Сон Пархома

   Однажды Пархому пришла с воли посылка. Кто прислал, не было известно, видимо от каких-то знакомых. Вада о себе давно не давала знать. Но как бы там ни было Пархом, пока никого не было умял половину посылки в один присест, а остальное спрятал за парашу, чтобы никто не нашел и сытый, и довольный улегся на своем матраце у параши.  Его разморило, и он не заметил, как крепко уснул. Провалившись в фазу глубокого сна, ему приснился странный сон, будто он в древней Иудее и что он Иисус Христос, и на Елеонской горе в Синае произносит Нагорную проповедь. Одет он был как-то по странному. Одежда его состояла из набедренной повязки, представлявшей собой кусок льняного полотна, обвитый вокруг чресл и достигавший колен, длинного тканого хитона с длинными рукавами и плаща. Плащ представлял собой четырехугольный кусок шерстяной ткани коричнево-бурого цвета и сшитый так, что оставалось одно отверстие сверху для головы и два по бокам для рук. Широкая складка на груди использовалась как карман. У бедного населения такой плащ днем служил одеждой, а ночью одеялом. Хитон подвязывался поясом, в нем носили деньги или подвешивали мечи. Пояс был длинным и достаточно широким и изготавливался из кожи или шерсти. Сандалии представляли собой кожаную подошву, привязанную к ноге ремешками. Один из них проходил между большим и вторым пальцем, а другой вокруг пятки и над подъемом ноги.
   Только Пархом появился на Елионской горе и произнес первые слова, как к нему откуда-то начали стекаться толпы людей. Пархому это очень понравилось, и он с удвоенной энергией продолжал свою проповедь, главный смысл которой был, что и у параши живут люди и которым время от времени хорошие люди приносят вкусные посылки. Внимательные слушатели зааплодировали и воодушевленный Пархом, довольный тем, что люди его слова принимают так близко к сердцу и, памятуя свое общение в Аду с Иеговой, произнес: - «Поклонитесь мне, и я вам обещаю царствие небесное не только на небе, но и на земле. Всех, кто мне поклонится, запишу в агитпункт. Там много еды, вина и голых женщин». Немного подумав, добавил: - «И карт».
   Восторженная толпа подняла Пархома на руки и понесла в Иерусалим. При входе в город его встретили два первосвященника, лица которых он где-то уже видел, но никак не мог вспомнить. «Это ты царь иудейский, которого мы ждали пятьсот лет?»  «Я! Я!» «Это ты сделаешь нас учителями человечества?» «Я! Я!» «Твоё кредо???» Пархом встал в ступор, что это могло бы означать. Костерить по всем параметрам евреев, как это делали в тюрьме, было как-то несподручно, его сюда принесли евреи и, если что, они же и побить могут. И он выдал небольшую тираду, много раз слышанную им на зоне, смысл которой сводился к тому, что мы за евреев, но против жидов. Первосвященники изменились в лице, и повели его к Понтию Пилату. Понтий Пилат был представителем всаднического сословия. Уже во взрослые годы он оказался на должности прокуратора Иудеи, сменив на этом посту Валерия Грата. Это эпохальное событие произошло в 26 г. н.э. В те годы люди жили недолго и сегодня это был бритый и коротко стриженый 43 - летний мужчина преклонного возраста, то ли испанец, то ли германец по происхождению, в тоге с пурпурной каймой. В жизни Понтий Пилат был жестоким человеком. Современники давали ему такую характеристику: упрямый, безжалостный, жесткий, грубый, агрессивный «зверь», у которого не было никаких моральных границ и преград, к тому же он ненавидел евреев. Всё это происходило в канун иудейской Пасхи, и ради поиска истины Понтий Пилат прибыл в Иерусалим.
    У Понтия Пилата сильно болела голова, и он не хотел разбираться с каким – то приблудшим евреем. Но первосвященники Каиффа и Анна, указывая на Пархома, говорили: - «Вот он враг Кесаря!». Пархом, пятками чуя, что сейчас произойдет что-то непоправимое начал вспоминать, что же говорил и делал в это время Иисус Христос. И вспомнил: он лечил Понтия Пилата Руками от головной боли. Сделав шаг вперед к Понтию Пилату, помирать, так помирать и лучше с музыкой: - «У тебя болит голова, давай я вылечу» и начал водить руками над головой прокуратора. Прошло пять минут, потом еще пять минут, боль в голове не проходила, а лишь усиливалась, и под конец третьей пятиминутки Понтий Пилат не выдержал и обратился к первосвященникам: - «Вы кого мне привели?». Но с еврейской стороны слышались визгливые голоса: - «Это самозванец. Распни его! Распни!». Пархому опять показалось, что он где-то видел эти лица и визгливые парашные голоса и, присмотревшись, он чуть не лишился чувств: да это же Фисена с Беленой. «Это же я! Я! Я! Вы что, меня не узнаёте? Я не тот, кого вы ищете!» Но те сделали какое-то движение и на Пархома надели багряницу и колючий терновый венок. «Это же я! Я! вы что, меня не узнаёте?» - повторял и повторял Пархом, заливаясь слезами и соплями, проверьте меня. Но те не слышали Пархома. «Проверьте меня! Проверьте! Я знаю где находится тот, кого вы ищете! Я покажу его!». Получив несколько ударов   плетью в пах, Пархом пошел в город и, подойдя к небольшому дому, где стояли человек двенадцать, обнял одного из них. Стражники взяли этого человека под руки и увели, а Фисена с Беленой прилюдно дали Пархому тридцать три сребреника и отпустили. Только Пархом отошел от этого дома, как на него с визгом набросились стражники, чтобы отобрать деньги. В их визгливых криках он узнал своих давнишних друзей, Фисену и Белену и ему вдруг то ли послышалось, то ли почудилось: - «Ты чью, посылку сожрал, падла? Бабки гони».