детворе

Рассказы  детям


ПРО  КОТОВ  БЕЗ   САПОГ


Вместо   эпиграфа
/Подслушанный  разговор /
     -Мама, мамочка!А почему Мурочка маленькая была хорошая, а когда выросла – стала плохой? Мы везем её на дачи для перевоспитывания?
     -Да, деточка, да золотце! Она стала большая и плохая. Ты неправильно её  воспитала.
     -Мама, мамочка! А когда ты  станешь побольшей, и будешь вредничать, тебя тоже отвести на дачи, чтоб другие перевоспитывали?


     Мало  кто  не  знает   про  Кота  в  сапогах.  У  меня  котов  и  кошек  много,  но  все  они  без  сапог.  Их  кормить  надо,  обихаживать,  лекарства   покупать.  Когда   ушки  или  глазки  у  них   приболеют.  А   пенсия   моя   так  себе,  на  всё   не  хватает.  Вот  и  ходят  они  без  сапог.  Авось  не  замерзнут.  Да  и  коты  не  мои,  а  подброшенные.  Живу  я  на   краю  города,  и  дачники,  видя,  что  во  дворе  играются  кошки,  подбрасывают  через  забор  своих  котят.  Дескать,  нам  в  городе  обуза,  а  тут  чудак   любит  с  животными  возиться. Пускай   и  этих   воспитывает  и  кормит.
     Вот  я  и  воспитываю  кошек,   котиков  и  собаку.  Да  и  не  воспитываю   их   вовсе -  они  просто  живут  у  нас  на   подворье,  ловят  мышей, играются  и  дружат  с  Кузьмой.  Кузьма -  это  пес,  веселый,   и  с  добрыми   глазами.
     Кузя  всегда  улыбается.  А  когда  блохи  кусают  -  ругается.
     - Гав!  Какие  нахалки!  Завели  в  моей  шерсти  квартиры,  не  платят  за  проживание,  спасибо  не  скажут,  да   ещё  кусаются!  Ну, я   вам! -  И  рычит,  пробует  кусать  блох,  но  кусает  себя.
     С  котами  и  кошками  Кузя  дружит.  Не  то  чтобы  с  удовольствием  общается,  но  позволяет  себя  обнюхать,  лизнуть  и  другим  образом  показать   дружелюбие,  если  котик  не  лезет  к  посуде  с  едой.
     И  очень  сердится,  когда  пожилые  коты   или  кошки  ругаются.
     -  Гав! - рычит  он.  -  Бесстыдники!  Вы  что,  кость  не  поделите?! Так  давайте,  я  разберусь.
     Но  Кузя  лукавит.  Он  любит  грызть  кости  и  ни  за  что  не  даст  её  кому-нибудь  даже  обнюхать. А  если  не  догрызет  косточку,  то  запрячет  на  черный  день,  зароет.  Кузя  жизнь  знает, он  хозяйственный.


КОТ    НА  РАДУГЕ    ВЕРХОМ

     Однажды  утром  я  вышел  из  дачного  домика.  Сел  на  крылечке.  Лето,  кругом  зелень,  плоды  на  деревьях.  Зреют  яблоки  и  груши,  абрикосы.  Дождик  только  что  просеялся,  теплый  и  грибной.  А  поверх  соседних  садов  -  радуга!  Будто  обняла  полмира  и  призывает  разделить   радость  жизни.   Смотрю,  любуюсь,  улыбаюсь  и   вдруг   вижу  -  верхом  на  радуге  сидит  наш   котик   Рыжик!    Он,  проказник,  забрался  на  столб  возле  забора, (коты   вообще  любят  посидеть  на  столбике  и  посмотреть  на   мир   сверху),  и  получается,  -  сидит  на  радуге!  Умывается   и,  озорник,  ухмыляется.  Говорит  будто:  «Вот  я   какой,  на  небо  забрался!»


ПРО  ЁЖИКОВ

     Котиков  и  кошечек  во  дворе  много  и  каждому  нужно  блюдечко,  чтобы  не  ссорились  возле  еды.   Когда  на  улице  тепло, блюдечки  выставляются   во  дворе в  тенечке  веранды  и  котикам  не  надо  проситься   в  дом   трапезничать.  Всё   у  них  перед  глазами.  И  молоко,  и  каша  с  рыбой.
     Летом  жарко  и  аппетит  обычно  у  котиков  неважнецкий.  Полижут  кашку,  выберут  рыбу,  полакают  молочка  или  водички,  поморщатся   и  идут  в  сторонку  умываться.  Еды  много  оставалась  в  блюдцах  на  радость  мухам,  которые  тут  же  налетали  на  вкусное  угощение.
     На  ночь  каждому   котику  и  кошке  оставлялась  в  блюдце  еда.  А  вдруг,  после  ночной   охоты  на  мышей,  появится  желание  подкрепиться?
     И  вот  как-то  утром  гляжу, -  пусто  в  блюдцах,  а  отчета  о  проделанной   работе  нет.  Отчет -  это  рядок  мышей,  которых  кошки  наловили  за  ночь  и  принесли  показать,  что  старались.
     -  Что  же  это,  друзья  мои?!  -  спрашиваю  у  питомцев.  -  Аппетит  появился  зверский,  что  вы  и  блюдца  опорожнили, и мышей   поели?  Или  завелась  болезнь  обжорства?  Нехорошо  как.  Всё  надо  делать  в  меру.  И  кушать тоже. Случись  ожиреть,  мыши  засмеют   за  неловкость,  неповорот-ливость.
     -  Гав!  -  говорит  Кузя.  -  Это  им  помогли  ёжики.  Видят,  что  добро  пропадает,  а  им  худо  нынче  в  саду -  урожай  выдался  слабый,  вот  и  помогли  котам  управиться, покушали.  На  наших   детей  природы  сердиться  не  надо.  Они  с  жиру  не  обленятся.  Кушают  в  меру.
     Решил  я  проверить  правоту  Кузи.  Вечером,  когда  солнышко  закатилось  за  горы  и  долы  и  стало  сумеречно   настолько,  что  не  всё   разглядишь  в  саду,  вышел  я  на  веранду,  тихонько  открыл  окно  и  выглянул  наружу.
     Ба!  Над  верандой   снаружи  свет  и  мне  хорошо  видно,  что   у  блюдечка  сидят  два  ёжика  и,  тихонько   похрюкивая,  кушают   кашку.   А   котики,  самые   маленькие,  новички,  которых   дня  два  назад   привезли  из  города  и  бросили  в  наш  двор,  сидят  в  сторонке  и  наблюдают  за  трапезой   непрошеных   гостей.
     -  Им,  наверное,  тоже  не  разрешили  жить  в  квартире, -  сказал  один  котик   другому. -   Наловчились  лазать  по  портьерам!
     -  Или  на  двор  не  попросились  и  испачкали  коврик,  -  предположил  другой.
     -  Да,  на  взрослых  не  угодишь,  будь  ты  девочка  или  котик,  -  грустно  согласился   первый.  -  Как  не  хватает  терпения  или  умения  воспитывать  нас,  так  и  выбрасывают.  Никому   нас   не  жалко.
     С  тех  пор  каждый   вечер  приходили  в  наш  двор  в  гости  ежики.  Кушали,  пили  молочко  и  отправлялись  помогать  котикам   изводить  мышей.  Ежики  -  ночные  охотники.



СВИСТОК

     Как-то  появился  во  дворе  новенький  котик.  Кто-то  бросил  через  забор.  А  он  увидел, что  в  саду  коллектив  кошачий,  решил  поинтересоваться,  нельзя  ли  с  ними  дружить.  И  вот  сидит  он  поодаль,  беленький,  над  глазами  бровки  рыжие  и  хвостик  тоже  рыжий,  как  золотой.  Ушки  топориком  поставил,  смотрит,  как  Барсетка  катает  яблоко.  Барсетка -  это  такой  кошелёк  у  взрослых,  где  документы  и  деньги  в  дороге  хранятся.  Толстый   всегда.  И  кошечка  не  худая,  и  потому  назвали  её  Барсеткой.  И  вот  котик  не  выдержал,  подбежал  к  Барсетке,  перехватил  шарик-яблоко  и  стал  играть  с  кошечкой  в  футбол.
     - Ой! -  вскричала  Барсетка. -  А  у  нас  снова  новенький!
     Тут  сбежалось  всё  молодое  и  взрослое   кошачье  население  и  обступило  новичка.
     -  А  он  ничего,  симпатичный,  -  сказал  взрослый  кот  Тимофей. -  И  нос  курносый  как  у  меня,  но  колер  на  нём  белый.  А  я  наполовину  черный.  Значит,  он  только  зимой  мышей  ловить  будет.  А  в  остальное  время  - мы?  Непорядок.
     -  И  что  ты  к  нему  привязался?  Вырастет  и  научится.  Он  еще  маленький,  -  вступилась  кошечка  Стрелка.  -  Видишь,  обиделся  на  тебя  и  засвистел  носиком.  Уж  не  приболел  ли?!
     - Ты  не  больной? -  спросил  рыженький  кот  Миша. -  Если  больной,  то  беги  к  хозяину.  Он  капли  накапает  и  болезнь  пропадет.  Почему  ты  свистишь?
     -  Простыл,  наверное,  и  вас  застеснялся.  Возьмете  меня  к  себе?  Я  буду  вас   любить  и  хорошо  учиться.
     - Сначала  иди  к  хозяину,  пускай  он  тебя  назовет,  покормит,  а  уж  потом  станешь  у  нас  учиться  жить, - сказала  старая  кошка  Наташа.  -  Скажи  хозяину,  что  тебе  подойдет  имя  Свисток.
     Вот  так  появился   у  нас  Свисток.

СТАРШАЯ  КОШКА

     Серая  кошечка  Наташа  у  нас  самая  взрослая,  ей   уже  семь  лет.  Был  старше  её   рыжий  кот  Дукат,  но  его  пригласили  в  домик  егеря  в  заповеднике   поддерживать  порядок  и  ловить  мышей.  Пригласили  на  время,  а  он  остался  навсегда.  Наверное,  там  интереснее,  среди  жителей  заповедника.  И  работы   много.  Ему  там  так  некогда,  что  он  даже   приветы  передает  редко.
     Наташа  у  нас  опытная  в  житейских  делах,  а  потому  держит  порядок  в  коллективе  и  называется  бригадиром. Наташа  больше  всего  любит  ловить  мышей  и  кушать  свежую  рыбку. Ей  даже   поиграть  некогда  с  молодыми.  Я подозреваю, что  Наташе очень  хочется порезвиться,  но  положение  старшей  и  взрослой  её   сдерживает,  и  она  боится   уронить  авторитет  легкомыслием.
     А  когда  Наташу  подбросили,  и  она   поселилась  жить с  Дукатом,   они  все  время  играли     в  прятки.  И  Наташа  была  такая  хитрющая,  так  ловко  пряталась,  что  даже  я  иной  раз  не  мог отыскать. И  только  Бабушка   посмеивалась  и  кричала:
     -  Дукат!  Дедушка!  А  кто  это  у  нас  за  ковром  скребется?!  Случайно,  не  мышка?…Ах!  Это  же  Наташа!..Ей  наверное,  надоело  ждать,  когда  её  отыщут  и  она  смеется  над  Дукатом.
     А  Наташа  выглядывала  из-за  краешка  ковра  и  довольно  жмурилась.

УЛЬЯНА

     Как-то  вижу,  на  заборе  сидит  кошечка  и  разглядывает  двор.  Породистых  кровей  статью,  цветом  серая  с  дымкой, шерстка  пушистая,  густая  и  длинная.  Сибирячка!  Я  и  спрашиваю:
     - Что  это  вы,  молодая  особа,  проявляете  любопытство?  Из  пустых  интересов,  пробегая   мимо,  или  рядом  живете?
     - Любопытство,  конечно,  одолевает,  но  не  праздное,  -  отвечает  кошечка.  -  Пристанища  ищу.  У  вас, гляжу,  молодежи  много,  а   я,  как  бездетная  мать,  могла  приглядеть,  чтоб  шалили  поменьше.
     -  Отчего  же  бездетна?  Проворонила  деток?
     -  Да, -  грустно  проронила  сибирячка. -  Жили  мы  в  коттедже,  тут  неподалеку, а  хозяева  возьми,  и  заграницу   в  отпуск  подайся.  А  меня  поручили  пригляду   работницы  по  дому.  Ну  и.. вышвырнула  она  меня.  Брякнула  через  забор  на  дорогу.
     - И  за  какие  заслуги?  Укусила,  небось.
     - Пришлось, -  призналась  кошечка.  -  Отбирала  она  у  меня  деток,  а  я  защищала. Шипела,  изгибала  спинку,  лапками  махала,  но  всё  без  толку.  Пришлось  применить  последний  довод.  Зубы  показать  и  когти. Вот  за   защиту  прав  на  материнство…
     -  Понятно,  -  покивал  я   в  раздумье. -  Жизнь,  штука  сложная.  Но  надо  жить,  когда  судьба  распорядилась.  Бывает  худо,  а  все  ж  вокруг,  гляди,  -  красота!  Во  дворе,  видишь,  сколько  населения.  Но, если  подумать:  где  много,  там  и  еще  одному  найдется  уголок.  Когда  охота,  прыгай,  живи  тут.  Бери  на  себя   воспитание  подрастающего  поколения.  Я  думаю,  Бабушка  тоже  тебе   обрадуется.  Но  как  назовем  тебя?
     - Там  меня  кликали  Гулей.
     - Нет,  гулями  голубей   кличут.  А  ты   станешь  Улей.  Ульяной.  Согласна?
     Так  поселилась  у  нас  сибирская  кошечка  Уля.
     И  какая  толковая  воспитательница  из  неё  получилась!  Бывало,  малышня  расшалится,  по  грядкам  начнет  носиться,  срывать огурцы,  недозрелые  помидоры. И  гонять  вместо  футбольного  мяча!  Так  Ульяна  тут  же  наскочит  и  ну,  разгонять  шалунов.  Да  еще  и  с  пришлепкой.  Бежит  за  проказником,  а  как  догоняет,  спешит  на  трех  лапах,  а  передней,  четвертой, легкую  трепку  по  попке  устроит. Ей   кажется,  что  так  уму  наставлять  надежней.  А  помимо  дела,  словами  убеждает.
     - Озорники  вы!  -  говорит  котятам. -  Играть  не  грешно  и  надо,  но  в   свое  время!  Вы  забыли,  что  Бабушка  говорила?  Медведок  изводить  с  огорода! А  вот  после  трудов  можно  разрядку  устроить.  Мячик,  вон,  погонять,  или  свой  хвост   умудриться   поймать. По  деревьям  полазить.  Развиваться  надо!  А  то,  и  мыши  над  вами  смеяться  станут,  неумёхами.


ПОЛЕЗНОЕ    КУПАНИЕ

     На  углу  дома,  у  водосточной  трубы,  стоит  ванна.  Не  то  чтобы  старая,  но  срок  её  вышел -  заменили  на  лучшую.  В  дождики  в   ванну  стекает  вода,  лишняя  выливается,  а  остальная  греется  на  солнышке.  Чтобы  теплой,  дождевой  водичкой  поливать  грядки.
     И  вот  как-то  я,  подживляя   томаты,  сел  на  колоду  возле  ванны     отдохнуть. Приустал  маленько,  да  и  день  погожий,  приятно  подставиться  ласкам  весны.
     Тут  взобралась  ко  мне  на  колени  черная  кошечка  Багирка. Посмотрела  вокруг,  на  меня  и  заинтересовалась  ванной.  Я  руки  там  сполоснул,  пошли   волны, в них солнышко заиграло. Багирка ступила на край, чтоб  познакомиться  с  бликами  ближе.
     - Осторожно, Багирка! -  сказал  я. -  Края  ванны  гладкие,  упадешь.  А  воды  вы  боитесь.  Не  знаете,  что  купаться  полезно.
     - Ой,  правда!  А  я  плавать  не  научилась.  Утону, -  воскликнула  кошечка  и  выгнула  спинку.
     - Да  нет,  плавать  ты  можешь,  но  о  том  не  знаешь.  И  если  неожиданно  свалишься  в  воду,  то  испугаешься  и  поплывешь, - пояснил я. - Но  от  испуга  может  сердечко  разорваться.
     -  Нет, -  сказала  Багирка. -  Сердечко  мое  молодое  и  крепкое,  а   плавать  я  всё   равно  не  умею.
     - Ах,  какие  вы  кошки  настырные!  Даже  думаете  вопреки  здравому  смыслу.  Будь  по-твоему,  но  берегись  необдуманных  поступков.
     И  только  я  проговорил,  как  Багирка  бултыхнулась  в   ванну.  То ли  свалилась,  то  ли  прыгнула  по  своей  воле,  чтобы  храбрость  показать.  И  поплыла!  Мордочку  задрала,  чтоб  носик  воздухом  дышал,  лапками   быстро-быстро  стала  грести.  До  края  ванны  достала,  хотела  ухватиться,  а  края-то  гладкие,  коготкам  не  зацепиться.
     - Ну  вот,  проказница, -  говорю ей. -  Сама  видишь,  что  плавать  умеешь.  А  как  тебе  выбраться?  Ванна  не  полная,  уцепиться  не  за  что.  Одна  польза  -  блохи  воды  боятся  и  убегут  с  тебя.  Наплавалась,  выручать?
     Но  Багирка  не  отвечала. Теперь  она  поняла,  что  сделала  глупость  и,  гребя  лапками,  смотрела  с  такой  мольбой  на  меня,  что  я поторопился   взять  её   в  руки.
     Кошечка  отряхнула  с  шерстки  воду,  спрыгнула  наземь,  и  виновато  взглянув  на  меня,  промурлыкала:
     - Ты,  Дедушка,  не  сердись  на  меня.  Молодые  очень  любопытны,  нам  хочется  много  знать.  А  кто  нам  расскажет?  Только  собственный   опыт.  Спасибо,  что  достал  из  ванны.  Сама  бы  я  век  не  выбралась. И  блохи  все  разбежались,  ты  прав!


КНОПКА


     Эта  кошечка  попала  к  нам,   как  и  все,  -  кто-то  подбросил. Вскапывал  я  огород,  и  вдруг  гляжу,  у  ног  сидит  котенок. Беленький  с  сереньким,  рыженький  с  темненьким. В  общем:  серо-буро-малиновый.  Глазки  большие-большие  и  голубые.  Ушки  топориком,  усики   врастопырку. А  на  мордочке  -  удивление.
    - Ты  чья  же  такая  раскрашенная?  -  спрашиваю. -  Маленькая,  прямо  как  кнопка.  Молоко  на  усах  не  обсохло,  а  тебя  уже  -  к  нам.  Испугалась?
    - Ага.  Сначала  испугалась,  а  потом  обрадовалась. У  вас  тут  целый   котятник.
     Я  оборотился.  И  впрямь -  котятник.  Всё  коша-чье  население  сидит  подле  и  интересуется  делами  деда.  Что  он  копает?  А  тут  -  пополнение,  им  на  удивление.
     Наташа,  по  своему  статусу  старшей   кошки  обошла  вокруг  нове-нькой,  изогнула  спинку  и,  взглянув  на  меня  со  значением,  проронила:
     - Кошка  как  кошка,  ничего  особенного.
     - Не  скажи,  Наташа,  -  говорю. -  Кошка  как  кошка  она  по  раскраске.  И  не  такие  бывают.  Но  она  маленькая,   крохатулечка,  не  забывай.  А  маленьких  надо  что?.. Правильно:  опекать,  защищать  и  помогать.  И  воспитывать.  Воспитанием  у  нас  занимается   Ульяна,  а  вот  главный  защитник  маленьких  -  ты.  Принимай   в  семью  и  оберегай.
     Так  случилось  у  нас  прибавление.
               
                Азов.  2009  г.



ПЕСКАРИКИ    ДЛЯ   МАМЫ

     Река  Зеленчук  у  слияния  с  Кубанью  тогда  была   широкой,  а  весной  - многоводной. К концу  же  лета  её  в  иных  местах   переходили  даже   пацанята.
     Год  был  военный,  только  что  вышибли  вон из края любителей   устанавливать  свои   орднунги,  и  не   разгребли  после   них   пожарища.  Обнищалая  земля   еще  не  скоро  могла   поддержать  оголодавших  людей  своими  плодами, и  потому рыбная  ловля  была  не  безделицей, а  хорошим  подспорьем,  приварком.
     С  устоялым  теплом  долгожданной   весны  сорок  четвёртого  года   стайки  пацанят   всякого   возраста  с  утра  и  до  ночи  беспокоили  речку.  Но  сначала  все  бросились  на  ту   сторону  в  лес, через  подвесной   мост -  разживиться   удилищами  из  орешника.  При  оккупантах,  при  устроителях     порядка   по-арийски,  зимой   в  печи   пошли  и   мебель,  и   удочки,  и   со  стрех   камыши.  А  многие   удочки  сгорели  вместе  с  домами.
     А  еще,  не  у   всякого  пацаненка   имелись  заводские   крючки,  а  рыбачить  без  них,  прямо  сказать,  лучше  штанами. Последнее  дело,  и  будто  стыдливое,  для  самых  малых  несмышленышей, - цедить  через  штаны  речку.
     Которые   повзрослее,  подростки,  строили  себе  «хватки-подъемники»  -  снасть,  от  слова  «хватать».  Основанной   на  длинной  жерди,  когда  с  берега  ловишь,  и  двух  дугах,  держащих  сеть  с  мелкой  ячеей.  Снаряд,  в  общем-то,  браконьерский  и  запрещенный   позже. Этим  снарядом  они  промышляли  в  заливчиках,  выхватывая  забежавшую  на  тихую  воду   отдохнуть  рыбешку.  В  подъемник  иной   раз   попадала  крупная  рыба  и  тем  пацанам  сильно  завидовали  прочие  неумехи.
     Конечно,  завидовали  тем   смельчакам,  что  добывали  рыбу   гранатами,  найденными  на  бывших  ратных  полях,  в  окопах.  Но.. палка  там  о  двух  концах.  Удачно  бухнуло,  так  радость,  бросайся  в  воду  и  гонись  за  оглушенной   рыбой,  собирай   урожай.  Но  бывали  случаи  и  поплоше,  когда   после   взрыва  на  мелководье,  осколками  ранило  или  убивало  рисковую  голову.  А  тогда   вместо  рыбы  -   похороны,  а  свидетелям  порка.  Не  вразумили  проказников  нужным  советом  иль  тумаком.
     Счастливчики  же,  что  сумели  обзавестись  стоящей   удочкой   из  гибкой   и  тонкой  лешины   метра  на  три  длинной  да  еще  с  суровой   ниткой   или конским  волосом  для  лесы, и,  разумеется, с  заводским  крючком,  были  на  реке   сами  по  себе  и  чувства  их  понятны  -  вольные  люди!
     Такими  были  десятилетний  Дима  и  семилетний  Костик,  родные  братья.  Они  обосновались  на  небо-льшой   косе  у  переката,  развели  костеришко,  и,  чтоб   «заморить  червячка»,  тут  же   жарили  на  палках  первых  пойманных  пескарей.
     А  они  ловились  шибко!
     Была  середина  мая  и  вода  уже   просветлела.   Пескари   избавились  от  икры  и  молок  и  теперь  наверстывали  упущенное  в  добывании  пищи.  Они  бросались  наперехват  любой  плывущей  съедобности,  выскакивая  на  течение  из  бочажка.  А  тут  их   поджидали  червячки  Димы  и  Костика,  короткие  полосатики,  подвижные,  но  на  крючках. Впрочем,  пескарики  хватали  даже  кусочки,  растеребленных   вдрызг  червей.
     Удочки  у  братьев  на  загляденье.  Они  торопились,  приготавливая  их  вечерами  у  плошки, чтоб  поскорее опробовать  на  воде  и  наловить  сладеньких   пескарей,  и  сладили  в   срок. За   орешинами   сбегали  в  лес  и  старший  брат  выбрал  ровные,  чтоб  были  в  два  роста,  не  длины  и  не   коротки.  Удочки  должны  давать  ход  приваде  -  ловить-то  в   проводку  на  перекатах.  На  леску  выпросили  у  соседа  деда  Якова  конского  белого   волоса  из  хвоста  раненой  сивой   лошади.
     С  поплавками  пацаны  мудрили  недолго.  Пробочные,  от  винных  малых  бутылок,  они  отлично  гляделись  в   волнах,  и  их  лишь  чуток   округлили   ножичком  и  оснастили  перьями  от  домашней   птички.  Со  свинцом  на  грузила,  при  обилии  боеприпасов,  тоже   проблемы   не   стало,  а  вот  над  крючком  пришлось  поломать  голову.
     Ребятишки  они  смышленые  и  сначала  хотели  обойтись  без   шкоды  и   не  тревожить  материных   иголок,  крючки  сделать  из  буксирного  троса.  Но  сколько  ни  пытались  сварганить   что-то  путное,  отпуская   сталистую  проволоку  на  светильнике  от  зенитного  патрона, -  никак  не   получалось.  Крючки  ломались,  когда  отжигали,  а  потом  калили  в  воде,  или  попросту  разгибались.  А  с  иголками  получилось  сразу.  Отжегши  на  пламени,  легко  согнул  круглогубцами  Дима   крючок,  а   калить  не  стал.
     - Усач  к  нам  не  прицепится,  а  бубыря   выдержит,  -  шмыгая  носом,  рассудил  старший  брат.
     - Соскакивать  будут,  -  прошептал  Костик,  разглядывая   работу  из-за  плеча   братишки. -   С  иголки  всегда  рыбы   прыгает.
     - А  ты   быстрее  тащи.
     -  И  точить  часто  придется.  На  песке  тупится  быстро, -  опять  нашел  изъян  младший.
     - В  комоде  лежит  батин  оселок  для  бритвы.  Возьмем  его  на  рыбалку,  чтоб  мамка  не   видела.
     И  вот  они  у   воды,  в  изношенных  курточках  и  в  холщевых  штанах,  босые,  кидают  в  заводь  обочь  течения   поплавки,  которые  тут  же  дробят,  окуна-ются   или  бегут  в   сторону.  Мальчишки   взмахивают  удильниками  и  выхватывают  из   воды  трепещущих  пескарей.
     Солнышко  согревает  утренний  воздух  и  теплеет.  Кричат  щуры,  носясь  в выси  за   комарьем,  раздвигается   горизонт,  очищаясь  от  дымки,  и  над  далями  четко  рисуется   контур  Эльбруса. Пацанята  разболокаются,  оставаясь  в  трусишках.  Они  уже  насытились  и  костра  больше   не  подживляют,  а  потому  тот  уснул,  лишь  потиху  дышит  горячим  пеплом.  Мордашки  занятых  ребятишек  сосредото-чены,  но  добродушны,  на  губах   висят  неясные   улыбки.  Да  и  как  не  быть  на   устах   сахару,  когда   клев  прямо  праздничный,  а  на  душе  радость.  Жизнь-то  идет,  куда  правят!
     Вот  Дима,  вытянувшись  худым  и  ребристым  тельцем, постарался  закинуть  червя  подальше,  на   край  течения, чтоб  соблазнить  не  мелочишку,  что  стремительно  хватает   крючок  в  любом месте  близком  от  берега,  а  старого  бубыря  с  седыми  усами. Или  форельку, молодого  голавлика, усача,  мимо  шедшего,  и  тоже   малого  несмышленыша.  Большую  рыбу   не   взять  им   на  такую   оснастку  и  они  её  почти  не   просят  у   случая.  Разве  что   изредка,  чтоб   чуть-чуть   поглядеть  на   ход   сильной   рыбы.
     Поплавок  Димы  шлепнулся  в   волны   на  перекате,  они  подхватили  про-бочку  и  понесли,  кувыркая,  прочь.  Вот  конский   волос  вытянулся   во  всю  длину…И  тут  наплав  кивнул  пером  и  разом  скрылся   в  бучилке.  Рыбачок   вскинул  кистью  руки  кончик   удильника,  тот   малость  согнулся  и  выхватил  из   воды  ба-альшого  и  рыжего  пескаря!
     -  Ага!  Здоровенный   попался! – возликовал  паренек. -  Этот  мамке  будет!
     Он  быстренько  препроводил   рыбешку  на  берег,  себе  под  ноги,  где  пес-карик,  трепыхаясь,  тут  же   сорвался   с  крючка. Дима,  отложив   удочку,  при-хватиил  бубыря   в  ладошку,  прикинув  величину  добычи  и  довольно   любуясь,  взял  из-под  камня   конец   прутика  и  под  жабру   одел  на  него  пескаря.
     - Прибавляется! -  воскликнул  и  братишка,  тоже   подбирая   из-под  ноги  сорвавшегося   шустрого  бубыренка   и   наживляя  его  на  кукан.
     Костик  улыбался  без  зависти   на   большую  рыбку,  что  поймал  брат. Ко-нечно,  ему  тоже  хотелось  изловить   крупного  пескаря,  но  это  дело  случая  и  Костик  то понимал.  Мечтать  не  плохо,  а  иметь  - лучше. А  для  того  надо  работать.  Без  труда - не  выудишь и рыбку  из  пруда!  В  те   годы  эту   пословицу  знал  всякий.
     Пескари  клевали  лихо,  подбегали  к   крючкам  без  боязни,  хватали,  разевая  настежь   широкий   рот,  сразу   всего  червячка,  и  тащили,  тащили  прочь.  И  тут  же   подсекались,  увлекались  наверх  и  спрыгивали  на  гальку.
     И  прибавлялись  на  прутиках,  а  тех   прутиков-куканов  становилось  все  больше.
     Скоро  солнце  взобралось  на  самую  верхотуру  и  хоть  пескарики   не  устали  хватать  наживку, ребятишкам  захотелось  подкрепиться,  поджарить  рыбешки.
     - Может,  бубырей   отнесем  домой? -  деловито  предложил  младшенький  Костик, утирая  тылом  ладошки  замурзанный   лоб. – У  меня  уже  две  низки.
     - Не-а. Тут  они  в  холодной   воде, а  дома   протухнут.  И  соли  нет,  мамка  жаловалась.  А  живот  подтянуло.  Давай,  подхаваем  немного  и  еще  наловим.
     Спичек  не  было,  добывать  огонь  в   их   положении   сложновато,  хотя   пользовались  они,  как  и  все,  кресалом  и  трутом.  Весь  фокус  был  в  том,  чтоб  раздуть  тлеющий   огонек  в  пламень – костер  зажечь.  На  то  годилась  бумага  и  сухой  мох,  ветки  кустарника   прошлого  года  и  добрый   мех -  их  легкие.
     В  карманах  они  всегда  имели  сухую  бечевку  из  конопли  на  такой   случай  и  теперь  попеременно  и  долго   раздували  трут,  пока  выдули  язычок  пламени. И  сразу   возрадовались,  наперебой   подживляли  костерок  дровишками,  а  следом  сунули  в  него  шпажки  из   веток  с  тушками  пескарей.
     У них   не  было  хлеба,  как  и  соли,  но  та  роскошь  в  те  годы   не  для  одних малышей.  Была  рыба!
     Сначала  ели  они   бубырей   полусырыми,  а  слегка  насытившись,  набрались  терпения  и  стали   поджаривать  рыб  основательно,  до  коричневой   корочки,  чтоб  хрустели.  И  даже  откладывать  умудрялись,  заготавливать  впрок.
     После  обеда  они  поплескались   в   соседней   заводи,  где  было   поглубже,  а  потом  загорали,  принежась,  подставляя  худенькие  спины  лучам  южного  и   еще   милосердного   солнца.
     Затем  снова  ловили  пескариков,  и  домой   возвращались   после   заката  светила,  почти  в   сумерках,  неся  за  плечами  по  четыре  длинных  прутика  с  бубырями.   Шли  гордые  и  довольные   прожитым  днем.  Ведь  они  несли  матери  ужин.
     Отец   воевал… и  война   его  не  вернула.
                1964 г.



ПАПИРОСЫ   "ПУШКИ"

       Как  водится  в  природе,  из  чрева  матери  явившись,  продол-жатель  рода  от  удивленья  поднял  крик,  но,  получив  по  попенгагену  шлепок, затих. Затем  тот  индивид  затеялся  смотреть  и  слушать,  а  уж  потом  решился  над  собой  расти. Но  тут  к  прогрессу  роста  приложили  руки  предки, отдали  в  школу. Закон  в  стране  таков:  не  хочешь  иль  ленишься,  а  выучи  букварь. Штудир  тех  правил  не  отринул,  в  начальных  классах  учителке  Варваре  Никаноровне Извецкой  внимал  охотно  и  легко  запоминал  уроки. Училка  та  смотрелась  лет  на  сорок  или  на  полтинник, попробуй  угадай  в  худые  времена,  носила  каждодневно  китель  чёрный, юбку  с  формы  желдорог. Школа  находилась  в  слободе  для  Машинистов  и  обслуги,  а  те,  когда  могли,  довольствием  делились. Под  кителем  могло  быть  ничего,  или  рубашка,  менять  на  хлеб  одежду  приходилось  и  в  лихие  времена,  а  тут -  война.
       Варвара  Никаноровна  любиле  детвору   заменяла  им  на  тех уроках  маму. Никто  узнать  не  мог,  что  у  Извецкой  в  летнем  лагере  погибли  дети  под  бомбёжкой,  а  под  Москвой,  недавно  сообщили,  погиб  и  муж, полковник  инженерных  войск. Теперь  она  держала  горе  при  себе,  а  радостью  делилась. И  замечая  иной  раз  старания  парнишки, часто  по-ощряла:  «Первосходно!» А  тот  стеснялся  и  краснел,  но  знаний  набирался…
          А  дальше…
          Нет,  раньше  грянула  война.  И  стало  тяжко  жить  и  ждать  её  конца  четыре  года. В  победе  их  устройства  жизни  над  национал-капита-лизмом  сомнений  не  было  ни  с  йоту.  Почти  ни  у  кого. Так  их  учили  и  внушили. И  фильм  тогда  крутили  часто,  а  там  слова,  когда  перевести  их  на  доступный  всем  язык: "Кто  к  нам  с  мечом  завалится,  потомки  им, обиды  долго  не  держите! А  в  гости  заходите…"
          И то  дитя  природы,  уже  пацанчик Ваня, по фамилии  Подпругин, оставался  за  старшого  в  доме,  уже  к  восьми  годам  от  роду.  На  пос-ледний  год  войны. Мать  на  работе,  отец,  сменяв  броню  на  ополченскую  винтовку,  влился  в  ряды  защитников  страны, а  Ванечка  хозяйство  вёл. Доил  козу  и  пас  кормилицу, и  получал   рогами  в  копчик, когда,  увлёкшись  книжкою, зевал  на  обстановку. Книжки  он  любил, они  давали  интерес  до  жизни,  по  капле  знаний  прибавляли.
          А  воспитание  Иван,  как  впрочем, и другие  слободские дети  в  большинстве,  имели  подзаушное. Когда  на  улице  иль  в  подворотне,  любой  прохожий   брал  за  ухо  пацана,  щемил,  за  матерное  слово  иль  худой  поступок,  за  курево,  тем  более,  исполняя  от  народа  приговор, в  защиту  здравого  порядка. А  Ваня  был  смышленым. Смыслу  жизни  легче  научиться,  когда  вокруг товарищи,  друзья,  и  если  что,  дадут  совет  иль  подзатыльник,  а  то  подставят  руку  для  опоры. Иван  Подпругин  научился  тоже  дать  по  уху,  в  глаз  за  правду  двинуть,  и  милость  падшим  оказать.
          Но  время  шло,  матяня  на  работе,  служила  проводницей  в  поездах  от   Еревана  до  Ростова,  потом  опять  на  юг  до  самого  Баку. А  в  доме  был  братишка,  за  ним  нужен  пригляд,  и  накормить,  к  чему  особо  не  было  преград,  но  мало  денег, а  карточки  давались иждивенца. В  калориях  считать,  так  с  гулькин  нос. Иван  раскидывал  умом  и  так  и  сяк,  и  выходило, чтоб  тело  в  бодрости  держать,  иметь  надо  приварок. Но  на  работу  по  закону  малолеток  не  берут, а  значит, надо  что-либо  придумать…  Он  знал: подростки,  сверстники  ему,  до  пассажирских  поездов  носили  папиросы,  продавая  штучно,  для  привлечения  курящих,  орали  приговорку:  "Папиросы  Пушка  есть,  рублик  штука,  пачка – шесть!"  А  пачка  стоила  "краснуху", в  коробке - сотня  штук. Поезда  стояли  мало  иногда,  и  все  спешили,  кто  торопился  заскочить  в  вагон,  а  кто  транзитник,  бегали  скупиться. И  покупали  часто  папиросы,  жалея  пацанов  или  пацанок,  считались  не  дотошно,  и  выходило  иногда  неплохо  "пушечек"  спихнуть.
          Иван  прикинул,  что  к  чему,  и,  наточив  на  это  дело  зубы,   до  сверстников прилип  занять  ума. Но  доки-пацанята,  босвой  гоняя  банку  из-под  шпрот,  не  то  чтобы  злословили, но  искренне  смеялись,  наставляя: 
          "Так, Ваня, жизнь,  как  эта  вот  жестянка! Но  если  повезёт,  могёшь  ходить  в  туфлях, а  не  в  портянках. Дружить  надо  с  фортуной,  да  и  учиться,  сбоку  подглядая.  Раскрой  глаза  и  уши,  да  и  мотай  на  ус!"
          И  вот слободки  Машинистов  житель, имея  опыт  и  смекалку  прочей  жизни,  подался  поискать удачи  к  поездам. На  унижения  потуг  скрипел  зубами, но  денег  надобно  добыть,  заделать  брешь  в  портомонэ  за  папиросы,  да  и  сшибить  хотя  б  на  пирожок  братишке.
          Пассажирам, -  к  фонарю  с  коптилкою  пошлют,  он  взял  би-лет, - везите,  а  всякая  обслуга  желдорог, помимо  прочих  интересов,  знала,  что  если  едешь   в  сторону  Баку,  то  от  Кавказской   прямо  повезут  на  Первый  Армавир,  а  ежели  свернуть   на  Армавир  Второй…  На  эту  ветку-однопутку,   направляли  поезда  на   Сочинские  пляжи,  на  Сухум  и  дальше.  Вояжировали  к  морю  люди   при  больших  заслугах,   простой  народ  по  нуждам,  да  всяческие  бонзы.  А   когда    ехал  кто-то  вовсе  шишка,  а  то  и  сам   отец  народов  Сталин,  тем  снаряжали  литерный  состав.
               И  вот  однажды  узнают  туземцы,  что  от  станции  Кавказской,  которая  в  Кропоткине  стоит,  сворачивает  в  ветку  поезд  с  отправленной пометкой  шифрограммы. И, значит,  ехал    кто-то  из  значительных  особ,   а  может,  сам  товарищ  Сталин!
           Про  литерный  узнали  просто:  с  огольцами  из  посёлка  Ма-шинистов  росла   профура Майка. Она  подростков  приучала  познавать  пе-репихнин  и  прочие  забавы,  а  папочка  её  служил  на  телеграфе.  И  если  заскочить  до  предка,  забить  ему  мозги  про  маяту  юной  души,  при  том,  придерживая  ушки  на  макушке   и    слушая   служебный  разговор  ли,  дрязги,  то  тайны  растворяются  как  дым  или  туман.  А  дальше  их  разносит  ветер,  да  и  старухи - по  ушам.
           А  кстати,  все  ли  ведают,  кто  был  таков  Кропоткин? Во-первых, князь! Но  и  при  светлой  голове,  мозолистых  руках  на  должности  пажа, - а  ну-ка  потаскай  подол  великокняжеской  хламиды, - бунтарь,  охотник  послужить  науке  и  народу,  признав  социализм  как  форму  жизни, адаптировал  анархии,  считая  тот  уклад  свободным  для  ума. Но  речь  тут  не  о  нём.
          От  города  Кропоткина  до  поворота  к  Сочи,  стучат  колёса  час  иль  два,  и  Ванечка  Подпругин подался  к  станции,  держа  за  пазухой  коробку  папи-рос.
          Дождался. Литерный  состав  вагонов  медленно  вкатился  меж  пер-ронов:  сначала  паровоз,  красавец  ИС  в  зелёный  колер  облачённый, за  ним  вагоны  клёпаных  пролётов  без  отмет,  а  цветом  под  бурёнок. Поезд  заехал  и  затих,  остановившись. Тут  оголтелые  юнцы,  конечно,  ринулась  к  перрону  поглазеть,  а  то  и  предложить  товар, но  внешний  контур  из  охраны,  местные  мильтоны  попытку  жестко  пресекли,  махая  палашами  в  ножнах. Такая  амуниция  у  них, - для  красоты  наряда  или  для  грозы. Рванул  и  Ванька,  но  страж  порядка   набег  его  отсёк,  спиною  синего  мундира  загородив  прозор.
                А  Сосо  Джугашвили  с  каких  ещё  времён, пожалуй,  семи-нарских,  любил  ланшафты  окоёма,  на  остановках  прогуляться  по  перрону,  дыхнуть  приятностью  зефира  ли  озона.
              И  дверь  вагона  распахнулась,  и  вышел  на  подножку  он.
          Теперь  же  лето,  а  время -  позаутро.  И  человек  немного  постоял  в  проёме  двери,   простоволос  и  бодр,  побрит  до  синевы  на  скулах, извлёк  из  верхнего  кармана  лёгонькой  тужурки  трубку, неторопясь,  спустился  на  перрон. Под  усы,  пригладив  их  сперва,  пристроил  трубку,  воздух  потянул,  стал  шупать  белые  карманы  у  костюма. 
          Но  Ванька  не  узнал  Отца  Народов,  Его  Подпругин  помнил  по  порт-ретам  в  книгах  и  газетах, да  вон   в  фронтоне  станции  красуется  в  погонах,  со  Звездой  Героя, а  взгляд  там   несколько  колюч  и  укоризнен.  А  тут  только  усы  похожи,  лицо -  нисколько,  побито  оспой,  и  морщины…Но  Ваня  понял, - время  не  терять!  У  пассажира  трубка-то  пустая,  и  нужен  ей  табак!
          И  он,  рванув  из  пазухи  коробку  "Пушек",  вывернув  из-за  спины  охранника  порядка,  закричал:
          - Эй, товарищ  пассажир! А у меня табак  для  вашей  трубки! В  папи-росах! – И  встречь  тянул  коробку.
          Но  тут  мильтон  схватил  его  за  помочу  на  майке,  и  ножнами  при  палаше  огрел  по  шее,  с  криком: "А  ну, не  балуйся, малец!"
          И  с  тем  оцепенел:  мильтон   на  Сталина   смотрел,  а  Ванечка  брыкался.
          Вождь  с  удивленьем  обернулся. Ему  нарушили  теченье  мысли,  к  тому  же,   явно  не  узнав. "Ага,  парнишка! Нет,  здесь  их  кличут  пацанами. Разносит  папи-росы,  это  кстати!" 
         И  пассажир,  чуть  усмехнувшись,  качнул  к  себе  чубук  при  трубке.
          - Оставьте  паренька,  товарищ  гвардии  сержант! Пусть  подойдет.
          Страж  порядка,  в  мундире  тёмно-синем,  грудь  в  орденах  и  знаках, при  палаше - "селёдке",  тогда  ещё  не  отменили  форму  для  милиции таковской  службы,  дёрнулся  во  фрунт,  посторонился, легонько  подтолкнул  Ивана, не  раз-жимая  губ,  шепнул:
          - Иди,  проказник,  ужо  он  всыплет. Товарищ  Сталин  ждёт.
          Иван  же,  поспешая  к  делу, перепугаться  не  успел. По-прежнему  держал  коробку  с  нужным  Сталину  товаром. Но  на  ходу  он  кинул  взгляд  на  здание  вокзала,  сравнил  портрет   в  фронтоне  с  сущим  человеком.  И  подбежал  и  протянул  всю  сотню  папирос.
          - Берите  все,  товарищ  Сталин!  Тут  хватит  накуриться  за  дорогу!
          - Но  это  много,  паренёк! -  усмехнулся  пассажир. – В  вагоне  есть,  чем  трубку  подживить,  а  тройку  штук  возьму. Ты  сколько  требуешь  за  штуку? – Сталин  стал  ошупывать  карманы,  в  один,  в  другой  он  пальцы  запустил,  и  в  верхнем  обнаружил, выскреб  серую  деньгу. – Ого,  тут  не  один  червонец,  а  десяток.  Выходит,  отложил,  чтоб  сделать  членский  взнос,  да  подзабыл. Придётся  попросить  с  зарплаты  вычесть  и  внести  должок.  Привычку  лезть  в  долги  нельзя  вводить  в  обыкновение. Тебя-то  как  зовут?..  Иван! Я  так  и  думал:  у  нас  Иваны,  у  них  преобладают  Фрицы. Да  что,  была  война, прошло  два  года, и  оттого  пришло  на  ум. А  как,  Ванюша,  с  вами  обошлась  война,  отец  вернулся?
          Иван  потупился,  нахмурил  брови,  сник.
          - Нет. Пришла  бумага, - без  вести  пропал.  Сан  Яковлич  Подпругин  работал  машинистом,  когда  поближе  подступили  фрицы,  батяня  отказался  от  брони,  пошёл  на  фронт…- Ваня  глубоко  вздохнул. – Теперь  вот  помогаю  вырастить  братишку,  пока  матяня  ездиит  по  службе. Она  как   проводницею  была  на  всю  войну,  так  и  теперь  ишачит. 
          - Ну  да,  ишачит. Работа  трудная  и  много,  а  потому  в  сравнение осёл,  трудяга. – Товарищ  Сталин  подобрел  глазами,  но  снова  брови  свёл. – В  школу  ходишь?
          - А  как  же  без  неё?  Учиться  надо,  в  жизни  пригодится. Без  грамоты  прожить  нельзя,  чтоб  быть  себе  полезным  и  другим!
          - Наверное,  отличник, в  который  ходишь  класс?
          - Уже  в  четвёртый  осенью  пойду. У  нас   Варвара  Никаноровна  -  во  училка! –  Штудер  Подпругин  поднял  большой  палец. – В  запрошлый  год,  когда  в  кино Тарзана  мы  смотрели,  у  нас  из  тайника  забрали  прохиндеи  книжки, так  на  уроках  нам  пришлось  распахивать  уши,  всё  запоминать. И  ничего, ни  разу  не  сбивались  ниже  тройки,  а  в  основном  на  хорошо  или  отлично  отвечали.
           Сталин  между  тем  добыл  табак  из  папирос,  засыпал  в  трубку,  уплотнил,  зажёг  от  спички. Пыхнул  дымком  и  проронил: 
          - Спасибо,  Ваня,  за  беседу,  за  табак  отличный. Вот  деньги,  ты  возьми,  не  обижай  отказом  старика. А  вам  подмога  на  хозяйстве. Сейчас  всем  очень  трудно. Так  не  откажешься  принять,  как  помощь  в  нужную  минуту?
          - Да  ладно,  разве  я  не  понимаю? Война  была  и  надо  всю  страну  поднять,  отстроить. А  вам,  товарищ  Сталин,  наверно, всех  труднее. – Иван  поднял  глаза,  смотрел  смелее.
          - Да, верно,  трудно  мне. И  годы  поджимают. А  кто  довёл  тебе  такую  мысль?
          - Так  я,  товарищ  дорогой, радион  не  выключаю,  И правду  пионерскую читаю,  а  больше  всё  на  книги  нажимаю. Люблю  читать  и  вывод  понимаю. Советская  страна  пока  одна  такая,  с  неё  берут  пример  другие.
          - Да, мальчик, дорогой наследник  наших  дел. Ты  прав,  ты  правду  жизни  понимаешь  верно. Нашу  страну  со  всех  сторон  капиталисты  окружали, теперь  их  у  границы  меньше, но  они  есть. Буржуи,  эти  любители  мешков  с  деньгами,  не  могут  без  обмана  жить,  в  противном  случае,  им  не  на  что  прожить,  и  надо  будет  самому   трудиться.  Но  это  уже  значит,  капитал  не  может  и  без  войн, так  устроен  их  уклад  соседских  отношений.  Нет  своего, -  отнять  у  слабого. Зависть,  вот  что  толкает  их  на  войны. И  нам  всегда  необходимо  понимать   такой  материализм  в  устройстве  идеологий, и  думать, много  думать, прежде  чем  чего  построить. Чтоб  независимыми  быть  от  всех  невзгод.
          И  Сосо  Джугашвили  посмотрел  куда-то  вдаль. Затем  потрогал  ус  и  проронил:
          - Так  ты,  Ванюша,  поспешай,  не  завершив, дела  нельзя  бросать.   Да  помогай  братишке. Мне  нужно  одному  побыть,  маленечко  подумать. Так  что,  прощай.
          И  подал  руку.
          - Будь  здоров  и  передай  привет  братишке,  маме. И  сколько  будешь  жить,  помни  про  отца. Он  защитил  тебя,  меня  и  всех  других, кто  дышит  воздухом  свободы  по  сей  день. От  грабежа  свободы, Ваня! А  это  главное,  запомни!
            - И  вам  здоровья  много,  товарищ  Сталин!
            Они  расстались.  И  прошли  года.
             Иван  уже  седой  старик  и  помнит  много. Отца  и  мать,  друзей,  ушедших  в  Лету,  и  разговор  о  независимости  сущих  стран  и  в  них  народов,  с наставником  на  жизнь  семинаристом.
                2015 г.


                Детское.  аrchip.de@mail.ru