Мы были солдатами. Валерию Хлевинскому посвящается

  Уход из жизни народного артиста Валерия Хлевинского, заставил меня вспомнить вр емя, когда мы были рядом солдатами Советской Армии. Спали в одной казарме, дробили ногами асфальт одного и того же плаца, питались из одних котлов в столовой, достойно несли службу. Он в роте почётного караула, а я в комендантском батальоне. Прошло более сорока пяти лет, как мы демобилизовались, но память прошлого в очередной раз напомнила о себе.
 
    В первых числа сентября 1962 года, нас призывников, сорок третьего года рождения, привезли на учебные сборы в город Балашиху. Здесь нам предстояло пройти курс молодого бойца в течении трёх месяцев. Эти три месяца учебки мне запомнились на всю жизнь.
Призванные из разных городов Союза, различные по росту и образованию, мы должны были стать солдатами единого комендантского батальона города Москвы.

    На учебном пункте нас разместили в одной казарме. Длинный коридор, двух ярусные кровати и более полутора сотен стриженных призывников, теперь стали одной учебной ротой. Нам предстояло научиться ходить строевым шагом, изучить приёмы владения оружием,освоить многие другим солдатские премудрости, о которых мы на гражданке  не знали  даже по наслышке.

    Первые дни учёбы. С большим трудом ротному, в первый день приезда удаётся из толпы "несмышлёнышей" построить что-то на подобии колонны, чтобы отвести нас в столовую. Но уже с первых слов команды становилось ясно, что наш строевой шаг-это топот стада баранов по каменистой поверхности. Мы не слышали команды:- Раз,два -левой! Натыкаясь друг на друга, с трудом дошли до столовой на свой первый армейский ужин.

    Первый ужин  нас не особенно обрадовал. Пища оказалась далеко не домашнего приготовления.  Но мы её проглотили, как удав кролика, потому, что не ели более восьми часов. Кто-то не наелся  и побежал за добавкой. Удивительно было то, что это были не самые рослые солдаты. Но бачки с кашей они освобождали очень быстро. Вернувшись в роту, мы почувствовали прилив радости. Кончилась наша многодневная тряска в плацкартных вагонах, где даже матрасов нам не выдали. Но наша радость оказалась преждевременной.

    Не успев, как следует улечься на жестких армейских кроватях, услышали команду: - Рота подъём!  Сломя голову мы вскакивали с вух ярусных кроватей и бежали в строй. Нужно было только увидеть в тот момент наши лица. На них можно было прочитать одновременно и неудовлетворённость, что не дали уснуть, и разочарование, что мы совершенно не умеем быстро одеваться и вставать в строй. В положенное для подъёма время, мы не уложились. После команды:- Отбой! Мы уже надеялись, что на сегодня наше обучение закончилось. Но мы глубоко ошиблись, они только начинались. В течении ночи нас неоднократно укладывали спать  и вновь поднимали в строй.

    Скученность кроватей и узость проходов между ними, сильно затрудняли процесс построения. К тому же мы совершенно не умели наматывать портянки. Намотанные кое как, они не позволяли ногу всунуть в сапог. Привыкшие на гражданке к лёгкой обуви, мы вскакивали и хватали сапоги, стоявшие около кровати. Руки не хотели влезать в рукава гимнастёрки,- портянки наворачиваться. Ремни приходилось застёгивать уже в строю. После четырёх, пяти подъёмов, нам разрешали спать.

  Новый день начинался с физзарядки. Мы выбегали на плац, становились в четыре шеренги и по команде ротного старшины начинали делать упражнения. Сентябрь в тот год был довольно тёплым, и нам не разрешалось одевать гимнастёрки, занимались с голым торсом. Ёжась от холода по утрам, мы вскоре привыкли и к утреннему подъёму, и к физзарядке, а в столовую строиться по ранжиру и ходить с песней.

    Валера был не самым рослым в роте и стоял где-то в четвёртой, пятой шеренге. Впереди стоял Саша Никитин, его рост был 197 сантиметров. Одной порции в столовой ему явно не хватало, но старшина пообещал ему, по приезду в часть, выделять двойную порцию.

    Через несколько дней упорных занятий с нами командиров отделений- ефрейторов, мы научились подшивать воротнички гимнастёркам, ходить строевым шагом и сносно петь строевые песни.
Нас уже не поднимали по нескольку раз ночью, а мы стали замечать своих соседей по кроватям и по месту в строю. Что-то стало складываться на подобие солдатской дружбы. Как правило, группировались земляки, призванные из одной области, города.

С Валерой мы были в разных взводах и виделись только, когда занимались в составе роты или шли в столовую. Обязательным видом подготовки стал для нас предобеденный кросс. Командиры отделений выводили всю роту за КПП, это около километра от части. По команде ротного старшины мы дружно бежали в свою часть, гремя металлическими подковами.

    Строили повзводно и давали команду:-Бегом марш!. Причём, армейский бег, это особый бег. Нужно было поджимать руки и "шлёпать" в ногу. Это не всегда  удавалось. В первое время чёткого шага при беге достичь не удавалось. Был разнобой. У более высоких солдат шаг был длиннее. Более низкие "частили". Разнобой в топаньи делал бег, похожий на бег стада животных на водопой.
Впереди бежали рослые солдаты, а последними, "карандашами" были солдаты, рост которых едва превышал сто шестьдесят сантиметров. Но в часть должны были прибежать все одновременно. Как и все мы, Валера тянул солдатскую лямку первых дней службы наравне со всеми. Правда я никогда не видел его в наряде. Обычно его отрабатывали провинившиеся. Да и сам только однажды был в очередном наряде.

    Я впервые обратил на Валеру внимания, когда мы занимались строевой подготовкой в составе взводов. На всём протяжении плаца старшина выставлял стойки высотой восемьдесят сантиметров. Шагая мимо них, мы должны были поднимать ноги выше их уровня. Нелёгкая это работа. Пятки гудели от напряжения, пот выступал на спине, несмотря на то, что мы были в гимнастёрках. Подковы на сапогах стирались за два, три дня. А это были не обычные подковы-солдатские.

   Чтобы мы в движении не горбились и вырабатывали осанку, на пояснице под руками перпендиклярно телу держали карабин, который не позволял горбиться, но шагать с ним было значительно труднее. Уставали мы к вечеру так,что вопрос о бессоннице никогда не стоял перед нами. Засыпали мгновенно, едва голова касалась подушки.

   В один из таких дней, первого месяца обучения, мы с утра занимались строевой подготовкой. Стоял на редкость тёплый день. Пот лился с наших спин от напряжения.
И тогда старшина решил выводить из строя наиболее усидчивых и умеющих хорошо ходить солдат. В тяжёлых яловых сапогах оказаться в числе лучших строевиков хотелось быть каждому. Меня из строя не выводили, наверное плохо поднимал ногу.

А вот Валеру всегда выводили одним из первых, за его усидчивость и старание. Может поэтому он попал в роту почётного караула, а я в батальон. В своих ранних рассказах я уже описывал нашу жизнь в учебном подразделении, поэтому не буду повторяться.

    Учёба наша подходила к концу. Последний раз в составе учебной роты мы проходили в день празднования седьмого ноября. Утром старшина поздравил нас с праздником и заявил, что нам предстоит участвовать в параде в городе Балашиха. Воодушевлённые оказанным нам доверием, мы выложились до конца. Прошли так, что заслужили аплодисменты зрителей, наблюдавших за парадом.

    По прибытии к месту постоянной службы наши пути с Валерой несколько разошлись. Он был зачислен в роту почётного караула, а я попал в батальон. Наши занятия строевой приобрели характер обычных занятий, таких как изучение уставов и   отработки правил приёма и сдачи караулов. Для роты почётного караула началась их основная служба. Они почти ежедневно выезжали на выполнение правительственных заданий-встречи с иностранными делегациями, с отдельными представителями иностранных государств.

    Ранее утро у солдат роты почётного караула  начиналось с расчистки плаца от снега. Потом строевая подготовка по нескольку часов перед выездом на встречу.  Я никогда не завидовал их службе. Даже их встречная форма нас не привлекала. Но иногда и мы одевали такую же форму, когда выезжали на "второстепенные" встречи. Но такие выезды у нас были не часты. Мы несли, в основном, караульную и патрульную службу на улицах и вокзалах Столицы.

    После первого года службы, я в числе группы солдат был направлен в сержантскую школу. Закончил её с отличием. На третьем году службы  нередко выполнял обязанности заместителя командира взвода, оставаясь командиром отделения. Фамилия солдат своего отделения я помню и сейчас, кроме одного Ивана из Горького.

   После демобилизации наши пути с Валерой разошлись на годы. Я поступил работать в милицию. Закончил МГУ, затем долгое время, до выхода на пенсию, занимался научной работой. Мои долгие поиски сослуживцев закончились совсем недавно. После выхода фильма Большая перемена, я узнал, что Валера уже артист. Связался по телефону, который узнал случайно спустя много лет. Договорились о встрече.

    Помешал карантин. Короновирус гулял по стране, "косил" не взирая на возраст и заслуги. В последнее время он, как и я, жили и работали на своих дачах. Осенью прошлого года мы договорились о новой встрече и опять помешал карантин. Однако, это не помешало нам перезваниваться и обмениваться воспоминаниями о совместной службе. Накануне Нового года, я поздравил его с праздником и пожелал крепкого здоровья.

   В последнее дни он жаловался на ухудшение здоровья, но я надеялся, что это временно. Последний раз он позвонил мне уже будучи в больнице, но разговор был коротким. Я потом ещё несколько раз пытался до него дозвониться, но не смог. О его преждевременной смерти узнал из новостей. Не стало моего последнего армейского друга. Вечная ему память.