Страх

Горшки оказались очень тяжёлыми. Первый выскользнул из рук на пол и разбился, терпкий запах алоэ на некоторое время отвлек Муру. Она смотрела на рассыпанную по полу землю, сломанное растение и размышляла, будут её ставить в угол или сразу дадут ремня. Второй горшок она стащила с подоконника уже с бОльшими предосторожностями. Третий сдвинула в сторону. Наклеенная на рамы бумага не хотела отдираться. Ногти у Муры мягкие, было больно, но кое-как справились и с обклейкой. Короткая борьба с оконными щеколдами - и вот окно настежь! Муре стало зябко  от ворвавшегося в комнату мороза, но процесс пошел, страшно - не страшно, но надо доделывать начатое. По спине побежал холодок ещё и от собственной лихости и важности принимаемого решения.
Девочка встала на подоконник высокого окна и изо всех сил закричала в пропитанный печным духом двор: "Маааааааамаааааа!"

Всё началось после завтрака. Муру в детсад не пустили из-за соплей. Накануне приходила тётя врач, тыкала холодной слушалкой в спину, смотрела Мурино горло и писала бумажки для мамы. А в это утро в манной каше нашлись комочки, и Мура стала их выковыривать ложкой,  передёргиваясь от мысли, что эта гадость могла попасть к ней в рот. Мама застукала и дала подзатыльник, сказав, что Мура ей надоела со своими капризами.
 - Ыыыыыы... - гнусаво озвучила Мура свое отношение к каше и подзатыльнику, яростно зашмыгав соплей в носу.
 - Сил моих нет! - рявкнула мама и с грохотом швырнула тарелку в тазик с горячей водой.

А потом стала быстро собираться.
 - На рынок пойду, - еще сердитым тоном сказала мама, - сиди спокойно, я ненадолго. Ты поняла?
 - Поняла.
 - Сможешь спокойно подождать?
 - Смогу.
Если по-взрослому спрашивают, разве откажешь?
 - А ты скоро придешь? - деловито уточнила Мура.
 - Через час. Вот, смотри, - и мама показала, где будут стрелки на часах, висящих на стене, когда она вернется, - если немного задержусь, не волнуйся, ладно? Ты же не будешь бояться?
Ладно, не будет Мура бояться, что она, маленькая, что ли.
 - Не буду. 
Ну, если честно, немного страшно... Но ведь ей давно уже пять лет! Средняя группа в саду!

Лишь только захлопнулась входная дверь, Мура плотно уселась на своем диванчике, поджав ноги, и открыла букварь - она знает все буквы и может их складывать в слова. Занятие скучное, но папа в последнее время, когда Мура приносит ему вечером книжки со сказками, говорит, что пора читать самой. Вот, букварь в руках, и кажется, будто папа рядом.
Часы стучали, словно оловянные солдатики брата по полу - так-так, так-так, так-так. На кухне капало из крана рукомойника: шлёп... шлёп...шлёп... Буквы на картинках букваря стали казаться чужими, холодными. Ма-ма... Ма-ша... У ма-мы ша-ры, у Му-ры Са-ша.
Совсем недавно Мура узнала, почему её в детском саду зовут Машей, а дома Мурой - бабушка объяснила. У бабушки когда-то давно была подруга Машенька, "необыкновенная красавица, умница и добрейшей души человек", эту подругу звали на старинный манер Мурочкой. Вот, в её честь бабушка и дала имя своей любимой внучке: вот, вырастешь, сказала бабушка, станешь такой же красавицей. После бабушкиных рассказов Мура долго стояла у зеркала, рассматривая себя, - точно ли она становится "необыкновенной красавицей". Пока непонятно... Таня Лосева из их группы всё равно красивее - вон, у неё какие косички красивые, как бараночки, а ещё бантики, не то что у Муры - бабушкина стрижка.
Мура отложила потрепанный букварь в сторону и долго слушала тишину, приостанавливая дыхание, наконец, ей надоело, и она пошла гулять по квартире. Мамы нет, можно полазить по ящикам, понюхать мамины духи, намазать губы помадой, взять цветные карандаши брата и раскрасить что-нибудь. Она знает толк в раскрасках - если послюнить как следует карандаш, цвет выходит ярким, любо-дорого смотреть. Брат, правда, после ругает её, жалуется маме, говорит, что карандаши от слюней портятся. Но разве он понимает что-то в красоте?  Вытащенное из толстого альбома фото какой-то незнакомой тёти рядом с мамой было мастерски раскрашено, ящики обысканы, Мура помадой выводила себе губы, вытаращившись, как мама, в большое зеркало на дверце шифоньера, как вдруг ей показалось, что в зеркале ещё кто-то есть, кроме неё. Она ойкнула и отшатнулась. Хотела заглянуть снова в зеркало, чтобы выяснить, что там происходит, но нахлынувший дикий ужас отбросил её на прежнюю позицию, на диванчик. На диванчике быстро наскучило, пришлось затащить туда коробку с игрушками. Почему-то показалось, что самая лучшая кукла Иришка с фарфоровым румяным лицом противно улыбается. Ну её.

Мура посмотрела на часы, и очередная волна страха окатила спину - стрелка ушла дальше той цифры, на которую показала мама, стрелке положено было стоять на цифре один, а она стояла на цифре три. Решение пришло сразу: идти искать маму. Может, она упала с сумками (она как-то рассказывала папе, что чуть не упала когда шла с рынка) и лежит. А может, вообще бросила Мурочку насовсем. Вон сколько раз она говорила, что ей всё надоело.

Мура накинула шубку, натянула валенки и попыталась открыть дверь. Не тут-то было!
Она ещё и заперта! Мура запричитала, сначала тихонечно, с подвыванием, а потом, растревоженная собственным нытьём, принялась голосить во всю мочь. Что же делать, что же делать...
Взгляд упал на окно...

Мурины вопли вспугнули ворон с крыши пристройки под окном. Несколько птиц недовольно загаркали, лениво взлетели, кружась чёрными растрёпанными косынками над заснеженной крышей, а одна так и осталась сидеть, с интересом наблюдая за Мурой одним глазом, даже подпрыгнув несколько раз подвинулась поближе, к подоконнику, на котором стояла Мура. Ворона была здоровенная, наглая, и кого-то очень сильно напоминала. Муре стало страшно, и она захлопнула окно.
Путь на крышу отрезан. К тому же, картинка того, что может произойти при спуске из окна на крышу, вдруг отчётливо прокрутилась в голове у Муры, как фильм в кинотеатре - нога едет по наклонной заледеневшей поверхности, тело в теплом зелёном платьице сползает к краю, руки судорожно пытаются найти за что уцепиться... Ой! Мамочки!

Спасаться надо было по-другому. Но как?

Был ещё один способ. Но самый страшный. Страшнее вороны и даже падения с края крыши. Ужасный способ.

Их квартира - большая комната с тремя высокими окнами и кухня с печкой - была на втором этаже старого-престарого кирпичного дома. Внизу, под Муриной квартирой, жила тётя Клава. И она каждый вечер, ну, почти каждый, стучала в потолок, особенно когда Мура играла в балерину или немножко прыгала с дивана. А ещё, иногда ругая расшалившуюся Муру, родители приговаривали, что вот придёт тётя Клава, и тогда уж они ничего не смогут поделать...
Однажды, давным-давно, совсем маленькая Мура спускалась с мамой за ручку по лестнице, а навстречу им поднималась эта тётя Клава. Муре запомнились чёрное длинное пальто и ботинки, хотя дело было летом. И ещё лицо - морщинистое, с колючими светлыми глазами.
 - И как  же нас зовут? - скрипуче спросило пальто, и к Мурочкину лицу потянулись костлявые пальцы с длинными острыми ногтями.
Мама отдёрнула дочь в сторону и холодно сказала:
 - Маша. - И потянула дочь за собой по деревянным ступеням лестницы. Помнится, выдернув ладошку из маминой вспотевшей руки, Мура остановилась и громко заявила:
 - Не Мася, а Мууууля!
 - Мууууля?!
 - Дя! Муля! - сердито подтвердила Мура, - МУячка!
 - Так-тааак... - каркнуло тёплое пальто, - Мурочка-МурАшка!
И с тех пор, если попадалась Мура на глаза тёте Клаве, та каждый раз не упускала проскрипеть вслед:
 - Вот эта вот Мурашка у меня каждый день бегает по голове? А?
Или:
 - Вот я доберусь до этой Мурашки как-нибудь!

То, что может статься с Мурой, если тётя Клава доберётся до неё, не хотелось и представлять. Ужас!

И вот пришла пора обратиться к чудовищу за помощью.
Тётя Клава должна придти - твёрдо решила Мура. И принялась за дело.

Уж как она бегала, прыгала и топала, и не рассказать. И с дивана прыгала, да-да! И кричала "тётя Клааааваааа!". Но в ответ - тишина.
Мура уморилась, села посреди комнаты и стала тихо плакать. 
Тут её осенило. Совсем недавно в подъезде шумели, стучали, и мама вышла посмотреть, и Мура тоже вышла и увидела, как незнакомые мужчины выносили тётю Клаву в длинном ящике. "В больницу повезли", - сказала мама как-то не очень уверенно. Соседка лежала в ящике ровненько, в коричневом платье с белым воротником, похоже, что крепко спала, а на ноги ей накинули белую простыню. Ну, правильно - мороз же, могли бы и одеяло накинуть. Что ж, раз  тётя Клава в больнице, некому и приходить. Все старания напрасны.

И тут замок входной двери тихонечко щелкнул. Мура повернулась. В дверь бесшумно вошла тётя Клава, в том же коричневом платье с белым воротником, бледная, строгая, но почему-то совсем не страшная. Показалось даже, будто и лицо не такое уж и морщинистое.
 - Зачем ты звала меня, Мурашка?
 - Мама меня закрыла и не идёт домой. Тётя Клава, а вы не знаете, где она? - с надеждой спросила Мура.
 - Дверь открыта, мама у Зинки, прощай, Мурашка... - прошелестела как-то безжизненно, будто выдохнула, тётя Клава, и вышла.

Зинка - подруга мамы, живет в соседнем доме, на первом этаже. Мура её знает.
Шубу и валенки накинуть - раз-два! Возле Тётьклавиной квартиры проворные Мурины ноги остановились сами собой. Дверь оказалась не запертой. В щёлочку виднелась вешалка, на которой топорщилось то самое чёрное пальто. Странно, почему тётя Клава не надела его? Так захотелось узнать, посмотреть, что делается в чужой квартире - сил нет. Мура тихонько пальчиком толкнула дверь и острожно заглянула внутрь. Сначала показалось, что в темной тишине никого нет, но вдруг что-то зашебуршало, забарахталось в печи, что прямо напротив входа, - сначала тихонько, а потом всё чётче и громче. Мура напряглась, вытянув шею, пытаясь рассмотреть, что же там. И тут прямо ей под ноги прыскнуло что-то чёрное, живое, мохнатое - то ли кошка, то ли кролик, - кубарем, да так быстро, что Мура не успела рассмотреть. Только ей снова стало так страшно, что она опрометью побежала вон из подъезда, с перекошенным лицом и долгим визгом.

Так она и прибежала к Зинке.

Услышав рассказ об открытой тётей Клавой двери, мама почему-то рассердилась, покраснела и потребовала от Муры "больше никогда так не врать".
А кто врал? Мура не маленькая же, - пять лет, средняя группа.