Перестройка 18. Цветная идеология

   Курорты и пляжи, расположенные на всех побережьях страны всегда являются источником повышенной опасности ввиду отсутствия очистных сооружений. Эта роскошь полагается правительственным объектам отдыха, потому они и обносятся заборами, обставляются охраной и недоступны взорам обычных граждан.
   Простые отдыхающие не придают значения этой стороне вопроса.    А вот местные жители об этом знают. Потому и купаются в октябре, а летом в горных речках.
  В крупных ведомственных учреждениях еще как-то выполняются требования санитарных норм при строительстве. Эксплуатация после сдачи объектов зависит от дружбы владельцев этих объектов с надзорными органами. 

   В городе уже лет семь возводились очистные сооружения. Строительство  близилось к завершению, когда проклятая закулиса со своими звездными войнами остановила союзное финансирование. Степень готовности была высока, решили достраивать на средства края. Средств этих постоянно не хватало, стройка шла вяло. Один конец грандиозного сооружения продолжал строиться, другой начинал разрушаться. Как от времени, так и от хищений собственного подрядчика, который для выполнения текущих объемов тянул материалы с уже сданных и формально ему не принадлежащих. Способ типичный и известный. На объекте даже был начальник участка, отсидевший при Андропове за приписки и вновь вернувшийся сюда же. Надо отметить, что всю оставшуюся жизнь боялся шалостей с законом пуще огня, за что не один раз страдал. А при «реформах» уже в РФ его за это вообще выгнали с работы.
   Очистные сооружения исполнялись по проекту 60-х годов, современные еще проходили экспертизы и согласования, и ждать их следовало лет через десять-пятнадцать, когда и они устареют, как часто бывало.
   Например, современные требования по глубоководному выбросу продукта очищения составляли семь с половиной километров, а проект предусматривал всего лишь два с половиной. Все об этом знали, но ничего поделать не могли. Если пытаться соблюдать, то ничего не построишь вообще.

   Похожая картина во всем народном хозяйстве страны. Олегу Сергеевичу запомнился ответ профессора, когда будучи студентом, он задал вопрос, почему у нас не могут производить нормальные автомобили. Даже модернизировать имеющиеся.
- Расскажу на примере. Вот имеем мы знаменитый «козлик» ГАЗ-69. Устаревшую модель решили улучшить. При этом не хотели создавать заново производственные мощности, решено было выпускать на том же конвейере. Для этого требовалась высокая унификация деталей. Проще говоря, при сборке более совершенной конструкции необходимо использовать как можно больше прежних деталей. Наши инженеры задачу поняли и выполнили. В сжатые сроки модель была готова. Она на 30 процентов унифицирована с прежней. При этом в полтора раза превосходила ее по техническим показателям.
   Согласования в министерствах и отраслях затянулись на несколько лет. Наконец было получено указание запустить ее в производство. В это время конструкторы уже имели модель с унификацией в 70 процентов и улучшением потребительских свойств.
   В министерстве рассудили здраво. Если приостановить запуск согласованной модели, то придется ждать новой еще семь лет и продолжать ездить на «козлике». В результате имеем «козла» ГАЗ-469.
   Если сравнивать то в капстранах на изобретение используется 80% времени, а на внедрение 20%. У нас наоборот.

   По тем временам профессор высказывался очень смело. Но настроения в обществе были такие, что он чувствовал солидарность с аудиторией. Так часто бывало. Профессора в курилках со старшими студентами говорили совсем не то, что на лекциях. Особенно марксисты-ленинисты и политэкономисты.


   Очистные сооружения через пень-колоду строились по старому проекту для «галочки».
   В это время появился новый начальник управления строительства края, Приз Николай Васильевич. Человек энергичный, на дух не переносивший бюрократию, он решил ломать систему. Прежде всего, прошелся по незавершенке и долгостроям. Их оказалось немало, поэтому он четыре дня в неделю проводил в поездках, чтобы на местах повстречаться с заказчиками, подрядчиками и принимать решения. Полетели головы, заводились уголовные дела, приостановилось дачное строительство и возведение личных коттеджей. Невесть откуда стали появляться материалы и финансы. Строительная отрасль края стала оживать.
   Олег Сергеевич поймать на месте высокого начальника не мог, записаться на прием тоже. Привлечь его внимание к городской проблеме помог случай.

   Председатель крайисполкома собрал в одном из прибрежных городов краевое совещание по подготовке к курортному сезону. Речь шла не только о состоянии здравниц, но и об их снабжении всем необходимым, прежде всего, продовольствием. Председатель райисполкома подобрал представительство из руководителей торговли, сельского хозяйства и всех задействованных служб. Олегу Сергеевичу было поручено выступить по проблемам муниципалитетов.
   Все эти проблемы он знал наизусть, поэтому четырех часов и пачки сигарет хватило на подготовку выступления, по объему вполне тянущему на доклад. Изложено было без реверансов, прикрас и упоминаний о руководящей и направляющей роли. Понимая, что никто такого не одобрит, он проигнорировал просьбы райисполкома и требования горкома на ознакомление с текстом и согласованием его.

   На совещание приехали на автомобиле директора совхоза, поскольку у него был личный водитель.
   Все происходило по отработанному за семьдесят лет сценарию. Здравицы, рапорты о достижениях, громадье планов и заверения в неизменном перевыполнении намеченных рубежей. Аплодисменты раздавались по рангу. Больше всех открывшему совещание и выступившему с докладом краевому председателю, пожиже начальникам управлений и снисходительные хлопки, смотря по реакции членов президиума выступающим с мест. Если председатель отвлекался и забывал хлопнуть очередному оратору, то тот уходил с трибуны в полной тишине. Его место занимал следующий по списку и также старательно и монотонно отрабатывал свой номер. Набитый до отказа полутысячный зал начинал подремывать.
   Олег Сергеевич после приглашения вбежал на сцену чем уже привлек внимание присутствующих. Да и обликом он всегда отличался от номенклатурной братии. Его даже на работе незнакомые люди признавали за начальника в последнюю очередь, если он не сидел в это время за руководящим столом. Всегда ожидали увидеть толще, солиднее и степеннее.

   Встав за трибуну начал сразу с изложения проблем, начисто проигнорировав прежние заслуги района и города, не заверив начальство и общественность в неистребимом желании осчастливить человечество непосильным трудом на вверенном ему участке.
   Напротив, объявил, что все здесь собравшиеся не могут в должной степени осуществлять свое назначение, поскольку, не имея надлежащих условий, совершенно не заботятся об их создании. Результатом является профанация, очковтирательство и даром протертые штаны. Да и быть по-другому не может. Поднимите протоколы подобных заседаний и совещаний за десять последних лет и увидите, что за редкой сменой фамилий в текстах нет различий.
   На примере своего города показал, что вопросы не решаются, а накапливаются.

- Больше того, хочу сказать, что начиная с момента своего назначения на первую руководящую должность, я чувствую, что не работаю в полную силу как это предписано обязанностями и жизненной необходимостью, а играю роль в неизвестно кем написанном бездарном спектакле. Не спешите обвинять меня в соглашательстве. Я сам понимаю, что лучше уйти, чем заниматься не тем что нужно. Да вот беда, начальство говорит, что дезертирство не красит настоящего коммуниста. На твое место придет другой, который и с этим не справится. Вот я и пребываю в задумчивости. Не то я одаренный клоун, не то незаменимый очковтиратель.
   Казалось бы, чего проще отбросить все эти условности и догмы спущенные идеологами и начать работать. Не объяснять людям, почему нет очистных сооружений, а построить их, чтобы вместо оздоровления не губить их здоровье. Не рассказывать о принципах устройства водоснабжения, а построить башню и обеспечить всех водой. Не докладывать о производстве мяса и фруктов на душу населения, а выложить все это на прилавки магазинов. Тогда они без докладов поверят, что мы работаем.
   Пусть не осудят меня ханжи, вспоминается анекдот брежневских времен. Подъезжает генсек к Кремлю и видит, что мужик на газоне траву жует. Дал ему три рубля. Вдохновленный бедняга побежал к Совмину, караулить Косыгина в надежде поживиться и там. Косыгин дал ему пять копеек на метро и посоветовал ехать за город, там трава сочнее.
   Пора перестать говорить о перестройке, а давно уже перестроиться и не смешить людей. С таким преступным отношением порой хочется коллег назвать подельниками.

   Олег Сергеевич не знал, что в духе гласности совещание освещалось в прямом эфире через краевое радио. Поэтому не мог понять, почему начальство района мечет в его сторону гневные взоры и показывает, что надо закругляться.

- Я на этом заканчиваю, хотя тема бесконечна. Но по реакции своего руководства из зала вижу, что наговорил либо лишнего, либо не так. Вообще-то я уже смирился с ролью в нашем театре абсурда, но иногда прорывает. Извините. А с задачами мы справимся, если получим для этого средства.

   Со сцены спускался в полной тишине. Публика в зале сидела вышколенная, без команды реагировать не приученная. Из-за стола президиума поднялся Приз, подошел к микрофону и сказал, что это единственное живое выступление по делу и похлопал в ладоши. Зал взорвался, приняв это за сигнал.
   Олег Сергеевич посочувствовал Призу, который влез поперед батьки, т.е. председателя, зная, что партийные кураторы это без внимания не оставят. К тому же аплодисменты затянулись, намного превысив лимит. Приз пообещал обратить на его проблемы особое внимание.

   Назад возвращались не без курьезов. Когда вышли из банкетного зала, водитель Паша спросил, есть ли у них с собой права. Оказалось, что он обедал с крайкомовскими водителями, те запросто налили ему сто граммов. Отказаться постеснялся. Его шеф выпил, а Олег Сергеевич оказался без прав. По всей улице через пятьдесят метров стояли гаишники, так как на совещании присутствовал их краевой генерал.

- Садись за руль. Не сумел отказаться, отдувайся сам.

   Паша обреченно вздохнул и сел на место водителя.
   Первый же сержант в парадной форме принял стойку «смирно» и отдал честь. И так на протяжении всего стокилометрового пути. Правда, на трассе они стояли метров через двести- триста.
   Понять на скорости кто едет, им было затруднительно. Все служебные «Волги» похожи одна на другую, к тому же крупный осанистый директор совхоза на переднем сиденье очень смахивал на генерала.
   Паша всю дорогу веселился, говоря, что теперь знает как вести себя с этими дармоедами.

- Смотрите сколько их на наши головы!

   Приз обещание выполнил, затребовал перечень проблемных объектов и назначил через день встречу. Олег Сергеевич включил в список все свои объекты. Но тот быстро разобрался, отмел мелочевку местного масштаба и распорядился организовать совещание всех задействованных сторон в кабинете Олега Сергеевича.
   По прибытии проверил наличие присутствующих и сразу предложил переехать на объект. Совещание было бурным, некоторые руководители оказались здесь в первый раз за семь лет. Приз их за это не похвалил и распорядился присутствовать на еженедельных планерках с его участием. Планерки готовить было поручено Олегу Сергеевичу. Отношение начальника строительного треста и директоров к нему сразу изменилось. Дело сдвинулось с мертвой точки.

   У Олега Сергеевича продолжались напряженные отношения с горкомом. Ветераны, оставшиеся без развлечений, требовали поставить его на учет в территориальную организацию, он игнорировал, заворг психовал, стараясь при каждом удобном случае выставить строптивца не в лучшем свете. А тому, занятому живой работой было наплевать.
   Резко обострилась неприязнь к нему третьего секретаря горкома, отвечающего за идеологию. Женщина, не признающая своего возраста, болезненно реагирующая на любое напоминание о нем и подозрительно относящаяся к людям, неосторожно затрагивающим эту тему. Олег Сергеевич дал ей ощутимый щелчок по носу, когда она сунула его не в свое дело.

   В городе строился крупный пансионат одной союзной газеты. В порядке долевого участия они должны были построить для своих работников и работников социальной сферы несколько многоэтажных домов. Дома уже год как были построены, не решен лишь вопрос отопления.
   Предлагалось установить возле каждого дома контейнерную котельную на мазуте.
   Олег Сергеевич к этому времени уже провел на сессии решение о централизованном снабжении теплом всего города от имеющихся мощностей центральной городской котельной. Это было экономически рационально и экологически оправданно.  К этому времени уже удалось закрыть и демонтировать несколько котельных. Он своевременно предупредил директора нового пансионата о необходимости прокладки теплотрассы. Тот по привычке решать вопросы через голову, надеясь на московское начальство, не придал этому значения.
   Генподрядчиком у газеты были военные строители. Генерал, начальник управления приехал в пансионат, посетил горком партии, сказал директору, что через неделю приедет со своими строителями принимать последний объект в пансионате – актовый зал и заодно проведет совещание в местном исполкоме для окончательного решения вопроса по отоплению. Директор доложил об этом Олегу Сергеевичу с плохо скрываемой издевкой.

- Подожди, Сергей Тимофеевич, какое принято решение и с кем согласовано? Почему без моего участия, ведь решение будет приниматься моим постановлением за моей подписью?
- Не парьтесь, Олег Сергеевич, наше дело телячье. Что они решат, то и будем делать. Играться нет времени, людей нужно заселять, у них на руках ордера и горком не допустит народных волнений.
- Здесь никто не играется. Твое может и телячье, но я буду настаивать на исполнении решения сессии.
- Вы же сами это решение родили. Сами и отмените.
- Это не твоего ума дело. Сам сказал, что твое дело телячье, поэтому разговаривать будем с твоими генералами.

   Олег Сергеевич все это возмущенно поведал своему заместителю Юрию Михайловичу, которого переманил к себе из этого же пансионата с должности заместителя директора. 

- А что вы сомневаетесь? И проведут и своего добьются. Они в Кремле двери ногой открывают.

   Утром в день совещания заместитель он повеселил Олега Сергеевича, сообщив, что не будет на совещании начальника участка, полковника, который пострадал перед торжественной сдачей пансионата в эксплуатацию.

   Как всегда последние работы выполняются в спешке, а у военных строителей это традиция. Здесь также не успели вовремя в центре громадного актового зала повесить двухсоткилограммовую хрустальную люстру. Барельеф с основоположниками установили, а люстру не повесили. Заканчивали в ночь накануне сдачи.
За час до появления высокой комиссии полковник прибежал в зал и заметил, что люстра висит не совсем ровно. Срочно вернули солдатиков-монтажников. Те снова залезли на чердак, чтобы поправить арматуру на которой крепилась люстра.
   Лучше бы они этого не делали. Один из крючков крепления обломился, и все это сверкающее великолепие вначале скособочилось, а потом рухнуло на, собственной персоной управляющего процессом, полковника.
   Грохот был грандиозный. Один рожок люстры все-таки догнал прытко отпрянувшего командира и поцарапал ему кожу в области правой височной части органа предназначенного для фуражки с кокардой. Юрий Михайлович утверждал, что это голова. Хотя генерал узнавший о происшествии назвал это иначе.

- Не хватало еще нас позорить в исполкоме своей пробитой тыквой!

Строители очень огорчились. Им после успешной сдачи объекта обещали повышение по службе, внеочередные звания, а полковнику даже генеральское. Теперь эти бы сохранить. Хорошо еще на генерала не упала.
    В назначенное время в кабинет Олега Сергеевича нагрянула компания вельможных персон человек из восьми. Младшим был директор пансионата, в старшинстве генералов от одной до трех звезд он разобрался, когда один из них после церемонии знакомства возглавил стол для проведения совещаний, стоявший вдоль стены. Олегу Сергеевичу ничего не оставалось, как остаться за своим.
   Генерал четко по-военному стал озадачивать подчиненных. Совещание длилось не меньше часа фактически без участия хозяина кабинета. Олег Сергеевич не вмешивался. Вначале он было возмутился, потом успокоился и занялся бумагами. Потом вовсе развеселился, вспоминая утреннее происшествие в пансионате. Один раз даже вышел в приемную, чтобы подавить смех под недоуменным взглядом секретарши.
   
    Когда все вопросы были отработаны, генерал повернулся к Олегу Сергеевичу.

- Кажется все. Просьба к вам оперативно отвести нам участки для размещения контейнеров и емкостей для запаса мазута. Работы займут не больше месяца.
 - Вы нас очень осчастливили. Значит, через месяц у нас задымят в жилом районе возле школы и детских садиков четыре новых котельных. А мы по наивности решили с этим явлением бороться и некоторые уже демонтировали. В адрес застройщика своевременно было направлено соответствующее обращение с постановлением Совета народных депутатов. Как то вы этого не учли. Да и сейчас решения принимали фактически без моего участия. Я лицо подневольное и у нас тоже существует исполнительская дисциплина. Что вы на это скажете? Я подписываться под таким решением не буду.
- Как это не будете? Мы здесь битый час обсуждали все детали.
- Да, но меня не спрашивали.
- А что спрашивать? Мы на своем объекте вправе принимать оптимальные решения.
- Не забывайте, что объект находится на нашей территории и права квартирантов определяют хозяева. Можете на территории Министерства обороны ставить хоть пять котельных или на Красной площади, если Романов разрешит.
- Это уже дерзость, если не сказать больше!
- Хамство, то есть? Нет, дорогие, это вы со своим уставом в чужой монастырь вторглись.
- Но мы на прошлой неделе согласовали это в вашем горкоме партии! Не наша вина, что до вас не довели. Хотя, Сергей Тимофеевич мог бы поставить в известность.
- Меня недостаточно ставить в известность. Но нужно было, чтобы я предотвратил сегодняшнюю бестолковщину.

   Генерал побагровел, встал, рявкнул на подчиненных, так что генералы и полковники вылетели в приемную как новобранцы.

- Нас заверила Нина Петровна, что все наши проекты не будут иметь препятствий.
- Проект это технический документ с соответствующими согласованиями, в том числе со мной. А прожекты нечто иное. Мечтать не вредно. Да и причем здесь секретарь по идеологии? Тогда уж со вторым нужно было, он курирует строительную отрасль и такого обещать бы не стал.
- Кого застали на месте с тем и решали. Мы в ваших структурах не разбираемся. Нам что теперь, через крайком решать?
- Не поможет. Только здесь на месте.
- Я могу связаться с Ниной Николаевной?
- Не советую. Зачем вам еще наши дрязги. Она меня не переубедит. Пусть занимается своим делом.
- Хорошо. Никогда такого в моей практике не случалось. Мы вам пансионат и жилье построили, а вы с мелочами цепляетесь. Откуда вас взяли?
- Перестройка призвала. Честное слово, сам не рвался. Построили вы себе. Мы вам предоставили возможности. И не позволим в нашей коммуналке ухудшать условия.

   Через месяц полным ходом строилась теплотрасса к новым жилым домам. Директор пансионата каждый день приходил с докладом в исполком. Пришлось закрепить за ним заместителя.
   Теперь кроме заворга у Олега Сергеевича в горкоме появился еще один «доброжелатель», мстительный и мелочный. Нина Петровна обид не прощала. А они невольно прибавлялись. Ни на чем.
   Как-то с совещания в райисполкоме перемещались на совещание в горком. Олег Сергеевич предложил свою машину всем желающим. Желающих оказалось трое. Нина Петровна, ее подруга, председатель профсоюзов и директор школы дагестанец Донмаз.
   Пока ждал пассажиров, соображал, как же он их рассадит. Почетным местом считалось переднее пассажирское. Дамы обе самолюбивые, соперничающие в иерархии района.  Стояли, и каждая ждала, кого пригласят садиться на переднее сиденье. Олег Сергеевич молчал, забавляясь.
   Из здания выскочил припоздавший Донмаз. На ходу оценив ситуацию, мигом разрядил обстановку.

- Мне Коран не позволяет сидеть с женщинами!

   Уселся на переднее сиденье, дамам предложив заднее. Женщины продолжали разговор. Тема была злободневная. В это время Ельцин боролся с Полозковым за место председателя Верховного Совета РСФСР. Как человек, критикующий верхушку партийной бюрократии, он вызывал в массах симпатии. Зато партаппарат был на стороне консервативного Полозкова.

- Помните, Галина Павловна нам с вами на юрфаке преподавали физиогномику. Так вот с научной точки зрения даже облик Ельцина производит отталкивающее впечатление.
   Олег Сергеевич, которому приходилось лично встречаться с Полозковым, был обратного мнения. К тому же, как мужчина он далеко не дотягивал до статей оппонента. А уж про лицо, которым его наградил создатель, в народе снисходительно говорят, что « с него не воду пить». Он и не утерпел.

- Ну, уж ваш-то Полозков красавец! Сомнительная наука эта физиогномика.
- Прекратите немедленно! Вас не просят вмешиваться в разговор! Сразу видно ваше отношение к идеалам коммунизма. Для таких как вы нет ничего святого.
- Ого, вы уже его канонизировали? Он же недавно докладывал о достижениях атеистической науки. Вам как идеологу не пристало религиозными терминами оперировать.

   Донмаз сидел притихший. Возле здания горкома обе пассажирки выскочили, не скрывая негодования и не поблагодарив за услугу.
   На совещании дискуссия продолжилась. Темой его явилось закрытое письмо крайкома партии о противостоянии оппортунистических сил, которые начинают влиять на умы людей, совращая их антипартийной риторикой. Незрелые руководители на местах не только не пресекают это, но и поощряют.
   После прочтения письма ведущая совещание Нина Петровна предложила участникам высказать свое мнение и внести предложения по борьбе с этим вредным явлением.
   Руководители, которых в этот день сорвали с работы на весь день, сидели как на иголках. Все эти игры им уже надоели. Дела насущные, которые катились под гору, требовали их участия. Недавно переведенные на хозрасчет предприятия прежним методам управления не поддавались. У каждого была своя головная боль.

   Слово попросил Олег Сергеевич. Нина Петровна предоставила его с явной неохотой и настороженностью.

- Товарищи, я сейчас выскажусь с точки зрения незрелых руководителей, которых здесь поминали. Мне непонятно зачем нас здесь собрали, зачем вообще это письмо. Почему совершенно невинный фильм «Берег» по роману Юрия Бондарева на прошлой неделе активу показывали в закрытом режиме? Который год идут гласность и перестройка. И не кем-нибудь объявлены, а генсеком. Мы от кого прячемся и за кого людей принимаем? За несмышленышей? Так они умнее нас, на земле живут. И в трудную минуту страну всегда эти несмышленыши спасали. А номенклатура потом между собой заслуги делила. Хоть в войнах, хоть в трудах.
   К чему нас призывает письмо? К отторжению здравого смысла. Если пройтись по лозунгам оппортунистов, как они здесь названы, то другого вывода не сделаешь. Кто против изобилия продовольствия и унизительных очередей за куском мяса? Кому не противно на черном рынке втридорога тайком покупать заграничные штаны или за три цены простой автомобиль, хотя бы «Запорожец»? Этот перечень бесконечен. Это что, вызов основам государства? Что это за основы, если им угрожают желания ветеранов войны жить не хуже, чем  те, кого они победили.
   Я считаю, что это письмо в защиту существующих порядков не что иное как уход от ответственности тех, кто в создании этих порядков виноват. Надо признать, что мы не справляемся с задачей по улучшению жизни населения и чтобы выбить почву из-под ног этих оппортунистов должны отнять их оружие. Завалить продуктами и лохмотьями прилавки магазинов. Сделать дороги, благоустроить населенные пункты. Кто тогда их будет слушать? От добра добра не ищут. В конце концов, это наша обязанность.

   Олег Сергеевич после заключительного слова Нины Петровны в полной мере представил ощущения Ельцина, когда тот услышал от своего соратника: «Борис, ты не прав». Натянутые отношения с горкомом продолжали усугубляться.
   На партхозактивы его после этого не приглашали.

   Осенью прошла отчетно-выборная конференция горкома КПСС. Впервые за многие годы он не попал в список делегатов, что его неприятно задело. Возникло ощущение неполноценного участия в жизни района. Зато результаты конференции впечатлили.
   Видимо крайкомовские кураторы оценили работу секретаря по идеологии по заслугам и порекомендовали поменять ее на свежего человека из числа делегатов путем их волеизъявления, без навязывания кандидатуры сверху как того требует «новое мышление».
   Это было время, когда умные люди не очень стремились попасть в кресла партийных руководителей и очереди из претендентов не образовалось. Но один все-таки нашелся.
   Им оказался главный психиатр района, всю жизнь стремящийся приблизиться к сияющим вершинам власти. Помимо славы блестящего специалиста по профессии он увлекался мистикой, а также был замечен в пристрастиях к мужской дружбе специфического свойства. Его кабинет с наглухо задрапированными окнами часто посещали представители местного бомонда, иногда даже весьма уважаемые руководители, создавшие таинственный клуб, оберегающий свои секреты. Парадоксально, что человек с такими склонностями пользовался особым покровительством всех начальствующих дам района, умиленно напоминающим, что он воспитанник детдома. Сорокалетний сирота всячески их сочувствием и поддержкой пользовался.
   Олег Сергеевич по простоте душевной как-то поинтересовался не чувствуют ли они в нем соперника по завоеванию сердец. За что был назван циником и значительно утратил симпатии собеседниц.

   Выскочив на трибуну и отбарабанив все мантры с передовиц перестроечных газет, заверив, что альтернативы социализму «с человеческим лицом» быть не может, он поведал делегатам, что буквально на днях вновь перечитал все труды Маркса и Ленина.
   Делегаты с чувством глубокой зависти зааплодировали. Только человек незаурядных качеств его профессии способен на такое. Сами они дальше первой главы этих классиков не продвигались, и только необходимость сдавать вузовский минимум заставляла наизусть зазубривать специально отобранные выдержки и цитаты. Они с чувством глубокого удовлетворения и облегчения единогласно проголосовали за Сергея Трофимовича, согласившегося ввиду сокращения финансирования горкома исполнять обязанности на общественных началах. Профанация неумолимо накатывалась на последний идеологический оплот.

   Олег Сергеевич от души хохотал над столь судьбоносным решением и в ответ на очередное приглашение заворга по поводу перехода на учет в территориальную парторганизацию ответил, что появится в горкоме только при условии, что они прекратят лукавить. Даже предложил раздобыть голубую ткань, чтобы заменили флаг на своем здании в соответствии с убеждениями нового партийного идеолога.