, в резонанс некоей внутренней планетной музыке.
Он ждал её в самом низу лестницы.
- Привет! Ну, у тебя и работёнка. Всегда быть на посту.  Ты не спишь? – Антонина решила перейти в наступление.
- Сплю.
- А если я выйду ночью?
- Тогда не буду спать.
- Ах, да, я понимаю, в меня засадили жучка. Как только я выхожу на лестницу, у тебя  в паху звенит колокольчик или гудит сирена – «пора идти». Здесь же всюду технологии. Шаги просчитываются, разговоры записываются.
- Это не совсем так.
- А как? Неужели, ты можешь отстегнуться от системы?
- Могу.
- Не верю. Даже если ты разденешься догола, я тебе не поверю.  И себе не поверю тоже. Я не знаю, сколько во мне микровидеокамер. Им нужно шоу, а мне нужна моя жизнь. Если ты жизнь свою продал им, то это не значит того, что  все так должны делать.
- Тоня, тебя кто-то обидел?
- Да. Твои хозяева. Какое право они имеют на мою жизнь?
- Скажи им спасибо. С некоторых пор твоя жизнь была в большой опасности. Здесь же тебе ничего не грозит. Ты в полной защищённости.
- А меня спросили, хочу ли я защиты? Нужны ли мне их хоромы и исследования?  И их плюшки, за которые ты продался?
- Тоня, тише.
- А что, они нас разве не слышат? Каждый шёпот, каждое движение… Я чувствую их присутствие всюду. Эй вы, управители! И не стыдно вам?
- Тоня, не надо.
- А что? Упекут как Диану в изолятор? Состарят на сотню лет? Пусть только попробуют.
- Тоня, не стоит так говорить.
- Ну да. Конечно, не стоит. Раб должен знать своё место.
- Ты не раб.
- Да, я не раб, я рабыня.
Антонина буквально оттолкнула Тиграна и уверенным быстрым шагом пошла по направлению к причалу.  Импульс гнева, возникший спонтанно и захвативший её, был объясним. Такое бывает с тонко чувствующими людьми, когда они хотят разорвать паутину фальши. Вот и сейчас щёки Антонины пылали, а ноги в  уверенной истерике  печатали шаги. Мысли зрели чётко и ясно на ходу, словно повинуясь скорости, разрозненные пазлы складывались в единую картинку.  Хотя они немного отставали от действия, бежали за ним. Точно также и Тигран сейчас бежал за Антониной.
Улица  в своей длине  до реки всего-то имела протяжённость около трёх километров, быстрым шагом хватит полчаса, чтобы дойти.  Башня  маяка из жёлтого камня магнетически приковывала взгляд Антонины. Взгляды невидимых наблюдающих   были тоже прикованы к Антонине. Редкие прохожие с нарисованными на ртах клоунскими улыбками расступались перед ней.
Дыхание Тиграна она ощущала за спиной, как дыхание зверя, преследующего добычу. Наверное, всё должно быть как в фильмах. Он её догоняет, резко разворачивает к себе, она вырывается, он прижимает её ещё крепче, и она обмякает в его объятиях. Фильмы- фильмами, но в реальной жизни не хватало какого-то важного компонента. Не заводилось, не искрилось, не переходило в иную стадию.
Вот уже и жёлтая башня маяка и яхта  Leda на приколе. Антонина перебирается на палубу. Тигран прыгает рядом, отчего корпус яхты ощутимо покачивается.
- Вези, - приказывает Антонина.
- В какую сторону?
- По течению.
Тигран заводит мотор.
- Надеюсь, бензина достаточно?
- Полные баки.
- Ну , вот и хорошо. -  Антонина садится на корму отъезжающей яхты, провожая взглядом башню-маяк.
На верхней смотровой  площадке маяка – изменения. Кто-то привязал к перилам  разноцветные ленты – жёлтую, синюю, красную. Слабый порыв ветра не в состоянии поднять полосы опавшей ткани.  Антонина перебирается с кормы в салон яхты. Она не может объяснить сама себе своего поведения. Ей надо двигаться, куда-то бежать, потому что она словно бы завязла в этом месте, как в глубоком сне.
Тигран заводит мотор, яхта набирает скорость, держа курс в сторону юга.  Слева неотвратимо и бесконечно  простирается скальная стена, справа тоже потихоньку начинают подниматься горы.  Свежий ветер немного охлаждает эмоциональный пыл Антонины.
- Такое высокотехнологическое место, а двигатель бензиновый, - говорит она Тиграну. – Вас тут всех держат на поводке?
Тигран в ответ молчит, погрузившись во внутреннюю борьбу внутри самого себя. Выражение сосредоточенной муки на его лице сменяется решительностью. Он прикладывает палец к губам, изображая жест молчания.  И говорит нарочито громко:
- Вон там впереди есть хорошая площадка, предлагаю остановиться, отдохнуть.
Антонина в ответ молчит. Её тело сотрясает крупная нервная дрожь.
Он  включает автопилот  и спускается  в каюту.
- Укройся, ты замёрзла, - говорит  Тигран, бросая  в её сторону скомканный  кашемировый плед.
Невесомая тень накрывает  мир. Плед летит в сторону Антонины словно сказочная бесформенная птица, расправляющая крылья налету. Бывает так, время словно бы останавливается, и ты переходишь в иную частоту восприятия мира. Глаза видят звуки, уши слышат цвета – мир выступает выпукло и чувственно в некую третью плоскость бытия, которая не справа и не слева, не с низу и не сверху.  Она- вне координат этого мира.

Укрывшись пледом, Антонина, наконец-то, пришла в себя. Было ясно, что Тигран задумал нечто такое, что делал уже не раз. И это нечто не вписывалось в каноны и властные  договорённости этого мирка.  Наконец-то, с Тиграна слетела показная слащавая маска. Перед Антониной возник незнакомый, сосредоточенный мужчина, который был занят очень важным делом. На присутствие рядом женщины ему было определённо наплевать.  Он пришвартовался к  отмели, сошёл на берег, установив там небольшой механизм, похожий на автомобильный аккумулятор, только с круглой антенной.  Потом он вернулся на яхту за саквояжем, спрятанным под  кроватью, кивнул Антонине,  громко сказав:
- Наше любимое место. Мы можем хорошо провести здесь время.
- Да-да, - кивнула ему Антонина.
Сердце её билось редкими, но сильными толчками. Неприятное ощущение. Хотелось прикрыть грудь руками, надавить, успокоить. Тигран подал ей холодную сухую ладонь, она спрыгнула на песок.
- Раздевайся, - прошептал он тихо, но с приказными нотками.
Антонина хотела было возмутиться, но он уже протягивал ей другую одежду, вытащенную из саквояжа – штаны и рубаху из тонкого белого хлопка.
- Быстрее, - ещё тише сказал Тигран.
- Отвернись.
- Чего я там не видел.
- Отвернись.
- Дура.
- Сам дурак.
В ответ она поймала такой зверский взгляд, что её мгновенно отпустил всякий стыд. Она скинула с себя одежду. Он прошёлся по её телу круглой металлической насадкой, похожей на ту, что надевают на душ. Насадка едва касалась кожи, но от неё буквально «шерсть вставала дыбом».  Несколько коротких звуковых сигналов, видимо, говорили о наличии жучков.  Так решила Антонина. После «экзекуции» она нырнула в новую бесформенную одежду. Отвернулась, не в силах лицезреть  точно такую же процедуру, которую Тигран проделал сам с собой.  Он тоже разделся, прошёлся по себе насадкой и надел новую одежду.
- Ну, ты, точно чокнутая, - сказал он ей, уводя её за руку подальше от отмели. – И зачем мне тебя спасать?
- Сам дурак. Ничего мне не объяснил, - Антонина попыталась изобразить злость, но её не было.
- Ты хотела посмотреть, что дальше по течению реки? Так пойдём.  Тут есть небольшая отмель  вдоль береговой линии, думаю, пройдём.  Можешь теперь свободно говорить. Тебя никто не слышит и никто за тобой не следит.
- И тебе можно верить? Может быть, ты специально устроил цирк с переодеванием и со сканированием. Какие основания у меня верить вам всем, всем тем, кто служит в этом ЦУПе?
- Ты права. Никаких. Ты права… Но глупа. Иди и смотри.
Антонина примолкла. Любопытство взяло верх над сомнениями. Она пошла вслед за Тиграном по  прибрежной линии, в направлении течения  реки, русло которой начало потихоньку расширяться. Это было заметно по замедлившейся скорости воды. Прибрежная галька хрустела под сандалиями, солнце клонилось к западу.  Слева, на востоке, по - прежнему  восставала гигантская  каменная стена, справа поднимался  отвесный скальный берег метра в три высотой.
- Долго идти? – спросила Антонина.
- Устала?
- Нет.
- Ещё с полчаса. Скоро придём.
- И что там?
- Увидишь. Ты же хотела своими глазами. Так иди своими ногами.
- А чего ты такой грубый?
- Настоящий, а не грубый.
- У тебя есть жена?
- Нет.
- А почему?
- Потому что умерла.
- Она жила здесь?
- Нет.  Здесь жить невозможно.
- А ты живёшь.
- Я работаю.
- За деньги?
- За идею.
- И какая идея?
- Тебе знать не обязательно. Ты иди, смотри и делай выводы. Может  быть, догадаешься о том, где ты находишься.
- А что там впереди? Что-то похожее на город? Я вижу башню.
- Дать бинокль?
- Давай.
Антонина взяла в руки бинокль, настроила колёсиками на окулярах  резкость.
- Башня и причал. Улица… Всё так похоже… Города- близнецы?  Даже ленты на башне те же самые. Красная, жёлтая, синяя.
- Ленты я повесил с ночи.
- Так мы …  Ты хочешь сказать, что мы вышли к городу? Как такое возможно? Слева стена. Она что идёт по кругу, как и река? Стоп. Но тогда бы на восточной стороне мы не видели солнца. А солнце светило и светит всю дорогу… Что это?
- Ничего. Край мира.
- Какой край?
- Обычный. Восток закрыт. Его попросту здесь нет. Есть запад, север и юг. Востока нет.
- Мы плыли и шли на юг…
- Да хоть куда иди здесь, хоть куда плыви, хоть туннели рой на юг,  на север или на запад. Ты всегда будешь попадать  в этот город.
- Это возможно?
- Возможно. Как говорил мне один знакомый профессор,  кривизна пространства определяется не только  гравитацией. Бывают  иные причины.
- Так отсюда нельзя выйти?
- Без разрешения нельзя.
- А с разрешением?
- Выход есть в скале напротив маяка.  Там граница между двумя мирами.  Как между  тем светом  и этим.
- Мы что  на том свете?
- Мы в ЦУПе. Его нельзя назвать тем светом. Здесь тоже умирают. За городом есть кладбище. Просто связь с планетой у этого места весьма своеобразная. Ты же не помнишь, как сюда попала.
- Не помню. И они ещё хотят просветить мне голову. Это опасно?
- Не думаю, что опасно для тебя. А вот для них может быть очень опасно. Ты же для них – неопознанный объект или субъект. Не знаю, как правильно сказать.
- Так ты не с ними?
- Я сам с собой. И здесь я сам для себя. Нам, кстати, пора обратно.
- Ты говоришь, что мы в пространственной ловушке. Но я свободно выходила в интернет. Значит, не всё так мрачно?
- С чего ты решила, что здесь мрачно?  Если останешься тут жить, то не умрёшь. Здесь время как и пространство законсервировано.
- Ты же сказал, что тут умирают.
- Умирают те, кто уезжает и приезжает.  А кто здесь постоянно, тот свеж как огурчик.
- Так всё-таки отсюда можно уехать?
- Конечно.
- В любой момент, как я пожелаю? Можно прямо сейчас?
- Я не решаю такие вопросы.
- Я понимаю. Это не в компетенции тюремщиков. А ты тюремщик. Ненавижу!
Антонина взмахнула рукой, сжатой в кулак. Тигран даже не пошевельнулся, чтобы отразить предполагаемый удар.
- Все бабы- дуры. Ты не исключение, - процедил он сквозь зубы.
- Тогда не рисуй на своём лице глупых улыбок и не делай вид, что пускаешь слюни при виде женщины.
- Точно дура. Я – гарантия твоей относительной свободы.  Откажешься от меня, засунут в изолятор как Диану. Пока я с тобой и строю тебе глазки, ты можешь передвигаться по этому городу. Иначе же они запрут тебя под предлогом болезни.
- Так Диана не болеет?
- Болеет. У неё старческий маразм. Она совершила отсюда слишком много попыток побега. Нет бы по- хорошему, дождаться отпуска, сделать всё официально через пропуск. Так она решила, что она одна сильнее и умнее ЦУПа.  Серёжа её сколько раз останавливал, а она противилась и потому очень быстро разрушалась.
- Серёжа мне сказал, что он –новенький. Наврал?
- Нет. Теоретически он – старичок, но фактически – новичок. Он периодически подчищает свою память, дабы поддержать молодость.
- И ест как слон к тому же. Так он давно здесь?
- С подчищенной памятью его легко отпускают в мир людей. Но он не особо туда рвётся. Да и что там делать, Тоня?  Влачить жалкое существование в погоне за деньгами? Воевать и ненавидеть друг друга?
- Меня попросили остановить войну в одной из Африканских стран.  Взамен обещали материальные блага моей сестре.
- Остановишь, значит, выполнят обещание.
- Я ничего не хочу принимать из их рук, потом вечно буду им должна.
- Ну, так не останавливай. Надеешься на то, что они вышлют тебя отсюда по профнепригодности? Зря. Такие штучки тут не проходят. Если начнёшь на них работать, шансов выехать станет больше.
 - Так всё-таки это  тюрьма.
- Тюрьма, не тюрьма… Сейчас мы вернёмся с тобой на отмель, переоденемся, я уберу маскировку и буду тебя обнимать. Делай вид, что мы с тобой близки. Так для тебя будет лучше.
- Какие гарантии, что ты не лжёшь?
- Никаких, - Тигран схватил её за руку, крепко до боли сжал запястье.
- Отпусти!
- Больно? Боль – это единственная гарантия того, что ты жива. Ты же не хочешь умереть? Слушай меня и изображай чувство между нами. Разбираться в тайнах этого места будешь позже, если уцелеешь.

Антонина решила промолчать и не рвать последние струны души Тиграна. Сердечный надрыв был сыгран им безукоризненно.  Сомнения в его правдивости отступили. Это вовсе не значило, что они не вернутся вновь. Жизнь приучила Антонину не доверять людям, впускать их в свои тайны только на порог, а дальше не распахивать дверей.
Когда они дошли до отмели,  переоделись и Тигран опустил тяжёлую руку на её плечи, она не отстранилась, только слегка поёжилась. Обняла его в ответ за торс. Так в обнимку они и дошли до яхты. Там они разомкнули замки рук.  Тигран включил мотор. Спустившись в  каюту, налил ей чашку  янтарного  чая.
Яхта слегка покачивалась на волнах, свежий речной воздух бодрил, солнце резво опускалось в закатное пике. Чай казался необычайно  вкусным, воспоминание о мужской руке на плечах заворачивало кровь в  русло, ведущее прямиком в гавань  наслаждения и тихого  драйва. Хотелось верить в сказку, в любовь с первого взгляда. И даже в то, что ЦУП населяют строгие, но справедливые люди, которые заботятся о человечестве. И она может влиться в управленческий персонал и попытаться хоть что-то изменить здесь, а не пытаться  трусливо  убежать.
К чаю Тигран  достал  баночку  мёда с кедровыми орешками.  Когда он откручивал крышку, Антонина обратила внимание на его  короткие и крепкие пальцы.  Интересно было так вот частями разглядывать его.  Вот и сейчас видно, что у Тиграна не изнеженные руки восточного красавца, а руки трудяги. Самому Тиграну можно было бы и не верить. А вот его рукам поверить вполне можно.  Это не руки убийцы… Он не может быть её врагом. Или может? Ведь он играет сам за себя, как сказал.  Странно, это. Ведь человек обречён примыкать к каким-то группировкам. Кто-то, наверняка стоит за фигурой Тиграна. И если это не деятель ЦУПа, то кто?  Антонине нужна была хоть какая-то точка отчёта. Как жить в мире, где каждый человек тебе враг?
- Пойдём на палубу, посмотрим на закат, - тихо сказал Тигран.
Голос его немного осип или охрип, напоминая голос бывалого морского волка, пропитанного ветром странствий.  Поднявшись на палубу, Антонина  не смогла сдержать восхищения.
- Колоссально. Разве такое возможно? Мне это снится?

Малиновый диск солнца в полнеба  плавно скатывался за  линию  горизонта.  Невысокие холмы, поросшие деревьями, на западном берегу ещё несколько мгновений  держали огненный свет в чёрных расщелинах своих ветвей, потом как-то резко всё погасло.  И сразу же шелестом прохлады пришли лиловые сумерки,  растеклись колдовским мороком по земле,  и свинцовые волны реки обрели тайную космическую глубину.
Город был уже близко. Он возникал слева по борту золотыми очертаниями, тонкими ажурными подсветками и красными фонарями башни-маяка.  Вместе с темнотой к Антонине пришла усталость. Она имела ощутимую физическую природу. Мышцы заныли словно после тяжёлой и длительной работы, тело начало молить о покое.
К счастью, Тигран молчал и действовал в режиме максимальной экономии времени. Он довёз её до парящей лестницы, вместе с ней поднялся до её номера.  В его молчании она не ощутила особого напряжения, лишь желание поскорее остаться одному.

У самой двери Антонина повернула к своему телохранителю лицо, пустила символический  воздушный поцелуй  и скрылась в своём номере, щелкнув замком.
В этом мире много всяких фрактальных штучек. Когда замок щёлкает на двери, он одновременно может щёлкнуть и в голове.  Наспех скидывая одежду и погружаясь в мягкое лоно матраца, источающего запах древесной хвойной смолы, она ощутила волну внутреннего жара. Горели щёки, губы, руки. Прохладным оставалось лишь тело. Шёлковая кожа словно поверхность сказочной планеты со всеми её впадинами и выпуклостями  отзывалась на прикосновение горячих подушечек пальцев. Из полуоткрытого окна в тёмную комнату лился потоками безмолвный ночной сумрак, слегка окрашенный трепетным шёпотом листьев.  Плед, погружённый в оболочку тончайшего батиста, переплетался фантомом мужских ног с её ногами. Сейчас Антонина понимала, что весь антураж номера создан для раскрытия чувственности. Дриада или весталка, а, может быть, Юнона?  Древние женские образы возникали из тайников родовой памяти - красавицы,  одетые в туники,  с сандалиями на мускулистых, стройных ногах.

Ей нужна красивая одежда. Надо узнать у Серёжи, где её можно будет приобрести. А пока невозможно заснуть.  Нужно встать, принять  ванную  с черничным вкусом ароматных масел, плеснуть в бокал немного вина, на закуску взять сыр и клубнику, из которой течёт свежий сладкий сок.
А ведь надо бы поговорить с Землёй, попросить её о прекращении войны.  Но можно пока и не просить. Ведь картинки ей обещали дать завтра… Неужели, где-то льётся кровь? Где-то голод и нищета, уродства и убийства. Разве это правильно?
Антонина сейчас  не была уверена в том, что земля её слышит. Она постаралась придать чувственную и заинтересованную глубину своему вопросу. Но её старания не увенчались успехом. Из здешней  пространственно -временной воронки земная жизнь смотрелась иначе. Теперь она казалась ей  далёкой и ненастоящей.
Антонина подумала о том, что может быть, стоит  встать пораньше. Хотя рассвет в этом месте не виден из-за горы, но он как-то воздействует на ночные  сумерки, они  бледнеют.  В полдень бледность сменяется дневным светом. А потом остаётся всего лишь половинка дня.  В этом мире очень быстро бегут дни.
Подняться  с постели так и не получилось, Антонина  заснула, повторяя что-то бессвязное о войне в далёком государстве.


продолжение в http://proza.ru/2021/03/11/1463