Тебя это тоже касается

На Рождество у нас выпал снег. Не припорошил, не побаловал мельком, а навалил сугробы. Чистота, красота неописуемая. Моя кошка, которая ввиду своей юности снега никогда не видела, второй день сидит на подоконнике и таращится большими круглыми глазами на ленивые хлопья, медленно проплывающие мимо. А мы с внуком, защитив свои копчики мягкими комбинезонами, сложив на древние санки тюбинг, ледянку и санки-тарелки, отправились кататься на горку. Горка не слишком крутая, но длинная и сплошь покрыта ямками, трамплинчиками и прочими неприятелями доверчиво стремящихся к ним поп.
На горке народ от мала до велика, позабыв про всякие маски, подрыгивал, кружился, пытаясь поймать хохочущим ртом порхающие снежинки. Внук-то мой, понятно... с восторгом присоединился к этому действу, а я-то... какого... А впрочем, какого-то-такого с горки на области Ж-большое скатиться можно, а ртом, изрекающим научные тайны, ловить вполне научно-обоснованные хлопья снега нельзя? Эх! Пропадай моя телега, все четыре колеса!
В общем, снега наелись, попы отмассажировали, одну хрупкую тарелку сломали, шапчонку мою откопали, варежки внука – тоже (вернее, только одну, вторую так и не нашли). Стоим довольные.
И тут к нам подошла девочка:
– Здравствуйте, с праздником. Простите, не могли бы вы дать мне прокатиться... Что-нибудь...  Всё равно.   
– Здравствуй. И тебя с праздником. Это не мой инвентарь, но я думаю, что мальчик с тобой поделится.
Мальчик шмыгнул носом, набычился, уставился на своё добро, сложенное в древних санках,
порылся там и протянул девочке оставшуюся хрупкую тарелку.
– Вот. Бери.
– Спасибо-спасибо... Ты добрый. Я быстро...
Мальчик аж весь зарделся от гордости за свою доброту.
– Катайся. В другой раз отдашь как-нибудь. Пока.
Дураку понятно, что другого раза не будет. Тарелки эти трескаются как тонкий ледок.
Дома, за чашкой горячего какао с молоком, внук, всё ещё под впечатлением от собственной щедрости, стал рассуждать о том, как здорово, что девочка та тоже смогла покататься  и что он ей помог. И я не выдержала, хотя эту воспитательную беседу хотела провести после обеда.
– Перестань хвастаться. Что ты такого сделал, чтобы считать себя добрым спасителем? Отдал то, что тебе не нужно? А почему тюбинг или ледянку не отдал? Ты понимаешь...
– Ба, ну ладно, понял я всё. Ты права. Я – жмот. Передай мне ватрушку, вон ту, поджаристую.   

Опа! Мой рот закрылся, а рука с ватрушкой зависла над столом... Вспомнила, как утром  покупала эти ватрушки. Магазинчик свежей выпечки рядом. Товар отменный. Покупатели постоянные. Вот и одну пожилую женщину я там встречаю часто. Улыбаемся друг другу, здороваемся, но не знакомы. А сегодня она вдруг заговорила:
– Здравствуйте. С праздником. Не могли бы Вы одолжить мне немного денег, я похоже кошелёк забыла... Простите. Я всё верну.
Я достала портмоне. Наличка: купюра в 20 рэ, ещё одна в 5 и две монеты по 2 рэ. Остальное на картах. Быстро прикидываю – свечи, записки, подать тем, кто просит... Вытаскиваю пять рублей, улыбаюсь и довольная топаю к церкви. Женщина благодарит и идёт в магазинчик. Денег этих ей хватит на несколько слоёных пирожков со шпинатом, которые она обычно покупает, а вот... на кефир уже не останется. Как же так... я дала то, без чего прекрасно обошлась. Минимум... Почему не дала всё? Почему не прошла лишние двести метров до банка, чтобы снять потом с карты необходимые мне деньги. Почему... А теперь обличаю внука...
Чем я лучше?