Случай на островах

Самолет заложил вираж на правое крыло, и в иллюминаторы стал виден небольшой островок, один из обширного архипелага. Белый песок, лазурное море, пальмы, несколько коттеджей, ресторанчик и бар для отдыхающих. Дно с высоты просматривалось хорошо, и было видно, как белёсая прозрачность мелководья резко обрывалась чернотой глубоководной впадины. Самолет выровнялся и стал набирать высоту.
Молодая женщина лет тридцати откинулась на кресло, закрыла глаза. Из-под плотно сомкнутых век появились две прозрачные слезы, они задержались на мгновение в длинных ресницах и неотвратимо упали на тёмно-синее платье двумя мокрыми пятнышками. То, что она старалась изо всех сил забыть за последнее время, доказать, что случившееся всего лишь результат разыгравшихся нервов, вновь возникло перед её внутренним взором и поражало роковой точностью фактов и дат.
Декабрь на островах стоял, как всегда, жаркий. Туристов было немного.
В тот день Мари сидела на веранде своего коттеджа, пила апельсиновый сок через соломинку и смотрела на море. К причалу подходил репсовый катер, доставлявший на островок туристов . Вот борт его стукнулся о деревянный настил , и матрос бросил конец старому негру, который работал и жил на причале. С жарких досок причала на дорожку, ведущую в посёлок, сошёл молодой джентльмен в белом туристском костюме. Мари опытным женским взглядом сразу же отметила стройность его фигуры и вьющиеся каштановые волосы. Незнакомец прошёл мимо, поймав взгляд Мари, который она не успела отвести столь быстро. Мари смутилась, но потом чуть не расхохоталась от этого чувства, так давно не возникавшего у неё. Ей стало весело, настроение, которого утром обычно совсем не было, поднялось. Мари скинула лёгкую, почти прозрачную, накидку с плеч на плетёное кресло и пошла к пляжу. Лазурный океан томно вздыхал ровной гладью воды.
Вечером в ресторане давали черепаховый суп и овощи с кальмаром и креветками. Красное вино казалось несколько крепче обычного, и Мари заказала себе ещё бокал содовой. Утренний приезжий появился в дверях ресторанчика. Он поискал глазами кого-то, а, увидев Мари, кивнул ей как старой знакомой и направился к столику. Присев с разрешения Мари, он протянул ей веточку красного коралла. Мари сказала: "Неплохо", и положила подарок рядом с сумочкой. Они разговаривали, пили вино и ушли, когда ресторанчик уже закрывался далеко за полночь. Луиджи проводил Мари до коттеджа, и, когда она повернулась, чтобы сказать ему: «До завтра”, он положил руки ей на талию и притянул к себе сильным движением. Его лицо оказалось совсем близко. Мари не сопротивлялась и насмешливо смотрела ему в глаза.
Луиджи смутился Мари. Мари сделала взгляд наглым. Луиджи смутился ещё больше, чуть не покраснел и пробормотал: «Мари, я хотел сказать…». Мари рассмеялась; чувство, злое и сильное, сродни тому, что возникает у хищника к своей беззащитной жертве, поднялось откуда-то изнутри.
— Ты хотел мне что-то сказать? Или доказать? Или заверить? - Мари слишком хорошо знала и подобные ситуации, и многие другие. Но слабость человеческая теперь вызывала у неё омерзение, и, она скорее, подчинилась бы жестокой и сильной руке, чем протянула бы подаяние жалости. Мари расхохоталась. Она сама взяла Луиджи за талию и повела в дом.


Утром Мари проснулась одна. Луиджи ушёл. Когда? Мари этого не заметила. Всё утро она просидела в кровати со сборником глупейших комиксов, которые она, впрочем, даже не раскрыла. На душе было противно до тошноты, к самой себе выросло отвращение.
К полудню мальчик принёс из ресторана обед. Мари принялась было за бульон, но волна бешенства захлестнула неожиданно мозг, и она со злостью ударила ножом для масла в стол.
К вечеру она немного успокоилась. Стало интересно, как поведёт себя Луиджи при встрече? Опыт подсказывал Мари несколько вариантов, и она решила, что Луиджи не будет противиться продолжению их знакомства, но изменит ей при первом же случае. Роль этакого маленького пророка требовала проверки буднями, и Мари собралась в ресторан,
Луиджи сидел за их столиком. Он, наверное, знал, что Мари придёт непременно, и, чтобы избежать двусмысленности положения, сам принял решение. Мари кивнула Луиджи и села за столик. Они потягивали вино и разговаривали ни о чём.
Луиджи смотрел по сторонам, когда разговор прерывался, и периодически спрашивал, не заказать ли что-нибудь ещё. Мари улыбалась. Она допила вино и, не прощаясь, ушла.


Вода тепло и ласково гладила щиколотки. Мари шла у самой границы океана, глубоко запуская ноги во влажный песок. Волна то набегала, то откатывала. Куски пены ослепительно белыми хлопьями лежали под солнцем.
Мари добрела до старой пристани, от которой остались насколько досок на сваях, уходящих в волны. Она прошла по остаткам настила несколько шагов и села на доски, опустив ноги в воду.
Когда-то, наивной девчушкой, выпускницей школы, она поверила, что в жизни главное – устроиться, и вышла замуж за немолодого уже генерала, выполнив просьбу родителей. Всеми силами старалась Мари полюбить этого стареющего с каждым днём человека, уверить себя, что в этом её долг и назначение. Иногда ей это удавалось, но как только она встречала его взгляд, эфемерный замок, созданный её трудами, вмиг рассыпался. Человек этот, её муж, иногда, может быть, и не лишенный душевных порывов, теперь жил лишь оболочкой, бутафорией значимости и положения. Когда он отошёл в мир иной, Мари почувствовала только облегчение и скуку, но взгляд его пустых и холодных глаз остался в ней. Это был эталон , с которым она сравнивала своих знакомых и совсем незнакомых людей. И не её вина была в том, что так часто она встречала эти глаза среди живых людей.
Набегавшие волны измочили всю Мари. Блузка и брюки прилипли к телу и пахли содой.
У Луиджи был такой взгляд, и Мари знала таких людей, которые живут, словно складывают кубики, будто выполняют инструкцию. Мари не могла согласиться с этим, но понимала, что иначе в том круге, где вращалась она, -жить невозможно.
Волна принесла обломок доски. Полустёршиеся буквы темнели на её поверхности. Мари досидела до самых сумерек, когда начал всходить Южный Крест-ромб из четырёх звёзд с пятой посередине. Океан переливался под белым светом Луны, местами фосфорилировал и издавал странные звуки.
Что-то шершавое и прохладное коснулось ног Мари. Она вздрогнула и выдернула ноги из воды. Тёмное длинное пятно проплыло под настилом. Мари вскочила и побежала домой.
Теперь Мари каждый день приходила на пристань и подолгу сидела, глядя на перекаты волн и пену барьерного рифа.
После отлива на досках оставались мелкие рачки, песок, лохмотья пены. Мари ждала, пока доски подсохнут, смахивала грязь и садилась. Купаться здесь она опасалась из-за акул.
Однажды после отлива Мари пришла на своё место и увидела, что доски настила чисты и блестят маленькими лужицами воды, только что перекатывавшейся по ним. Мари удивилась немного; волны перемешивали грязь морского дна в нескольких метрах от края настила.
Мари просидела до темноты. Её профиль, с поднятыми к подбородку коленами темнел на фоне звездного неба. Она чувствовала себя одинокой и счастливой. Она чувствовала себя снова наивной и романтичной девочкой, желавшей, чтобы с ней случилось что-нибудь необычное. Океан дышал тихо и спокойно.
Глубокой ночью Мари поднялась с пристани. Очень хотелось спать, она с наслаждением потянулась, встав на носки, повернулась спиной к шороху волн и сделала шаг к берегу. Тонкий, зовущий писк раздался ей вслед. Мари замерла. Писк повторился, но теперь уже с интонацией пожелания, и стих не заметно. Мари не смела оглянуться, она замерла в позе незаконченного шага, со страхом ожидая повторения непонятного звука, в котором ей почудились нотки человеческих чувств.
Все было тихо. Мари решила, что это одна из тех случайных тайн, что изредка замечает человек, оставляя их неразгаданными, и неспешно пошла домой по берегу океана, - на границе другого океана, чей звёздный плеск и лунный ветер невидимо шевелили её мысли.
На следующий день Мари взяла акваланг и решила прогуляться по лагуне. Спросив у негра, на сколько времени хватает баллона, Мари вошла в воду и начала мягко парить над ярким океанским дном.
Яркие кораллы, стайки мелкой рыбёшки, прозрачные медузы, - всё было спокойно и сказочно, даль скрывалась за изумрудной дымкой. Мари дотрагивалась кинжалом до ядовитых щупалец водорослей и наблюдала, как они хищно схлопывались на блестящем лезвии. Иногда перед ней зависал любопытный морской конёк, и Мари тоже долго и внимательно его рассматривала, пока тот, суетливо помахивая плавникам, не удирал в какую-нибудь ямку рифа. Тишина и яркие краски завораживали, Мари увлек-лась и с растущим интересом заглядывала за каждый новый коралловый холм, ожидая нового чуда, и океан её не обманывал.
Воздух, как показалось Мари, кончился неожиданно. Она сделала выдох, но вдохнуть уже не сумела. Манометр показывал ноль давления. Мари начала спокойно подниматься к поверхности, с ужасом понимая , что ей не дотянуть до такого теперь далёкого солнечного дня. Когда до спокойной глади лагуны осталось всего несколько метров, в глазах у Мари потемнело, мундштук акваланга вывалился изо рта, и она стала судорожно захлёбываться солёной водой.
Только на мгновение вернулось к ней сознание, чтобы отпечатать в своей глубине широкую морду с длинной пастью и лилово-чёрным глазами.
Мари очнулась от того, что горячее стекло маски коснулось щеки. Она лежала по пояс в воде. По краю вода к ней бежали врач и старик-негр с пристани.
Врач очистил лёгкие и желудок Мари от остатков воды, помог ей подняться и, поддерживая, повёл в посёлок. Негр равнодушно проверил акваланг, взвалил его себе на плечо устало, ноги старика с широкими икрами и вздутыми венами повернули назад - к пристани. Дельфинья морда, что мелькала между волнами, пока происходили эти события, и которую никто не заметил, в последний раз показалась из воды и исчезла.
Мари провалялась в постели дня три. Она лежала совсем без мыслей, упёршись взглядом в белый потолок. Сон незаметно приходил и уходил, но каждая раз был один и тот же - улыбчивая морда дельфина плавала над ней в зелёном мареве, участливо наблюдая за Мари большими умными глазами. Память услужливо предоставила Мари воспоминания и о шершавом прикосновении, и о странном писке в ночи. Мари всё это фиксировала каким-то внутренним взором, но продолжала лежать, как ей советовал врач.
Оправившись, Мари снова взяла у негра акваланг и ушла под воду. Дельфин ждал её. Он висел неподвижно в воде, шевеля плавниками. Мари встретила внимательный и теплый взгляд. Дельфин пристроился сбоку, и они медленно поплыли в зеленоватой тишине. Мари была в смятении, - это животное, пусть умное, но животное? Работа воображения, видение? Мари скосила глаза - дельфин плыл рядом. Время, на которое был рассчитан акваланг, подходило к концу и дельфин легонько ткнулся клювом в манометр, напоминая Мари об этом . Мари неожиданно для самой себя погладила дельфина по шершавому боку и повернула к берегу.
Вечером Мари сидела на старой пристани, смотрела на заходящее солнце. Туман в голове и легкость в теле. Шуршание волн. Дельфин тёрся о её ноги, опущенные в воду. Мари чувствовала, что это был друг . Единственный и верный, снисходительный и не назойливый. Когда Мари посещала вдруг тревожная мысль, он, словно, чувств овал это. Высовывал голову из воды и вопросительно пищал. Мари чмокала губами или издавала другой успокаивающий звук, и дельфин снова бесшумно опускался в черноту тёплого океана.
Заполночь Мари собралась уходить. Дельфин выпрыгнул из воды, когда Мари ступила на песок, сделал стойку на хвосте и в таком положении , оставляя бурлящие следы, ушёл чёрным силуэтом в темноту.
Все следующие дни Мани проводила в океане. Дельфин показывал ей старые, поросшие водорослями и ракушечником остовы кораблей, причудливые проявления морского мира, целые плантации моллюсков и замысловатые следы песчаного дна.
Однажды Мари заинтересовалась схваткой красной звезды с двустворчатым моллюском и не заметила, как исчез дельфин. Потом она почувствовала это и начала волноваться, Однако вскоре дельфин появился из какой-то расселины, неся в клюве нечто, сверкавшее очень даже под водой. Мари взяла в руки изумительную диадему необычайно крупных алмазов, среди которых кровавыми каплями рдели рубины. Мари была в смятении. Она затормошила дельфина, дёргая его за плавник.
Дельфин понял её вопрос и медленно проводил Мари до края глубокой впадины. Мари, не помня себя, ринулась в темноту пропасти, но мягким и непреодолимый толчок откинул её далеко от роковой границы.
Мари опомнилась и виновато шевелила ластами. Дельфин поплавал невдалеке от неё, давая понять опрометчивость и оскорбительность её поступка, и снова повернулся к Мари. Мари быстро подплыла к нему, схватила за плавник, и стала весело раскачивать его с боку на бок. Потом швырнула диадему на дно. Дельфин не дал сверкающему клубку коснуться донной грязи, а вырвался из рук Мари, поймал его в падении и вновь принёс Мари.
Он проводил Мари до маленькой резиновой лодочки. Мари забралась в неё, затащила акваланг и, пошлёпав веслом по воде, повернула к берегу.
Мари отдала акваланг негру. Пора было возвращаться в коттедж, переодеться к обеду. Она шла по пляжу, держа подаренную диадему, словно сумочку. Брызги бриллиантового света отражались в глазах у поражённых туристов цифрою со многими нулями. Мари этого не замечала и привычно равнодушно кивала на приветствия. К обеду она вышла в вечернем платье с прекрасной диадемой в волосах. Все взгляды были прикованы к ней. Луиджи без разрешения подсел за столик и, прежде чем принесли вино, успел наговорить кучу комплиментов. Врач, ранее равнодушный к своим потенциальным пациентам, не преминул тоже засвидетельствовать своё почтение и спросить о здоровье.
Мари улыбалась и молча пробовала маслины. Обед продолжался как обычно, но некоторые посетители никак не могли сдержать своё любопытство и периодически посматривали на Мари.
К концу не выдержал и Луиджи:
— Мари, ты нашла остатки этого сказочного галеона, про которые теперь все говорят?- он положил вилку и нож в тарелку с жареным мясом.
Мари прослушала в опрос, занятая своими мыслями, и, поэтому вопросительно посмотрела на Луиджи. Он повторил вопрос. Мари ответила:
— Я плохо разбираюсь в археологии.
— Но ты, наверное, заметила там остатки обшивки или корпуса, или какие-нибудь металлические предметы?
Мари ответила небрежно:
— Луиджи, меня совершенно не интересует, что такое обшивка и где у корабля корпус, а
— Но корпус - это сам корабль!- перебил её Луиджи.
Однако Мари продолжила тем же тоном:
— . . . . а из металлического на корабле я знаю только вилку, нож и миксер у бармена.
Луиджи вновь принялся за жаркое, замолчав на некоторое время. Потом он спросил:
-Мари, ты покажешь мне это место?
— Я не запомнила маршрут. Может быть это обронил кто-то из ранее здесь бывших туристов.
— Это?! - Луиджи даже поперхнулся, - это семнадцатым век!
— Ну, я не знаю. Там были только камни. И, вообще, мне надоели твои вопросы.
Она закончила обед и ушла к себе в коттедж. Поздно вечером позвонил Луиджи.
— Мари, ты не откажешься покататься завтра со мной на катере?
— Это невозможно. Я повторяю, что не помню маршрута.
Мари бросила трубку на аппарат.
На следующий, день Мари проснулась поздно, легко позавтракала и отправилась на пристань, за аквалангом. Но свободных аппаратов не оказалось. Мари посмотрела на океан. Во многих местах лагуны виднелись надувные и моторные лодки и катера. Всё стало понятно. Мари пошла на старую пристань. Дельфин ждал её и приветливо выпрыг-нул высоко в воздух. Потом он покатал Мари на спине. Когда пришло время расставаться, дельфин замутил воду около сваи, и высунул голову из воды. Теперь он дарил Мари кулон огромного изумруда. Мари приняла подарок и как могла пояснила, чтобы он не делал больше подобных сюрпризов. Погладив на прощание дельфина, Мари ушла. Она зашла в ресторан и сложила в сейф хозяина кулон и диадему. Перегово-рила с большой землёй, чтобы прислали агентов местного банка, забрать драгоценности, поужинала и, не спеша, направилась к себе.


Мари зашла в комнату, включила свет и вздрогнула от неожиданности: в кресле сидел Луиджи. Он кивнул Мари головой в знак приветствия.
Мари ответила:
— Тебе не кажется, что это хамство с твоей стороны?
— Ничуть, Мари. Я просто хотел узнать, как ты относишься к рыбе.
Мари бросила быстрый взгляд на Луиджи. Он закуривал и не обращал на неё внимания.
— Луиджи, я тебя снова не понимаю. Мне трудно с тобой разговаривать.
— Мари! - Луиджи бросил сигарету в пепельницу и метнулся к ногам Мари, обняв её за колени, - Мари, я понимаю, что в тот вечер был глуп и противен, я знаю, что ты сильнее меня, но все эти дни я не мог тебя позабыть, я тосковал без тебя. И я здесь, потому что люблю тебя, - он смотрел в глаза Мари снизу, и Мари даже показалось, что он говорит правду.
— Я верю тебе, Луиджи. Иначе и не могло быть. Ведь у меня: столько достоинств и главные из них -это диадема и кулон, которые могут привести тебя к знаменитому галеону, или, как вы там его называете?
Луиджи спокойно встал, отряхнул брюки энергичным жестом, чтобы Мари это заметила, и сел в кресло. Сигарета снова начала пускать дамок в его пальцах.
— Ну, если тебя такой вариант не устраивает, мы можем подойти к проблеме по- деловому: фифти-фифти, и мои знакомые на бриллиантовой бирже. Выгодное помещение капиталов нам обеспечено.
Марат прикрыла глаза.
— Я устала. Ты зря думаешь, что я нашла сундук с золотом. Эти две вещи - своего рода лишь счастливая случайность.
- Мари, у тебя виски найдутся?
— Нет, - Сок только. В холодильнике.
Луиджи открыл банку сока и начал пить прямо из банки.
— Хорошо. Я предлагаю тебе сделать небольшую покупку. Уверен, ты не откажешься.
— Что ты ещё придумал?
— М, ничего нового. Молчание.
Мари вопросительно смотрела на Луиджи и молчала.
Я говорю - молчание! Никто не узнает про способную рыбёшку, которая умеет таскать камушки со дна океана.
Мари молчала.
— Другая сторона медали, знаешь, какая? Заинтересованные люди сумеют заставить его делать то, что им нужно. Ведь он почти человек, не так ли?!
По лицу Мари текли слёзы.
— Да, ты прав. Я подумаю. До завтра. Можно?
—- Можно!
Луиджи встал и пошёл к двери. Толкнув дверь, он услышал за спиной:
— Ты большая гадина.
— За это тоже сочтёмся, со временем, - бросил он, не оборачиваясь, и захлопнул дверь,
Мари стало плохо. Откуда-то поднялся тошнотворный комок. Она провалялась в кресле около двух часов, пока немного пришла в себя. Оделась и побежала на старую пристань.
Ярко светила Луна, был отлив. Мари, утопая почти по колени в грязи, рвалась к воде. Грязь чавкала, и Мари, кроме этих всхлипов и грохота собственного сердца, ничего не слышала. Зайдя по грудь в воду, она тихо позвала:
— Дель! - впервые его так назвав, - и. закричала, - Дель! Дель!
Голова дельфина выплыла перед ней. Мари вздрогнула. Она гладила его громко шептала:
— Плыви, плыви далеко. Мы встретимся. Я приеду на другой остров. Плыви, они убьют тебя.
Дельфин высунулся из воды, так, что вода была ему ниже плавника и, раскрыв пасть, тихо попискивал. Мари отталкивала его руками и боялась, что он её не поймёт.
Она сначала не поняла даже, что произошло, когда у неё за спиной оглушительно рявкнул выстрел, и горячий ветер ожёг ей щеку. Она успела заметить, как кровавый вулканчик возник под плавникам у дельфина. Он на секунду завис в воздухе и медленно осел в воду. Ноги Мари подогнулись, но по-прежнему преданный, только слабый толчок под водой, не дал ей погрузиться с головой. Она оправилась и побрела к берегу. Луиджи сказал, когда она проходила мимо:
— Ты тоже поступила неблагородно.
Мари брела к берегу.
Каждый день. Мари выходила в океан на лодке, звала дельфина, но его он так ни разу и не показался среди волн. Мари стала ненавидеть Луиджи и несколько раз ловила себя на мысли, что ищет способ рассчитаться с ним.
Заказав билет на самолёт, она уехала.
Самолёт заложил вираж на правое крыло, и в иллюминаторы стал, виден небольшой островок, один из обширного архипелага. Белый песок, лазурное море, пальмы, несколько коттеджей, ресторанчик и бар для отдыхающих. Дно с высоты просматривалось хорошо, и было видно, как белёсая прозрачность мелководья резко обрывалась чернотой глубоководной впадины. Самолёт выровнялся и стал набирать высоту.


Рецензии