Пархом на том свете

    В тюрьме Пархом начал потихоньку осваиваться и даже находить преимущества в своём петушином положении. Но вот свою гражданскую привычку, красть то, что плохо лежит, не мог. Тем более в камере, никто ничего не прятал. Вначале он начал подворовывать у своих друзей по параше – бывшего судьи Белены и бывшего землемера Фисены. Они, думая, что это проделки сокамерников, не возникали: те имели воровское право обидеть парашника любым, каким им только вздумается способом. Пархом начал даже сам себе удивляться, никто его не бьет за это и потихоньку начал расширять свой ареал присутствия, продвигаться и шарить дальше по камере. Но его тут же, вычислили и довольно жестоко избили. Пархом к этому действу привык с детства и расценивал это как некую плату за полученное удовольствие от украденного. Но тут ночью у него начался приступ удушья, видимо сказалось и скудное питание, и жизнь около параши. Неожиданно перед ним открылся огромный туннель, и он оказался в лучах яркого света. Боль от побоев куда-то исчезла, и Пархом провалился в этот туннель. Через неопределенное время свет стал таким ярким, что невозможно было находиться с открытыми глазами, и Пархом зажмурив глаза, полетел дальше. Сколько он летел, Пархом не помнил, после избиения и параши он испытывал реальное блаженство и хотел, чтобы это состояние никогда не прекращалось. Только все это промелькнуло в его голове, как он почувствовал, что стоит на ногах и открыл глаза. Перед ним стояла огромная стеклянная стена, разделенная на две половины, и в каждой из них были двери. На одной двери было написано «Рай» и за ней слышалась мелодичная музыка, люди пахали поле, убирали урожай, то есть, занимались повседневными делами. На другой двери было написано «Ад» и за ней толпы радостных полупьяных мужиков в окружении полуголых женщин играли в карты, ели, пили вино, в общем, веселились и развлекались, кто как хотел. И тут из-за стены раздался голос: - «В какую дверь хочешь войти?». Пархом не раздумывая, открыл дверь с надписью «Ад» и не вошел, а прямо влетел в эту дверь. Только он оказался за дверью, как его схватили два огромных чёрта, содрали с него одежду и голого куда-то поволокли. Пархом был в недоумении: - «Где, вино? Где карты? Где женщины?».  «То, что ты видел, это был наш агитпункт, а настоящий Ад здесь». И с этими словами забросили Пархома на огромную раскаленную сковороду. Пархом закричал от боли, попытался было соскочить, но черти несколькими отработанными веками ударами усадили его обратно и начали подкладывать дров в огонь под сковородой. Пархом взвыл от боли и жары и как вожделенное чудо в его воспаленном мозгу ему почудился брикет холодного мороженого или хотя бы маргарин из морозилки. Только Пархом это подумал, как перед его глазами возник старший черт Иегова, он походил вокруг сковороды, потрогал грязным пальцем сковороду, достаточно ли горяча и без предисловий обратился к Пархому: - «Маргарину хочешь?».  Перед мысленным взором Пархома возникла пачка маргарина, которая в тюрьме помогла ему освоиться на новом месте у параши, а в данный момент показалась ему вкуснее самого вкусного мороженного. Он с трудом сглотнул огромный ком слюны, кивнул головой и перед ним черт уже разворачивал пачку маргарина. Развернув, грязным пальцем, с заостренным ногтем, больше похожим на коготь – «Такой же, как у моей Вады» только и успел подумать Пархом, как черт ловко орудуя этим ногтем-когтем начал отламывать куски маргарина и подбрасывать их на сковороду под задницу Пархома. Тот взвыл еще сильнее.  Когда весь маргарин растаял на сковороде, Иегова поманил Пархома пальцем с еще большим и грязным когтем, чем у рядовых чертей и мысленно произнес: - «Поклонись мне и ты станешь одним из моих слуг!». Пархом с радостью и восторгом начал класть поклоны во все стороны, пока старший черт его не остановил. Боль мгновенно куда-то ушла, черти, взяв Пархома за руки, стащили его со сковороды и Пархом пошел вслед за Иеговой. Сделав всего лишь несколько шагов, Пархом оказался в огромном зале, отделанном мрамором, от которого после раскаленной сковороды так приятно веяло прохладой, и Пархом невольно подумал: - «А здесь тоже жить можно!». Иегова, полуобернувшись к Пархому: - «Мы же здесь живем!» -  подошел к одному парапету, на котором лежала какая-то страшная и голая женщина с лошадиным лицом. Пархом был непритязательным по отношению к женскому полу, для него главным фактором всегда было наличие лишь вагины, всем остальным он мог и пренебречь, но его так сильно передернуло от вида этой страшной женщины, и если бы у него не был пустым желудок, его бы точно стошнило. «Это наша жрица любви, зовут её, Дык-дык. Это бывшая судья Корейского района Павленюк, с южных краев. Она у нас пользуется особой почестью, так как она ни одного дела не закончила без обмана. Прежде, чем вступить в мою свиту, нужно вступить с ней в любовную связь. Это один из обязательных ритуалов». Пархом приблизился к ней и… узнал в ней судью, которая взяла с него три тысячи баксов и всё, ловко извратив, повернула проигранное им дело в его сторону, признала все его фальшивые документы законными. Но не это потрясло Пархома, а вид её женских причиндалов, которые некоторые недоумки по глупости называют прелестями. Это был сгусток грязи, коричневой слизи и еще чего-то непотребного, в котором копошились, то ли черви, то ли глисты, то ли ещё что-то. Пархом ещё раз испытал сильный приступ рвотного рефлекса, но, какое счастье, желудок был пустой. Он инстинктивно отпрянул от нее и замахал руками: - «Нет! Нет! Я не буду! Я не хочу!». Не успел он это додумать до конца, как два черта сильными руками схватили его и, резко наклонив, засунули его голову в эту кишащую мерзость головой. «Какая огромная вагина» - только и успел подумать Пархом и тут же почувствовал, как эта осклизлая мерзость лезет ему в рот, глаза, уши и он задыхается. Следующая его мысль была: - «Неужели конец?», но черти ловкими, отработанными веками движениями рук выдернули его обратно и он, чихая, кашляя и отплевываясь от залепившей все его лицо этой мерзостью, ловко полез на свою давнишнюю подругу Дык-дык. Обычно Пархом такое действо заканчивал за несколько минут, но сейчас из-за пережитого стресса никак не мог нащупать точку опоры и беспомощно елозил по грязному жирному телу Дык-дык. Иегова недовольно смотрел на этот вялотекущий процесс и что-то шепнул одному из чертей. Через пару секунд у того в руках оказалась раскаленная кочерга, которую он с большим удовольствием сунул Пархому прямо в пах. Повсюду разнесся запах паленой шерсти и жженого мяса, Пархом взвыл и, боясь повторения этой экзекуции, забарабанил всем телом по подруге Дык-дык, как новый китайский перфоратор. Через несколько секунд процесс подошел к своей завершающей стадии, и довольный Пархом, разбрызгивая по сторонам только что произведенную жидкость, довольный, резво соскочил со своей подруги Дык-дык. Старший черт удовлетворенно потер вспотевшие грязные лапы и отправил Пархома на реабилитацию в агитпункт. Тот не успел ничего сообразить и совершить хотя – бы одно движение, как оказался в агитпункте, где люди ели, пили, играли в карты и наслаждались общением с женщинами.
      «Какое счастье» - только и успел подумать Пархом – «Ну, здесь то я развернусь во всю свою мощь». Но тут к нему подошли два человека с до боли знакомыми лицами и с вопросом: - «Маргарину хочешь?».  Это были Фисена с Беленой.