Всё будет хорошо!

    Август, месяц с теплыми днями и холодными ночами. Они лежали на стогу сена, ели яблоки и смотрели на черное небо, а небо смотрело на них и улыбалось, подмигивая звездами...
       - Ты видел падающие звезды? Говорят в августе, бывает звездопад.
       - Как ты себе представляешь это?- Сергей ухмыльнулся. Он был старше её на целый год и уже окончил первый курс в Медицинском институте.  - Звездопад по расписанию?  С чего это они решатся на массовое самоубийство? Нет, не видел.
  Он повернулся к ней лицом и уже совсем другим голосом сообщил.   
        - Зато я вижу, чьи-то глаза, горящие не хуже звёзд...- он взял соломинку и принялся водить ей по лицу, по плечу, а потом опустился на грудь.
Галина лежала, чуть дыша, боясь пошевелиться и не зная, как реагировать на это. Ей было и щекотно и приятно и страшно, что он опускал соломинку всё    ниже и ниже. Тело дернулось, и она засмеялась.         
         - Ну, хватит баловать то, щекотно.
         - А я думал приятно. И он, переложив соломинку в рот,  продолжал её щекотать.
   От близости его губ у своей шеи, Галина окаменела, казалось он, всё понял и прочёл по её лицу всю гамму чувств, которая жила в ней последние годы. Она любила его, любила давно, нежно и трепетно, как только можно любить в восемнадцать лет.
   Они не виделись целый год, она скучала, а он и не догадывался об этом. Раньше он ни когда её не замечал, а вот в это лето приехав на каникулы к родителям, он посмотрел на неё другими глазами, может быть от того что девчонок в деревне, почти не было? Для неё это не имело значения, главное, что он был рядом. Его день рождения, дал возможность для сближения. 
     -  Ну, всё, хватит.
     -  Нет, не хватит. Может, пойдём купаться. Я завтра уезжаю.
     -  Ты, что холодно, я и так замерзаю.
     - Замёрзла? Так я сейчас тебя согрею,- и он прижал её к себе одной рукой, а второй аккуратно скользнул под её платье.

          Зимнею сессию, она сдала с трудом, сказались пропуски занятий. Она страдала сильным токсикозом и с трудом приходила ко второй паре, а иногда и пропускала целый день. Сильная слабость и сонливость сопровождали её последние три месяца. Галина написала заявление о переводе на заочное отделение,  шумно попрощалась с девчонками и уехала в деревню к матери.
     Первые три - четыре дня  Полина не предавала особого значения тому, что дочь весь день проводит в постели.  «Намаялась», - думала она, но в субботу,  увидела, как дочь пьёт квас, как ходит по избе и не доброе предчувствие змеёй зашевелилось у неё в душе.
      - Ты часом не беременна ужо?- Воскликнула она.
 Отпираться было бессмысленно и Галина, вытерев губы рукавом халата, покачала головой в знак согласия.
      - Батюшкииииии - заголосила мать. -  В кого ты такая дурында.
      -  В тебя. - Лаконична, констатировала дочь.
    От неожиданности, Полина выскочила в сени, зачем-то взяла несколько поленьев и бросилась бегом в баню.
    Это было место, где она привыкла прятаться от неприятностей. Скупые слёзы выступили на усталых глазах.  Последний раз она плакала семь лет назад, когда хоронила мать. Затопив печь, она легла на лавку и запричитала о своей горькой судьбе...
  Дочь была права, она сказала правду, но как же больно было слышать это, хотя прошло столько лет. Всё в жизни повторяется. Всё повторяется…
 Когда-то  мать оттаскала её  за косы, узнав о её беременности, это был позор на всю деревню. Каких только слов она не наслушалась  (слово «шалава», - было самое приличное,) а теперь вот дочь Галя повторяет её судьбу.
      - Господи, причитала она в полголоса. - За что мне такая судьбинушка? Чем я так прогневала Тебя? Не было счастья бабьего всю жизнь.  - Она провалилась в  омут воспоминаний и через четверть часа, закашлялась, словно тонувший наглотавшийся воды,  и вернулась в действительность:- Что у меня за жизнь такая... Работа и только работа, в поле с весны и до поздней осени, а счастье моё где?  Посчитать по пальцам можно и всё украдкой, словно воровала. Да так и было... Он был председатель сельсовета, видный, умный, улыбчивый, по нему много баб вздыхало, вот и она не устояла.
   В бане постепенно становилось теплее. Она сняла телогрейку, зачерпнула воды, умыла лицо.
   
    Председателя она любила она его всю жизнь, да и сейчас, наверное, любит, только  пламя страсти поутихло, и спряталась глубоко в сердце, подальше от людских  любопытных  глаз. Она научилась не выдавать себя ни чем, только так она могла быть с ним рядом, все эти годы. Ей было двадцать четыре года, она вернулась в свою деревню Тангачи с гордо поднятой головой и дипломом агронома в кармане.
   Молодых ребят, достойных её внимания, в деревни не было, после войны мало кто вернулся, да и не до них в тот год было, ей хотелось применить все свои знания  и на деле доказать, что из неё «вышел толк».               
  Отец  Егор погиб в декабре сорок первого, ей тогда не было и двух лет, и мать поднимала их одна. Через год старший брат Михаил ушёл на фронт, их осталось пятеро и она самая младшая.
   Полина, была дочь Дуньки - доярки, суждено было ей, как яблоку, упасть, где то рядом с яблонькой, так думали все. Все, но не она.
   Они ведь в Тангачах были пришлые, из Карташихи, когда ту затопило Волгой, и никто не знал их корней. Однажды, видимо в ней проснулись гены её деда Степана, имевшего швейную  мануфактуру в Казани, который был ловким и смекалистым купцом. В конце семнадцатого года, он успел всё быстро продать, разделить между детьми и уехать подальше от города. А когда к его дочери Евдокии посватался  рабочий Егор, пришлось дать согласие на брак, чтобы не случилось, как со старшей дочерью Таняшкой, которую изнасиловал подвыпивший  «пролетарий» , да ещё и по голове стукнул, чтоб не сопротивлялась ,и рассудок её помутился. Она на всю жизнь осталась со странностями.
   К счастью, Полина не унаследовала характера отца и пошла вся в мать. Скромная и целеустремлённая она, не сразу поступила в институт, не в первый год, но это не имело значения. Главное, что она «стала  уважаемым человеком» и ей не надо было, как матери вставать ни свет, ни заря к первой дойке, у неё не болели ни руки, ни спина. Она работала головой.
    С весны до осени она всё временя проводила в поле, открытая солнцу и ветрам, и кожа на лице и руках, быстро сохла, обветривала и старела. Никто не знал, что такое крем для лица или рук, было только одно средство - вазелин, он и спасал. Парни  работали на тракторах, девчонки с бабами в поле, а она начальник. С начала  всерьёз  её никто не воспринимал, как агронома, подтрунивали прямо в лицо, а что говорили за спиной, лучше и не знать. Председателю приходилось несколько раз приструнивать особо языкастых. 
   Погодки все уехали в город или были  уже замужем и завели детей, в деревне  её считали  старой девой. Отдушиной была подружка Наташка, дочка фельдшерицы, дружили с детства и жили на одной улице, только на разных концах.  Вот и сейчас она вспомнила о ней, и захотелось поговорить, узнать, что та присоветует.   

    Как пролетело время! Ещё совсем недавно Полина была молодой, и впереди казалось, целая жизнь. А теперь она сама станет бабушкой. А как это, она не знала. Не было у неё бабушки, знала о ней только по рассказам.  Её мать Евдокия рано осиротела и её воспитывала мачеха. По рассказам Бабушка Татьяна, была статной и удивительно красивой, когда Степан её впервые увидел, то почти остолбенел. Друг его  даже рассмеялся.
 – Рот закрой, у тебя невеста есть.
 Да, так и было, он был обручен. Отец его Филипп, давно сговорился с соседом, соединить свои капиталы через детей, а купеческое слово твёрдое. Говорят, долго Филипп не давал согласия, и Степан пошёл на уловку. Знал, что белошвейка Татьяна ходит в Храм Николы  угодника и к воскресной обедне уговорил отца сходить её посмотреть. План удался, увидев её, он крякнул и неосознанно подкрутил ус, потом что -то пробормотал не понятное себе под нос.
     - Ну, как?- Спросил его Степан, когда они отошли подальше, хотя сам всё понял по реакции отца.
      - Хорошаааааааааа. Слов нет, ладная девка.- больше он ни сказал, ни слова. Через неделю послали сватов. Так гласило семейное предание.
               
   Что делать? И кто виноват? – Два вечных русских вопроса терзали её душу.
      - Дознаться кто отец? А потом, что делать? Заставить жениться? А может он городской шалопай и что от него толку?  Как дитя то растить?-  слёзы, лившиеся с  небольшими перерывами, вдруг высохли и внутренний уверенный голос спросил.
      - А что горевать? Картохи полный погреб, земля родит сполна, полкадушки капусты и грибов, а в феврале корова должна телица. Проживём. Всё будет хорошо... Посидит дома годик, а потом учиться, учится, а с дитём справлюсь, а если что тётка Анна поможет. Интересно, а кто будет, девочка или мальчик? Я хочу… девочку, что бы бантики и косички. Имя ей подберу самое красивое. Вчера в сельпо видела,  детские костюмчики привезли…такие хорошенькие… 
«Всё будет хорошо, всё будет хорошо»- шептали губы.

      После окончания института Сергей  решил навестить родителей, шесть лет   все  летние каникулы он проводил в стройотряде и видел их только когда они  приезжали в город по своим делам. На утренний автобус, проходящий мимо деревни, он  опоздал и ему пришлось взять билеты до  Рождественно, а потом идти ещё пять километров пешком. Раньше он делал это с лёгкостью, теперь  пройдя половину дороги, которая была разделена березовыми посадками, он почувствовал усталость и присел в тени деревьев. С пригорка ему была хорошо видна вся деревня. Отмахнувшись от назойливого комара, под шелест берёзовой листвы он погрузился в детские воспоминания. Вспомнил, как они мальчишками бегали сюда курить, прячась от родителей, как юношей целовался тут с девчонками, надеясь на что - то большее...
Как летит время... и куда оно летит?
   Войдя в деревню, Сергей чувствовал детскую радость от близости родного дома и не обычный прилив сил. Добротный родительский пятистенок был виден издалека. Пригревшись на солнце,   на крыльце дремал его дед Никита. Сергей остановился  от него в трёх шагах,  раздумывая, будить или  нет... Почувствовав пристальный взгляд,  дед открыл глаза и  довольно улыбнулся.
     - Здорово, дедуля. -   протянул  Сергей крепкую руку.
     -  Сергуууня.- приподнялся ему на встречу старик. Они обнялись. Крепкие руки внука сжали немощное тело старика, цепь замкнулась и любовь выступила на глаза слезами. Никита Филиппович любовался красивым и сильным  внуком, который смотрел на него с нежностью.
     - Вот мать обрадуется, счастье- то какое. Почитай пять лет тебя не было. – Машка! - крикнул он  проезжающей мимом на велосипеде девчонке лет шести, сгоняй на ферму, позови тётю Нину.
     - Хорошо, слётаю. – Довольная, что у неё есть дело, она начала крутить педали быстрее.
Сергей вошёл в дом и сел за стол у окна, оглядываясь по сторонам. Всё было, как всегда, на подоконнике цвела герань, над диваном висели фотографии, с которых  на него смотрели молодая бабушка, дед, родители и он первоклассник. Как летит время...
     - Баньку бы истопить,  воды наносить надо, суббота сегодня.
     - Сделаю, не волнуйся. Я мигом.- найдя в сенях крынку с молоком, он выпил её почти залпом , взял вёдра и пошёл на озеро. На душе было  легко  и светло.
В деревне было два озера, большое Барское и маленькое в Заглядовке, без названия.  Воду все предпочитали, брать именно из малого  считая, что  в нём вода мягче.  Берег был не очень крутым и тут всегда купалась малышня.   День выдался жарким, легкий ветерок  обдувал  едва ласкаясь. Дошколята  барахтались в воде, брызгались,  играли, смеялись и вдруг он заметил, что один мальчишка всхлипывает, жадно глотает воздух  и пытается вылезти на берег, а двое его не пускают, сталкивая назад.  Дело принимало серьёзный оборот, он крикнул им, но никто не обратил внимания. В два прыжка Сергей оказался в воде, быстро схватил мальчишку и  вынес его на берег. Тот, обхватив его шею двумя руками,  прижимался к нему всем своим телом и трясся от страха  и холода.  Сергея поразила детская жестокость.
       - За что вы его так? – выкрикнул он удивлённо. Вот узнает его отец, он вам уши надерёт.
   Рыжий мальчишка ухмыльнулся, но на всякий случай отошёл в сторону и уже оттуда крикнул.
       - Нет у него никакого бати, он нагулянный. А матери его мы не боимся.-  и дети засмеялись.
Сергею стало противно.  Он посмотрел в  испуганное лицо мальчишки, и у него защемило сердце.
   - Как тебя зовут?
       - Миша.
       - А я Сергей. Кто твоя мама? -  его лицо ему казалось очень знакомым.  Он пытался понять, чей это был сын.
       - Мама Галя. Только вы ей не говорите, она расстроится. Меня все безотцовщиной дразнят, я привык, а мама плачет. Я когда выросту, я... им всем покажу. Я маму защищать буду. Я знаешь, какой сильный. Просто сегодня их было двое, а я один...
 Сергей взял его за руку и повёл по улице, забыв о вёдрах. Его охватило странное чувство, которое ещё не оформилось в нём, а только вызывало тревогу.
       - Мамы дома нет, она завтра приедет, а бабушка в  поле.- сказал он, когда они остались одни. Он освободил свою руку и важно пошёл в сторону своего дома
     Сергей вспомнил о ведрах и вернулся к озеру за водой. Наполнив полную бочку, он вошёл в дом передохнуть и... встретился взглядом с Мишкой... Да, да, да! Он смотрел на свою же  фотографию первоклассника  и не верил своим глазам. Этого не может быть... Мишка  что мой сын? Как же так? И... все знают и  молчат? В нём всё клокотало. Его сына травят, топят, а он ничего не знает и не может помочь.
 Он выскочил из дома и пошёл, куда глаза глядят, надо было время всё осмыслить.
   Немного «остыв», он вернулся  в свой дом, и  мать радостно бросилась ему на шёю,  принялась целовать в обе щеки, но он отстранился и сел за стол рядом с обедающем  отцом.
 Сергей внимательно посмотрел на родителей и очень строго сказал.
    - Вы же всё знали. Почему молчали?
    - Ты о чём сынок?- невинным голосом спросила мать и нашла повод выйти в сени.
    - О Галине и о сыне.  Отец ты знал?
    - Я в бабьи дела не лезу, мне колхозных хватает. Мало ли от кого баба забрюхатила. Не моё это дело.  - вымолвил он,  продолжая, есть, как ни в чём не бывало.  - Ты на отца голос то не повышай...
       - Ждала - ждала сыночка, дождалась.- запричитала мать,  открывая дверь.
Сергей пометался по избе из угла в угол и выбежал во двор.  Через минуту вышел дед, сел рядом и закурил свою папиросу.
      - Ты зря на родителей шумишь. Сам девку «спортил», сам и виноват.  Если жалко  мальчонку, думай, как исправить.
      -  А я и думаю...
      - И думай ! Но... не спеши. Назад пути не будет. Это не котёнок тебе, захотел взял, захотел бросил.
 Надо, чтобы Галка тебя простила.  А она расцвела, не узнаешь, в девках то замухрышкой была. Решайся... решайся, Сергуня...-дед пыхнул папиросой, задумался и повторил:
-Решайся, и ...всё будет хорошо!