88 год. Гл. 38. Неподготовленный ночлег

Глава 38. Неподготовленный ночлег.

Как-то в темноте незамеченным пролетело и осталось позади удобное место прошлогоднего ночлега, и я никак не могу, или не хочу, заметить ответвления для спуска с трассы, и механически еду и еду вперёд. Я опять поймал ритм, поддался инерции движения, и всё моё существо противится остановке, и поэтому, упорно продолжаю давить на газ.
И вот уже на часах – полночь. Детишки давным-давно спят, и тоже, умолкла и затихла, устроившись в уютной позе, наконец, сморённая, побеждённая монотонным однообразием, и оттого, свалившаяся в полу-дрёму жена.
А у меня в глазах полная ясность, чётко работает мозг оценивая обстановку и управляя движением, И я по-прежнему, не чувствую усталости. Мне опять хорошо и комфортно. В полной тишине продолжаю путь, и снова мерещится мне моё село, неуклонно приближающееся и манящее всё сильней и сильней. Там, ничто необычное не ожидает меня и моих детей – но там моя РОДИНА. И слаще того вожделенного места для души моей просто нет во всей Вселенной.
 
Между тем,  уже ясно различаются  среди сплошной мрачной темноты блёстки огоньков последнего села, перед очередным поворотом, со странным названием Бурылболтан. Я достигаю Алма-Атинской развилки и уверенно поворачиваю направо – на Ташкент.
Странное дело, вот уже несколько часов просто упиваюсь и не могу насытиться, особым неповторимым воздухом детства, заполнившим всё пространство, в которое переместил меня автомобиль. Жадно вдыхаемый полной грудью он разливается по телу особой блаженной сладостью. Но он, почему-то, не бодрит, начинает убаюкивать, клонит в сон, и бесполезно с этим бороться, бесполезно промаргивать, наливающиеся тяжестью глаза и растирать затылок.
Я уже несколько раз ловлю себя на том, что цепкое восприятие дороги совершенно незаметно ускользает из сознания и лишь внезапная жёсткая реакция машины на очередную неровность вырывает меня из состояния дремоты.

Немудрено – стрелка часов приближается к двум. Полное безрассудство – в таком состоянии продолжать движение и я останавливаюсь. На первом же подвернувшемся, пологом спуске – съезжаю с трассы. Всё, – мне, тоже крайне необходимо хотя бы несколько часов поспать, передремать, перебить одолевший, наконец, и мою энергию, сон. 
Надо бы откинуть спинки сидений, разложить на весь салон постель, пристроиться среди детей, расслабить и вытянуть, наконец, ноющее, вот уже почти сутки, зафиксированное в сидячем положении, тело. Но для этого надо будить детей, выносить их на прохладу южной ночи из салона. Вытаскивать их из-под одеяла, выдёргивать из сна...
А сон так глубоко проник в их души, он полностью властвует над детьми. Я гляжу на их лица, чувствую их ровное глубокое дыхание, представляю, как придётся будоражить налитые особой тяжестью расслабленности тела – и не поднимается рука это делать. Мне безумно жалко будить моих малышек.

Надо было прекратить движение и разбивать бивак раньше, когда сон к ним только начинал подбираться,  когда только начинал их одолевать – а сейчас, среди глубокой ночи, для меня это – почти преступление, и я не могу на него решиться.
Гляжу на Рому – она, тоже не испытывает особого желания выныривать из своей полудрёмы, а может быть и из сна. Прикрылась пледом, и тоже, витает в своих грёзах.
Ладно, перебьюсь как-нибудь за рулём. Сколько тысяч километров намотал я в своё время по дорогам Синегорщины на сиденье передвижной лаборатории-уазика, рядом с чудо-водителем Эксплуатационно-технического узла связи и прекраснейшим человеком –  Леонтьевым Валерием Ивановичем. И сколько раз на этих дорогах в движении меня тоже одолевал сон. Вырывал из цепких своих объятий лишь тогда, когда уж совсем расслабившееся тело головой натыкалось, всё-таки, на что-то твёрдое в тесной кабине, и отдавалось внутрь болью от тупого удара. И замечающий мою маяту Валерий Иванович, тогда добродушно пошучивал:

– Виктор Васильевич, вам надо в дорогу каску надевать...
Со временем, нужда в каске отпала. Жизнь на колёсах научила мирно уживаться и сну в движении, и одновременной фиксации в безопасном положении всего тела. А сейчас – движения нет, надо выполнить только первую часть – заснуть.
Я пытаюсь осторожно отклонить назад спинку своего сиденья, но сдвинуть её получается на самую малость, – всё пространство за ней заполнено детской площадкой, на которой уютно расположились дети. И, всё-таки, этого достаточно, чтобы немного вытянуться и хотя бы, откинуть назад голову. Но мне, даже нечем укрыться, всё тёплое, чем можно было бы воспользоваться, покоится под спящими детьми, а значит – сейчас, недоступно.
Поднимаю воротник пиджака, застёгиваю его на все пуговицы, скрещиваю руки на груди, расслабляю сознание и иду навстречу сну. И он владеет мной – но только, совсем не долго. Проходит с полчаса, не больше и вырывает из сна в реальность, холод. Банальный холод.

Как же я забыл про южные ночи  Казахстана, которые в отличие от северных, несут в себе контрастный вечный природный парадокс. Как же давно был я в этом, бесконечно длинном, южном лете, с изнуряющими жарой днями, и пронзительно холодными ночами, полностью растапливающими, накопившуюся за день усталость от жары. Это совсем не то, что окружает меня последние годы коротким летом на севере. Тоже, бывает, – жаркими днями, но и всегда – душной ночью, неспособной развеять эту жару и потому, насыщенной изнуряющим остаточным зноем. Который, не даёт спать и просто мучает влажным духом.
Я не учёл всего этого, не учёл резкой, свойственной южным ночам, перемены и мне холодно. Я расслабился и особенно чувствую накопившуюся усталость, но не могу догнать все ускользающие, все удаляющиеся от меня остатки сна. Одолевает назойливый озноб, и я просто мёрзну. Напрягаю мышцы, пытаюсь согреть их притоком крови, но это блаженство, всего лишь на доли секунды, и оно совершенно не способно удержать ускользающий сон.

Раздражение и элементарное бессилие одолевает. Знаю – чтобы избавиться от этого состояния – надо нормально лечь и укрыться тёплым одеялом. Но чтобы достать одеяло, непременно надо ворваться в сонный покой моих детей и разрушить его. Жалко их будить, и решиться на это я не могу, но и бороться с ознобом и леденящим холодом, охватывающим стиснутое усталостью тело, без движения, я тоже не в силах. Терпеть это мучительное состояние, нет больше мочи.
Сон улетучился окончательно и надо что-то делать. Сидеть неподвижно просто невозможно.
Ну, не выбираться же из салона в темноту и вышагивать там вокруг машины. Просто, надо завести мотор и пусть медленно, но совершать работу – элементарно двигаясь вперёд. И в салоне потеплеет сразу, и дорога отвлечёт на себя внимание. Даст Бог, и спать совсем перехочется.
Пройдёт ещё пару часов – и начнёт светать, и голубеющее небо станет союзником в борьбе со сном, который, конечно же, потом начнёт мне докучать, сразу же,  как только салон автомобиля наполнится теплом от работающего мотора.

Боже, как красиво южное небо! Завораживает ослепительным фантастическим зрелищем Млечный путь. Своим направлением – он указывает прямую дорогу к моей Родине и расслабляет, и окутывает воспоминаниями.
И каждая отдельная звезда, – и прочно закреплённая в бесконечности вселенной, и обречённо выписывающая последнюю траекторию, и сгорающая в падении, – все они излучают свет. Но этот свет не может перебить безраздельно властвующую над степью холодную темноту. Не могут помешать звезды ей, земной хозяйке, превратить одинокую душу человека в лёд.
Если только человек сам не куёт свою Судьбу. А я ковать свою Судьбу – способен, и поэтому, выбираю оптимальное в моей ситуации решение. Завожу мотор. Это даже к лучшему. Если начну движение сейчас, то не в полдень, а часиков в десять утра – уже, увижу своих родителей. И осознание этого – дополнительно окрыляет.

Включаю скорость и осторожно выкатываюсь на трассу, ухожу от мучительной пытки холодом, сосредотачиваясь на движении. Плетусь как черепаха, и просто, не рискую развить скорость свыше шестидесяти километров.
Дорога впереди сильно разбита и из темноты нет-нет, да и выстрелит рытвинами. Но это не мешает, через совсем малое время, казалось бы, безвозвратно утраченному чувству сна, вновь, развернуться навстречу, и стремительно накатывать на меня.  И я опять в растерянности, и не знаю, что же всё-таки лучше, – остановиться и обречённо бороться с омерзительным холодом, или, всё-таки, сон в движении преодолевать. Но это – в мыслях. На практике, я уже выбрал последнее и вновь, потихонечку наращиваю скорость движения.