безупречная случайность

                "Я верю в безупречно точную случайность." С. Е. Лец
                " … мало ли чего мы не можем вспомнить только потому, что давно перестали замечать мелочи обыденности?", Генри Лайон Олди, "Черный баламут".


- Виктор Николаевич, можно?! - пациентка Ольга Дмитриевна Бологова вошла в кабинет терапевта настроенная по-боевому (она добьётся от доктора лечения, а не отфутболивания как вчера), - кардиолог ОПЯТЬ к Вам отправил!
- Ну, раз опять ко мне… Что кардиограмма: в норме?
- В том-то и дело, что у меня ВСЁ В НОРМЕ, А Я ПАДАЮ! ПРОСТО ПАДАЮ, ПОНИМАЕТЕ?!
- Ольга Дмитриевна, садитесь, прошу Вас. Давайте померяем давление. Ну вот, подскочило… Выпейте водички,  я Вас осмотрю…

(Бог мой, тут нужен психиатр: в сорок семь все анализы как у тридцатилетней, сердце в норме, МРТ и КТ - на большой палец. Типичное  соматоформное вегетативное расстройство,  проблема которого - в психике и подсознании… Сам-то не психуй, док: только усугубишь...)

- Давайте про "падаю" поподробнее, Ольга Дмитриевна: у Вас натурально  были случаи падения - или просто сил нет?
- Когда НАТУРАЛЬНО упаду – врачи мне уже не помогут! Доктор, Вы же клятву Гиппократа давали! Неужели нельзя к больному милосерднее?! Помогите же! Пропила я Ваш адаптол: хуже мне стало! Я с первого приема почувствовала: не то, но Вы сказали неделю!..  До этого Вашего адаптола  я еще дела делала, ходила в магазины, а теперь - только лежу! А я одна! Мне скорую вызывать некому! Случись инфаркт...
- Инфаркт Вам, Ольга Дмитриевна, не грозит – отличная кардиограмма…

- Хуже стало? Гм… (от "Адаптола"?!) Давайте-ка сменим препарат. Возможно, лично Вам он не полезен…  Людмила Павловна, (медсестра перевела скрывающий насмешливость взгляд с больной на доктора) выпишите, пожалуйста, "Омакор". И массаж: общий и на шейный отдел. По десять сеансов. И еще: "Витрум" и часовые прогулки перед сном. Прогулки обязательны, Ольга Дмитриевна. Не спеша, стараясь дышать глубоко и ровно: на счет "три" - вдох, так же – выдох.
   Медсестра едва заметно хмыкнула, заполняя нужные бумажки: полторы недельки отдыха от "страдалицы". Если ей опять не "станет хуже"…
 
   Права Людмила Павловна: десять дней отдыха… Следующий раз придется намекнуть на психиатра. Крику будет (- У меня сердце больное, а не мозги!!!)…
Если б сердце – было бы проще…

- Николаич, я пошла? Там последний больной, а садик закроется. Вадюша в слезах уже: всех забрали…
- Да, Людмила Павловна, идите: внуки – святое…
(Чёрт возьми, почему "Николаич"?! Только потому, что  Вы, Людмила Павловна, старше меня на двадцать лет?! И вообще: родители у Вашего Вадюши есть?! Почему Вы всегда не дорабатываете время?!...)

  Виктор Николаевич раздраженно посмотрел на торопливо закрывшуюся за медсестрой дверь, услышал, как она строго сказала пациенту "Ждите, доктор вызовет" и подошел к окну: устал он ("К какому выводу в конце концов пришли Вольтер, Юм и Кант? — К тому, что мир есть госпиталь для неизлечимых", Артур Шопенгауэр).

   За окном шел снежок. Легкий, несуетный, беззаботный. Увидел, что "активисты" уже постарались создать предновогоднюю атмосферу: повесили на живой, растущей в центре двора, елке гирлянду. Эти снег и сверкающая елка испортила настроение окончательно: какой ему праздник? Работа бесит, дом бесит, Алена свои вещи еще полгода будет собирать, надеясь на его "вернувшиеся чувства". У Алены чувство любви к себе ничто не может пошатнуть - не то, что у него: он себя разлюбил надолго. Как и свою профессию, похоже… Послать бы всё и всех!.. 
Он приоткрыл дверь: - Входите.


   "Последним пациентом" была девица. Выглядит на двадцать пять, хотя по карточке тридцатник. На семь лет его, значит, моложе. На пять моложе Алены. Хотя какая разница?..
- Что Вас беспокоит? Присаживайтесь.
- Поясница болит. Внизу…
- Раздевайтесь.  До пояса.

Девица послушно сняла… юбку. Он посмотрел опять на карточку: Анна Алексеевна, преподаватель гимназии № 7.
- Только педагоги и прапорщики понимают "до пояса" не сверху, а снизу, - пробурчал он негромко.
- Что, простите?
- Сверху до пояса, Анна Алексеевна: я должен Вас послушать.
Девица удивилась (низ же болит!), засмущалась, торопливо стянула свитерок, не подумав одеть юбку, и сердито спросила: - Всё снимать?
(даже смешно стало: раздел девчонку "на раз" и в краску вогнал, да, старичок?)
- Бюстгалтер расстегните.

   Осмотр занял минуту: температура, легкие, давление, носоглотка - все в норме. Остальное – к невропатологу: вероятно, защемление нерва. Выписал направление, порекомендовал "Нурофен", но без увлечения: только при острой боли. Идите, Анна Алексеевна.

   Пока осматривал, поймал себя на мысли, что думает, как тип из анекдота, что в лифте гёрл послал ("Симпатичная. Сейчас она спросит, который час. Я отвечу и узнаю её имя. Она ответит, и мы познакомимся. Я приглашу её на свидание. Она придет, и я позову её замуж. Она согласится, и я женюсь. Она родит мне сына. Потом изменит мне, а я ради сына её прощу.  - Молодой человек, не подскажете, который час? – Отвали, гадина"). Он тоже мыслил "логично": девица ничё - губы не "дутые", грудь без силикона. Пока. Через годик ей захочется губки вздуть, грудки с троечки на четверочку подправить, а парню будет сказано, что он – эгоист и не ценит прекрасное (все они со временем становятся алёнами. Прощай, Алена: пусть твой силикон лобзают другие. Родила бы – можно было б обсудить, а так…). Потом, когда со своим парнем расстанется - рванет к семейному психологу: психиатрия актуальна… Прощай, Анечка. И спасибо, что не выпрашивала у меня чудо-таблетку, чтоб выпить – и сразу "новенькая" (все больные верят, что они есть – эти чудо-таблетки: просто жлобские доктора выписывают их сугубо по блату)…
 

   Он мечтал стать доктором  с детского сада, когда его Айболитом «назначили» на утренник. "Приходи ко мне лечиться… Всех излечит, исцелит…" Малявки-одногруппники ("жучки-паучки") открывали послушно рты, глотали "гоголи-моголи" и тут же выздоравливали: ну не чудо ли? Как его тогда все хвалили: и воспитатели, и родители! Он хотел творить чудо выздоровления и видеть счастливые глаза победивших болезнь. Почему не получилось? Почему он чувствует себя не Айболитом, а винтиком в медицинском конвеере: "доктор-рецепт-аптека"?..

   По-Гайдновски* уходя и гася свечи мечты, смолкли духовые радости (он – дипломированный врачеватель!); умолкли контрабасы и виолончели упорного желания понять, что и почему болит у конкретного больного. Остались две последние скрипки - привычка к белому халату и надежда, что он не самый плохой винтик. Возможно, где нибудь в каком нибудь малом захолустье он и стал бы Айболитом. Здесь он – функция…

     Хотелось пешком, но куда деть машину? Ладно, прогуляется, "дыша на счет три" возле дома… Надо бы Стасу звякнуть по поводу этой Ольги Дмитриевны: может, что посоветует дельного. Стас – молоток: своя контора психической помощи страждущим. Давно не виделись: больше года. В академке были не разлей. А уж как прикалывались – праздник жизни! Вспомнить бы, как…

   Сомневаясь (стоит ли?), он набрал Стаса.
- Привет, Айболит! Вот уж точно: на ловца и зверь! Женю Коган помнишь? Только сейчас про тебя говорили. Рули ко мне, дело есть!
Стас был полон энергичного мажора, как всегда. И почему бы не зарулить? Завтра – выходной…

- Женю? Какого Женю? И что за дело, Стасик?
Стасик засмеялся: - Пыль-то с мозгов стряхни, старина! Не какого, а какую: мы – третий курс, она – первый. Новый год, капустник по обмену опытом. Ты еще ей искусственное дыхание объяснял на практике, Айболит: вспомнил?
   Он не вспомнил… но хлынула какая-то теплая волна: оказывается, он еще не весь вышел – его помнят прежнего. Приятно это, черт возьми!
- А ты "психуешь" или дома? Куда рулить-то?


   Пробки помешали добраться быстрее. Когда приехал, Женя Коган уже испарилась, оставив в квартире Стаса едва уловимый приятный флёр духов.  И любопытное предложение: составить ей компанию на неделю в Хибинах. Оказывается, Женя – классный фотограф. Оказывается, она гребет бабки в разных топах. Оказывается, у неё горит новогодний проект и ей нужен сопровождающий доктор в этой Хибинской теме. Почему доктор? А ты не знаешь, Айболит? Ну, конечно не знаешь, раз Женьку забыл: обмороки у неё. Не часто, но тем не менее. Причина? А Бог знает. Бог – он точно знает, а врачи – нет. Потому как наследственное. Маман страдала, пока Женьку не родила, сеструха тоже страдала…

   Почему Женька не родила? Ну ты спросил. Не нашла от кого, видимо. Главное: она оплатит всё - и проезд, и участие, и медпомощь, если что. И не парься на счет занудства: Женька классная. Нытья не будет, достача только по делу, к женатикам не пристает, особого внимания к себе не требует . Ну что: согласен?
- А почему не ты, а? Колись, Стас: почему я?
Стасик расплылся в довольной улыбке: - Я уже билеты взял в Таиланд! Дашка запросилась, увидев фотки. Мы там прошлой зимой с Женькой были - не смог отказать... Похоже, я созрел: женюсь опять. Хочешь фотки глянуть?..


  Он согласился, выпросив дни за свой счет. И ни разу не пожалел об этом. Женя действительно была классная: никаких разговоров "по душам" - только легкий трёп по настроению. Да и некогда им было друг с другом разговаривать: Женя с местными разговаривала. Его задача – быть в шаговой доступности на всякий случай. Ну, еще что тяжелое на себе нести, если в горы отправлялись.

   Север - это нечто. Это – другой мир. Это такой вселенский покой, какой только забравшись на Юдычвумчорр и почувствуешь. Юдычмувчорр по-саамски  "гудящая гора", "разговаривающая". Это от ветра. Ветер в Хибинах – хозяин: может огромные валуны в небо кидать. Так саамские легенды рассказывают.  А валуны-исполины и сами как легенды: стоит такая махина, держится на честном слове, а не пошатнется. Тут невольно поверишь, что без колдовства не обошлось. Древние народы называли эти мега-глыбы священными, пожертвования приносили, молились и даже не допускали женщин, чтоб не гневить. Об этом стоит подумать, а? Лоппи и саамы* - мастера шаманить, еще Иван Грозный слыхал: к себе звал ворожить...

  Айболит слушал сказки с неменьшим интересом, чем Женя: и про  сайвоков, обладающих страшной силой, способной остановить Солнце и Луну; и о великане Куйва, который напал на жителей Лапландии. Обратились саами  за помощью к богам, метнули боги в Куйву сноп молний - испепелили великана: остался только отпечаток от него. Спускается дух Куйвы в долину - и начинает этот отпечаток зловеще светиться. До сих пор светится. Плохое место: не забредают туда ни охотники, ни животные. И Женя не "побрела" (не успела - поздно про Куйву узнала)…

  "Земля - живое существо, - соглашался с местным рассказчиком Док, отрастивший за неделю бороду, как заправский северянин, - деревья и травы - ее волосы, тундровые мхи — ее кожа. Нельзя делать больно Земле, нельзя ее ранить...". И хорошо ему, Айболиту, было от этого согласия. Легко, будто не "Акву" отфильтрованную пил, а родниковую воду.

   Сначала его удивляло это Женино тяготение местные россказни слушать, а потом понял: другими глазами она начинает Север видеть, другим зрением объекты для снимков выбирает. Молодец! Вот не знай она про Солнце Пейве, пытавшееся посватать за своего сына дочь Луны - было бы её северное сияние таким сказочным? Вряд ли: мало, что ли, снимков северного сияния? А у неё – магия: смотришь на этот небесный сюр и слышишь, как Солнце и Луна не хотят друг другу уступать. Луне свою дочь за холодную Зарю хочется выдать, а Солнцу – обида. Все почти как у людей: мать о выгоде для себя и дочери печется, а отец – о мужской чести (как смеет отказывать?!)...

   Напитал уши поэтичными сказами, глаза - красотами суровыми, мышцы - нагрузкой тонизирующей (одни горнолыжные спуски чего стоят!). Женя - батарейка энерджайзер. Нет, перпетум мобиле: неиссякаемая энергия. Снимала всё: и прилепившиеся к сопкам и озерам города, и разных людей и зверей, и кривенькие сосны на берегу Имандры. Его, очумевшего от удовольствия Айболита, тоже...


   Из "Хибин" вылетели по расписанию: два часа – и в Москве. Женя совала деньги "за услуги" - он не взял: за второе дыхание это он должен платить. Тем более, что "пациентка" обошлась без обмороков: за что плата? Расстались лучшими друзьями с уговором продолжить общение.

   Спасибо тебе, случай! Оказывается, он может жить в кайф. Оказывается, он еще способен и видеть, и слышать, и радоваться. Словно наросшую кору, не дающий дышать, сбросил с себя, а нормальную кожу обрел. Быть захотелось. Даже работать захотелось (он - не винтик)...

   Алена звонила пару раз. Озадачилась. Не поверила, похоже. Надо попрощаться по-хорошему с Аленой: шесть лет вместе жили-были. Шесть лет - это 2190 дней и ночей: прорва...
   Ему теперь много по-хорошему надо, а у него всего одна-единственная жизнь.
Ну, может и не одна: две в одной...


илл. Рейнхард Гемлих
*по-Гайдновски: "Прощальная симфония", в которой музыканты постепенно покидают сцену, задувая свечи.
* лоппи (лопыри) и саамы – коренные народы Севера