Прошлое против будущего в романе Дж. К. Оутс

    Джойс Кэрол Оутс (1938) является одним из ведущих американских романистов, начиная с 60-х годов ХХ века. Дебютный роман Оутс вышел в 1964, с тех пор опубликовано более пятидесяти романов, а также большое количество рассказов, стихов и документальной прозы. В критических обзорах и отзывах её сорок шестой роман «Опасности путешествий во времени» (“Hazards of time travel”, 2018) рассматривают в аспекте science fiction, называют романом – антиутопией, сравнивая с «1984» Дж. Оруэлла (1903–1950), проводят параллели с рассказом К. Воннегута (1922–2007) «Гаррисон Берджерон» (“Harrison Bergeron”, 1961): «Во многих отношениях для читателя «Опасности путешествияй во времени» с первой страницы является хорошо знакомой книгой. Обстоятельства словно взяты прямо из романа Оруэлла «1984, а также несколько напоминают рассказ Воннегута «Гаррисон Берждерон»» (“In many ways, «Hazards of Time Travel» is a too familiar book from page one. Its dystopian setup is straight out of George Orwell’s «1984» with a nod to Kurt Vonnegut’s «Harrison Bergeron».”)  В контексте женской прозы и феминистских тенденций стилевую манеру Оутс нередко сравнивают с художественной манерой канадской писательницы М. Этвуд (1939). Творчество Дж. Оутс удостоено многих наград, среди них премия Ф.С. Фицджеральда за вклад в американскую литературу, Национальная Книжная Премия за книгу «Их жизни» (“Them”, 1969). Романы “Black Water” (1992), “What I Lived For” (1994) и “Blonde” (2000) были номинированы на Пулитцеровскую премию.
       В «заглядывающем» в будущее Америки романе «Опасности путешествий во времени» внимание собственно автора сконцентрировано на изменениях в сознании, в восприятии себя и окружающего мира юной девушкой, которую в качестве наказания за содержащиеся в её восьмиминутной речи на выпускном балу «семь эпизодов призыва в государственной измене и подрыве авторитета властей» отправляют на четыре года в изгнание из 2039 года в 1959. Центральный персонаж и имплицитный нарратор семнадцатилетняя Адриана Штроль – изгнанница, дочь врача, за неблагонадёжность разжалованного в санитары, племянница исчезнувшего в потоках времени дядюшки Тоби, осуждённого за преступление против режима. Особенности развития сюжета, предполагающего разделение художественного времени на несколько хронотопов, один из которых – будущее, а также выраженное критическое отношение автора к изображаемой действительности будущего позволяют отнести книгу к жанру романа-антиутопии.
       Оруэлл и Воннегут создавали произведения на пересечении жанров, развивая традиции science fiction, антиутопии и сатирического романа . При этом заметим, что сатира как форма комического в англоязычной литературе не выделяется, но её характерные особенности: иронический пафос, активное применение метафоры и гротеска, выявление антисоциальных, опасных для человека явлений, – актуальны для романистики Курта Воннегута и Джорджа Оруэлла. Мастера слова Оруэлл и Воннегут мастерски владели словом, развивая неповторимый синтез жанров, позволяющий, словно в зеркале, рассмотреть социальные несовершенства. Фантастические сюжеты и образы в их произведениях, изображая будущее, в то же время, отражают тревожащие авторов, опасные для человека явления настоящего. Аналогичную задачу решает в своем романе Дж. Оутс, развивая традиции романа, основанного на соединении фантастического и сатирического изображения. При этом сама писательница в интервью для “New York Times” подчёркивает, что интересуется в первую очередь психологией персонажа: «Мой основной интерес направлен на индивидуальность персонажа» (“My primary interest is in personality”) . О том же свидетельствует и эпиграф к роману-цитата из научного трактата: “A self is simply a device for representing a functionally unified system of responses.” (B. F. Skinner Science and Human Behavior).
      Амбициозная Адриана арестована непосредственно на выпускном балу, проходит через допросы, на одном из которых наблюдает казнь своего сверстника, узнаёт, что донос, уличающий её в государственной измене», написал родной брат Родерик. Решение суда достаточно лояльно: девушку приговаривают не к «исчезновению», а к четырём годам изгнания. Вторая из трёх частей романа называется «Зона 9, счастливое место» (“Zone 9: The Happy Place”). Из реальности, насыщенной кибернетическими устройствами, Адриана попадает в период, когда ноутбуков, мобильных телефонов и ксероксов ещё не изобрели. Здесь в привычном обиходе печатные машинки, на одной из которых она учится работать, подрабатывая в музее. Изгнанница может учиться в статусе первокурсницы в государственном университете Вайнскотии, но находится под бдительным контролем Дисциплинарной Комиссии Национальной Безопасности по надзору за изгнанниками (ДКНБНИ). В голову девушки установлен чип, препятствующий воспоминаниям о прошлом, вызывающий болезненные спазмы при погружении в прошлое. Она не может вспомнить лица родителей, имена подруг, хотя и прикладывает усилия, преодолевая боль, пытаясь сохранить память, своё прошлое, а с ним и собственную индивидуальность. Большая часть повествования представляет собой внутренний монолог Адрианы, изложенный от первого лица: «Иногда, стоя на коленях в позе молящегося человека мне удаётся преодолеть болевой барьер» (“Sometimes on my knees in a posture of prayer I am able to break through the ‘censor barrier.’”)
     Рассказ Воннегута «Харрисон Беджерон» об исчезнувшем подростке является отличной иллюстрацией того, что могло происходить дома у Адрианы в реальности ХХI века после её изгнания, как могли бы вести себя родители, лица которых она пытается вспомнить, о ком тоскует. Слеза на щеке матери – единственное проявление печали по сыну. Вероятно, что-то пошло не так, не все воспоминания были стёрты. Согласно представленным в начале романа Оутс Инструкциям, воспоминания об изгнаннике исчезают вместе с ним»: «Если тебя исчезли, то все воспоминания о тебе тоже исчезают» (“if you are Deleted, all memories of you are Deleted also”).   Небольшой рассказ Воннегута становится наглядным примером данного пункта Инструкций из романа Оутс. Но, на наш взгляд, роман Оутс больше сфокусирован на внутреннем мире, на разрушительных для сознания героини процессах, на протесте против потери человеком индивидуальности.  К тому же, основной хронотоп, в рамках которого развивается большая часть истории Адрианы, – прошлое 1959-60 годов.  Хронотоп 2039 года, почти совпадающий по времени с художественной реальностью 2038 года в рассказе Воннегута, показан в истории Адрианы фрагментарно. САШ (Северо-Американские Штаты), в оригинальном тексте NAS, сформированные в результате ответных действий правительства на Большой террористический акт, демонстрируют тоталитарный режим: «Даже не верится, что регионы, ныне известные, как (Преобразованная) Мексика и (Преобразованная) Канада когда-то были независимыми государствами, независимыми от Штатов!» – Восклицает Адриана.  Характерными приметами Америки будущего становятся многочисленные аббревиатуры: СИнд – ссыльный индивид, ЭИ – элита изгнания, БОК – бюро образовательного контроля. Кодификация социальных групп по цвету кожи, кодификация по благонадёжности, постоянный прессинг, который испытывают на себе взрослые и дети – обычные явления в будущем, из которого изгнана Адриана. Ученики в её школе стараются не выделяться, «быть как все», намеренно показывая «средние знания», взрослые вынуждены жить по законам той социальной группы, в которую определены. Так, отец Адрианы, будучи хорошим врачом, из-за неблагонадёжности брата «навсегда застрял» в должности С-2 – санитара второго ранга. Впрочем, он решается на определённый протест: рассказывает дочери о дяде Тоби, которого «исчезли», хранит вещи брата, разговаривает с Адрианой о свободе воли. Будущее в романе Оутс механистичностью, жестокостью по отношению к индивидуальности человека напоминает художественную реальность романа Кизи «Полёт над гнездом кукушки» (One Flew over the Cuckoo’s nest, 1962). Порядки в Америке 2039 года аналогичны тем, что устанавливала старшая медсестра с растянутыми в «пластмассовой» улыбке губами в госпитале у дороги (Mental hospital) . В реальности ХХI века роман Кизи до сих пор изучают в школах Америки, высоко оценивая «рёв протеста против правил, по которым живет общество посредственностей, и против тех невидимых стражей, которые проводят эти правила в жизнь» .
     Эпиграф к роману Оутс, проводя параллель «человек-механизм», представляет собой пример авторской иронии, граничащей с сарказмом. Эпиграф является цитатой из работы популярного психолога Б. Ф. Скиннера, чьи труды изучает Адриана: «“Я’’– лишь инструмент для отображения функциональной единой системы реакций’» (перевод А. Петрушиной). В оригинальном варианте эпиграфа выражено понятие личности (self), в русскоязычном варианте романа, изданном в 2020 году, акцент на человеческой индивидуальности несколько нивелирован, поскольку понятие «Я» довольно многозначно и несколько безлико. Выбор психологии, науки, исследующей индивидуальность человека, неслучаен. Популисты и демагоги от науки не менее опасны, чем демагоги от политики. Они способны превратить науку, общество в мыльный пузырь, пусть даже сияющий всеми цветами радуги, но пустой.
В интервью 2020 года Оутс говорит, что начала работать над романом в 2011 году, подчёркивает актуальность личностного подхода как приметы здорового общества, замечая, что не наблюдает её в современной американкой реальности: «В моём понимании этот роман больше об обществе, которое узаконило слежку, где правительство действительно лишено индивидуальности, в таком обществе ты никогда не встретишь личность. И похоже на то, что именно это сейчас вокруг нас и происходит»; (“In my vision, it’s more of a surveillance state, where the government is actually impersonal, and you never see a personality. … It’s more like, it’s just all around us”.)
      Внимание Джойс Керол Оутс к болезненным трансформациям внутреннего состояния Адрианы позволяет провести параллели и с романом Воннегута «Бойня №5» (1969). Билли Пилигрим в романе Воннегута – странный, чудаковатый человек, чьё сознание покалечено второй Мировой войной. Били вспоминает: «Мы были на войне девами, едва расставшимися с детством».   После войны Билли выжил, но, словно пузырёк воздуха, носится во времени, оказывается то в 1941 или в 1944 году, затем возвращается в послевоенную реальность. Наполненный пустотой пузырёк воздуха – метафора, отражающая внутреннюю опустошённость персонажа. Он не в силах контролировать путешествия во времени . Его воля, сознание парализованы страхом перед ужасами войны. Он стал свидетелем «величайшей бойни в истории Европы» и всё ещё не в силах забыть картины за ночь разрушенного до руин Дрездена.
    Наивная Адриана, гордясь возложенной на неё ролью спикера, пишет речь, состоящую из вопросов, адресованных к администрации школы. Ещё до того, как речь прозвучит, Адриану заключают под стражу за призыв к измене и подрыв авторитета властей. Абсурдность описываемых событий, основана на гротеске: призыва не было, но за него осудили. Речь никто не читал, но выявлен подрыв авторитета властей.
    Гротеск как соединение реального и ирреального в системе единого образа в сочетании с иронией являются ключевыми приёмами в палитрах Дж. Оруэлла, К. Воннегута, К. Кизи. Объединяет писателей критическое отношение к изображаемой действительности. Эту же традицию продолжает и развивает Оутс, создав роман-предупреждение об опасности обезличивания, насилия над личностной свободой. Известный американский критик Дж. Фишер в отзыве о романе «Опасности путешествий во времени» для газеты “The New York Times” подчеркнул эту же особенность авторской концептосферы, отметив, что Джойс Оутс «написала триллер, в котором Америка изображена под угрозой смерти» (“has written a thriller in which the murder victim is America.'’)  В приведенной цитате термин “thriller” определяет не жанр, а динамику и напряжённость развития повествования.

(фрагмент, полностью. статья опубликована в сборнике "Американистика:
актуальные подходы и современные исследования
Вып. XII. Курск, 2020.  с. 395-405)