Школьные писатели

Лев Толстой сбрил бороду,
Чехов снял шляпу и очки,
Маяковский отрастил и покрасил в фиолетовый цвет волосы,
Набокову по утрам слышатся голоса,
А по вечерам, как с новой батарейкой, шагают шахматные часы.
Дольше всех из моих одноклассников прожили учителя.
- Евлампия Ильинична, Григорий съел мой обед!
- А ты подсыпь ему в следующий раз цианистого калия в пирожное,
Ты, хоть и останешься голодный, но выживешь,
А он отправится к праотцам на тот свет.
В моей школе воскрешение писателей происходило тотчас,
Как оживали венки на их могилах.
И не важно, в чьих бутонах было искусственных лепестков больше,
В лилиях или гвоздиках. 
До преклонных лет со мной дожил только мой друг Колька,
И директор школы Глеб.
Колька после школы нигде не работал,
Кормил уток и белок,
А Глеб его жалел,
И насыпал в колькины карманы орехи и хлеб.
В царском селе, в доме для престарелых,
Мы любили высматривать в бинокль барышень,
Хрупких и нежных.
Они утонченно говорили со своими кавалерами
О нашем веке, и прежних нравах.
Об испанском писателе,
Проводившем старость с юной дамочкой в любви и неге,
И о русском поэте,
Который пел о любви в каждом куплете,
Но почившим на нарах.
И, когда все уходили, и парк закрывался,
Перед сном,
Мы смотрели в общем зале фильм,
Где Родион Нахапетов,
Никак не мог определить для себя,
За кого его возлюбленная - за красных, за белых,
Помогал ей подняться на подножку трамвая,
А сам отправлялся замаливать свои грехи в храм.