Неудачный эксперимент

Те далёкие восьмидесятые годы
 
  – Опять набрался! – был первый возглас жены, когда Фёдор ввалился в квартиру.
  – Я… я… – начал было тот оправдываться, но Марфена Петровна (жена его) прервала:
  – Молчи уж! Лыка ведь не вяжешь!
  – Ну… ну… – снова попытался вступить в разговор Фёдор, но жена так и не дала ему и слова молвить.
  «Ну, скажешь тоже, – оправдывался он уже про себя, – лыка не вяжу. Вяжу. Я ведь всё соображаю и понимаю. Только вот язык малость не слушается. А я виноват что ли, что он такой слабый? С двух стаканов уже и костенеет. Не виноват я. А потом – что я, по своей воле что ли пил? Нет. Заставили. Жалко было людям отказывать. Уж больно просили они. Да и было ведь за что. Вон у них теперь и телевизор, как кино, показывает, и часы настенные с боем работают. И это ведь всё мои руки сделали», – подумал он с теплотой о своих «золотых руках» и посмотрел на них, чтобы убедиться в их ценности, и испугался. На коленях лежали скрюченные, синие и подпрыгивающие, словно в лихорадке, пальцы. Он попытался сжать их в кулаки, но не хватило сил, вытянул руки – они затряслись ещё сильнее.
  – Допился. Дальше некуда, – подвела итог его размышлениям Марфена Петровна.
  – Да... да... – начал опять Фёдор, но не смог ничего выговорить, а в мозгу  зашевелилась страшная мысль. «Как же я буду работать такими руками? Не смогу и будильник   починить. Кому я тогда буду нужен? Что же делать? Что?» 
  И тут ударили ему в голову два слова – «эксперимент» и «конфеты». «Точно! – обрадовался он. – Надо провести эксперимент с конфетами».
  А тут и случай помог. Как раз сосед попросил его зайти глянуть на магнитофон. Что-то он стал барахлить. Фёдор около часу возился около него, разбирался в схемах и дошёл до истины. В комнату полилась хорошая, ласковая музыка.
  – Вот молодец, вот спасибо! – засуетился около Фёдора Николай (сосед). – Пойдём на кухню, жена что-то приглашает.
  Они пошли на кухню. Стол был накрыт. Стояла бутылка «Русской», солёные огурцы, сырки. Николай быстро открыл бутылку, начал разливать.
  – Ты… ты что? – не понял Николай. – Обижаешь, друг. Разве мы хуже других?
  – Работа пустяковая, не стоит этого, – виновато ответил Фёдор, не отнимая руки от стопки.
  – Брось ты! Пылился бы маг у меня в углу, а сейчас вон как заливается.    Давай, чтоб больше не ломался, – и Николай снова наклонил горлышко «Русской» к стопке Фёдора.
  – Нет, я не пью, – заупрямился всерьёз тот.
  – Да ты что? – ещё больше удивился сосед. – Надо, Федя, надо.
  – Сказал нет, значит нет, – решительно заявил Фёдор и встал со стула. – Вот, если бы конфет… взял бы, – смущённо добавил.
  – Конфет?.. Каких конфет?.. – даже не понял сосед.
  - Да таких, простых - «Петушиных гребешков» или разных карамелек, – начал пояснять. – Не «Мишку на Севере», конечно.
  Сосед был весьма удивлён и озадачен, таким его и оставил Фёдор, очень довольный своим решительным первым шагом. Подобное повторилось и с другим соседом. Федор ходил и радовался, глядя на свои спокойные драгоценные руки. Но зато всё беспокойнее и мрачнее становилось на душе у Марфены Петровны. А всё из-за того, что пошли по селу слухи, что её муж, Фёдор, свихнулся на почве пьянства, что вместо привычного «магарыча» – бутылки водки, брал конфеты. Нормальный человек, шептались соседки, конфеты за работу брать не будет. И тут не выдержала Марфена Петровна, заговорила с мужем.
  – Федя, зачем тебе конфеты? Ты же не ребенок, – спросила тихо и ласково.
  – Как зачем? За работу, – очень удивился тот.
  – Кто же конфеты за работу берёт? – опять спросила та вкрадчиво.
  – Как кто? Я! – твёрдо ответил муж.
  После этих слов Марфена Петровна начала тихо всхлипывать. Фёдору её так стало жалко, что он чуть сам не пустил слезу, но тут жена спохватилась, начала накрывать на стол и как-то украдкой, с краешку стола незаметно поставила маленькую, роковую чекушку. И... жизнь Фёдора вернулась в прежнее русло. Все были теперь счастливы и довольны. Только руки у мастера всё тряслись и тряслись сильнее…