О том, как всё разлагается

На улицах города гниёт всё: мусор, животные, люди. Астрахань походит на большую выгребную яму. Живое и неживое играет тут роль перегноя. Но мы сами сделали город таким. Сами довели себя до подобного уровня жизни. Сделаем шаг вперёд, увидим всё своими глазами.
Мы идём по проезду Воробьёва. Что вы замечаете краем глаз? Косые урны, провалившийся асфальт, неприветливые собаки. И мусор. Мусор лежит на асфальте, плавает на поверхности мутных луж, летает в воздухе. Человек – источник этого мусора. Человек, а не город.
У 4 подъезда стоят они – безмолвные стражи. Штук десять мешков со строительным мусором. Один из них венчает бутылка из-под дешёвого шампанского. Они стоят не только здесь, видите? На Звёздной тоже кто-то выставил их у подъезда. И везде сработал следующий принцип – другие уберут.
Другие уберут, подметут, облагородят город. Да? ЖЭКу нет дела до строительных отходов, по закону его должны убирать производители этого самого мусора. Человек – главный производитель грязи. Каждое утро я здороваюсь с дворниками, каждое утро желаю им хорошего дня. Именно эти люди делают так, чтобы мы не погрязли в соре и отходах.
А люди мусорят на Звёздной, кидают мусор на улице Николая Островского, ведут себя хуже свиней (прошу прощения у свиней) на улице Кирова 7 – а это центр города. Центр мусорного города. Тут всё вокруг разлагается.
Был я студентом бакалавром. Лето. Отдых. Нужно заработать деньги. Я устроился в компанию «Зелёный город» и вместе с ней колесил по Астрахани. Мы убирали мешки с мусором, ветки, прочий хлам. И однажды повезли всё это на ближайшую свалку. Ближайшая – мягко сказано. На стареньком грузовичке мы ехали по всем кочкам в сторону Красных Баррикад. Это очень далеко, так что не обольщайтесь.
Я испытал лёгкий шок – мусорный гнойник на теле планеты открылся моим глазам. Горы мусора, огромные мухи, гнилостный запах оседает на каждом предмете окружения. Мусорная тьма моментально поглотила нас. Мы выгружали мусор и чертыхались. «Как же так?». Это же всё ещё Астрахань. Рядом тоже живут люди. А тут такое…
Мусор разлагается и отравляет почву. Отравляет людей – их сердца и помыслы.
Гниёт не только он. Гниёт всё вокруг. Мне очень жаль уличных животных. Для них многое в диковинку: машины, велосипеды, скутеры. Тощие и плешивые они не знают, куда податься. Спешащие люди сбивают их, размазывая их по земле. Тела остаются на дороге, на шершавом асфальте.
Я иду и сожалею о каждом погибшем брате малом. Чувствую трупный запах, вижу скопления трупных червей. Гниёт мусор, гниют мёртвые божьи твари. Но вокруг только безразличие и тоска. Никому нет дела до того, что их потомки застанут отравленную землю и мёртвые небеса.
Гниют и люди. Люди существа необычные. Они гниют по-разному. Пьяницы гниют по своей глупости. Идёшь зимой по улицам и видишь их чёрные ноги или руки. Заходишь в травмпункт и видишь пациентов с ампутированными конечностями. Алкоголь забирает остатки разума, не оставляет даже животных инстинктов. Люди перестают думать о сохранности своих конечностей. Но холод никогда не прекращает стискивать людские тела.
Холод больно кусает людей за конечности, а те начинают гнить. И к мусору с мёртвыми животными начинают примешиваться люди.
Гниют, к моему сожалению, бездомные. Один такой жил на Звёздной. С каждым днём плешивел и покрывался болячками. Прохожие старались не смотреть в его сторону, беспокоясь о своей сохранности.
А я вот посмотрел. Посмотрел и пожалел его. На Трусовской стороне есть приют для таких вот бродяг – там можно поесть, там можно помыться и переночевать.
Я позвонил в приют, всё узнал, а потом вызвал такси. Не зря я брал с собой газеты. Таксист долго ругался со мной, не хотел сажать «бомжару». Я выстелил заднюю часть машины газетами и отправил бродягу в добрый путь. Может он и сказал мне что-то, я не помню. Да мне и разницы нет. Это была жалкая попытка остановить всеобщее гниение. Почему жалкая? Потому что разложение преследует меня с самого детства.
Мы жили на улице Якобинская, а это Трусово. Там порой преобладают частные дома – большие и не очень. Улица тянется вдаль, открывая простор для игр и фантазии. Недалеко от нашего дома жил мой тёска – дядя Ваня, хороший был мужик. Жила рядом и приветливая баба Ася, всегда улыбалась и давала сладости. Почти идиллия. Почти.
В деревянном доме с выбитыми окнами жил потерянный человек. Я не помню его имени, да и сам он мог его не помнить. Семья оставила его. Причина? Ал-ко-голь. Устали, да? Но моей вины в этом нет, не я придумал спирт, не я его продаю направо и налево. Спирт выжигает мозги. Спирт постепенно выключает гомеостаз.
На моих детских глазах этот Джон Доу (так в Европе называли анонимов) постепенно гнил. Заживо разлагался. Он пил и гнил. Гнил и пил. Отказывали глаза, руки начинали трястись, из носа шла кровь. Соседи пытались помочь ему: предлагали услуги врача, баба Ася носила еду, дядя Ваня хотел спасти его из лап смерти. Но чудеса случаются далеко не всегда. Джон Доу заживо сгнил в своей конуре, оставив после себя только серое тело, в глазах которого копошились черви. Гниль и разложение. Повсюду.
Не только тленная оболочка может разлагаться. Схоласты говорили, что человек ещё и существо с душой.
Значит, что у человека есть и духовный аспект. Так? И этот духовный аспект тоже прекрасно разлагается.
Может показаться, что я играю в морализаторство, но это не так. На Трусово жила моя подруга (сейчас она замужем и у неё всё хорошо, дай Бог). Отец был неплохой мужик, с которым даже я любил прогуляться по району. И опять царство прекрасного разрушилось.
Только факты: выпивка утром, выпивка вечером, скандалы, побои, крики, истерики, разрушенная семья. Есть тут морализаторство? Странное хобби развалило хорошенькую семью. До сих пор помню слёзы Вики. Надеюсь, что больше она не будет плакать так сильно. В детстве на моих глазах она потеряла сознание. Её пробуждали с помощью шланга и холодной воды – жёстко, но эффективно.
Я путешествую по городу и ищу новых товарищей. Сама идея разложения пугает меня. Мне выпал шанс жить, от этого я чувствую бремя ответственности. Столько всего можно сделать: прочитать, увидеть, осмыслить, реализовать. Целое поле вариантов и возможностей.
Порой товарищи находятся, а потом делятся со мной своими увлечениями. В такие моменты моё сердце сжимается. Они жалуются на то, что им тяжело искать друзей, что они мало общаются. Сидят дома, смотрят сериалы, фильмы, пропадают на просторах Ютуба.
Иду по городу с девушкой, которая похожа на серую мышку. Надя. Она что-то говорит и смотрит себе под ноги, не поднимая глаз ко мне. А воображение рисует её жизнь: неубранная квартира, фантики и этикетки валяются на полу, кровать мятая, незаправленная.
Горит приглушённый свет, а Надя смотрит очередное украинское шоу. Лицо осунулось, угольки души в глазах погасли. Какие у неё планы на жизнь?
Разлагаться?