Ранный Юлек! Глава 2

Глава 2. «…химический бзик имел свой подбзик: пиротехнический…»

«Ранный Юлек!»
Ранный Юлек!
Трах! Бах! Бам!
Что то?
Взрыв!
Но где? Ах, там!
Пахнет серой!
Пыли ворох!
Шум был страшный!
Это ж порох!
Гляньте вверх!
О, сколько дыма!
Порох бахнул у Тувимов!

Конечно, у Тувимов! Ведь кому ещё, как не Юльку Тувиму, пришла бы в голову подобная мысль? Нет-нет, порох Юлек не изобрёл. К счастью! Откуда же взрыв? Ах, пустяки. Достаточно было взять пригоршню селитры, добавить пару ложек серы, подмешать туда (для большего эффекта) несколько щепоток жёлтого порошка неизвестного происхождения, поджечь это всё – и готово. Трах, бах, бам!
«Ай-ай-ай! – завопил мальчик. – Моя рука!»
Он выскочил как (nomen omen(1*) ошпаренный из густого тёмного дыма и с дикими прыжками помчался в кухню. Однако холодная вода не помогла, не принесло облегчения и дутьё на обожжённую руку. «Адская смесь», - так Тувим называл в мемуарах своё изобретение, и юного химика ранило так серьёзно, что не обошлось без визита к врачу.
«Ого! – выразил своё удивление доктор. – Фантазии пану Юлиану хватает».
Повздыхал, почмокал и смазал волдыри, наконец, какой-то неприятно пахнущей мазью, забинтовал руку и предписал пациенту держать её на перевязи неделю.
«На перевязи (2*)? Неделю? ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ?! – не поверил Юлек. – А как же мои опыты? А лаборатория?»
Лаборатория Юлька размещалась на «табурете», то есть на маленьком деревянном столике, стоящем в углу кухни. Мальчик возился там часами. Он всегда относился к своим «бзикам», как сам их называл, очень серьёзно, а химический бзик заслуживал особого отношения, поскольку  16-летний Юлек чувствовал (ба! был совершенно уверен), что по призванию он – не кто иной, как химик. Или же просто… чародей!

«Рецепт радости»
В самом мрачном из углов,
Где паук имел свой кров,
И стоял с метлой совок,
Кто-то выставил в рядок
Банки, склянки, пузырьки,
Рассыпает порошки,
Мажет грязи слой густой,
Льёт из желудей настой…
7 берёт щепоток равных
Пыли из хранилищ давних,
Из воспоминаний – звук,
Клык крысиный – пару штук,
Гриб кривой и сероватый,
Хвощ хрустящий и мохнатый…
Чары-мары…  это маг
Сделал радость просто так.

Начинал он скромно: смешивал зубной порошок с мыльной пеной, горячий стеарин с горящей свечи вливал в чернила, подкрашивал уксус пищевыми красителями. Но этого было мало! Поэтому он набирал в аптеке, что давали, смешивал, измельчал в ступке, взвешивал, переливал… В его лаборатории на кухонном «табурете» становилось всё теснее. Поэтому он иногда покидал кухню  (к отчаянью младшей сестры Иренки, которая обожала наблюдать, как Юлек «колдует» (3*)) и проводил свои опыты то во дворе, то на тёмной лестнице дома. Особенно в лестничной атмосфере, в царящем там полумраке, среди приглушённых голосов, доносящихся из-за соседской двери, в холоде, доводящем до дрожи, у Юлька прекрасно получались всяческие «чернокнижные тинктуры» и «алхимические эссенции».
Как раз на этой лестнице и дошло до знаменитого взрыва, который так поразил жильцов и обеспокоил соседей Тувима.  Громкое «трах, бах, бам!» напугало даже прохожих, гуляющих тем весенним днём по улицам Лодзи. Но больше всех испугалась мама Юлька, пани Адела Тувим. Поэтому ничего удивительного нет в том, что удивительная лаборатория её сына уже на следующее утро переместилась с кухонного столика прямиком на ближайшую помойку…
Тувим долго не грустил. Ещё до того, как с его руки исчезли следы пиротехнической катастрофы, он уже посвятил себя следующему бзику. Ведь врач, который понял по волдырям, что «фантазии пану Юлиану хватает», попал в яблочко. У Юлька было множество увлечений, и всему, что он делал, он отдавался со страстью. В любом случае, так было всегда, даже тогда, когда он, будучи ещё малышом, играл во дворе в пожарных.

(1*) Nomen omen (лат.)  – символическое название; говорящее само за себя.
«Если, имя вдруг презрев,
Любомир впадает в гнев,
Это – чудеса, феномен…
Если ж гневается Гневош, это nomen omen“.

(2*) «Как? Рука на бандаже?
Без него вторая же!»

(3*) «Пусть перила станут псом в одно мгновение!
А перила: «Мяу!»…  Что за невезение!»