Глава 37. Сорок первый

   Ровно в 12 из-за трансформаторной будки вышел капитан ****ов, выпил водки и начал свой рассказ.               

             После яростных и продолжительных боев, войска белых, под предводительством генерала Подковицкого, захватили мельницу кулака Кабыша. Понеся сокрушительные потери, красные откатились за околицу и заняли оборону в хлеву сочувствующего им бедняка Мотовилова.

По случаю победы генерал на мельнице закатил бал в общем тамбуре и в помещении, где жил мельник . Сердце поручика Андрея Мышинского выпрыгивало из груди- сегодня он, наконец, будет танцевать кадриль с дочерью генерала, в которую  был влюблен без памяти.

Вечером все собрались на мельнице, оркестр разместили на витой лестнице. Грянула музыка и пары закружились по помещению, рискуя свалиться в бункер для зерна. Мышинский, обхватив за талию девицу, блестяще отработал «корзиночку», блеснул «звездочкой», заворожил всех присутствующих, мастерски выполнив «воротца», добил завистников «кругом»,  а на «прочесе»  оглушительно пернул. Воцарилась мертвая тишина, а танцующие остановились как вкопанные. Поручик густо покраснел до коленей, закрыл лицо ладонями и вылетел с мельницы. Все знали, что сейчас произойдет и молча ждали выстрела.

Но через минуту дверь мельницы распахнулась и на пороге появился Мышинский с пулеметом наперевес. Когда все было закончено, а с лестницы попадали последние музыканты, гремя литаврами и медными инструментами, все еще красный от стыда поручик вытащил из трусов агонизирующего генерала секретные документы генштаба, перешагнул через остывающую любимую  и пошел в хлев бедняка Мотовилова.

В хлеву тоже были танцы по случаю годовщины победы Ленина над Каутским. Поручик вошел внутрь и стал высматривать главного. Красноармейцы с девками плясали гапак, весело и беззаботно попердывая. Поскольку в генштабе висели фотографии красных врагов, находящихся в розыске, то поручик узнал всех.

 В углу за швейной машинкой, не обращая внимания на танцующих, сидел комиссар Лифшиц и шил смокинг для барона Врангеля. Тот тайно заказал смокинг через английского разведчика Рейнера для вечеринки, что проводила Антанта в свинарнике через четыре дома, потому что, как сказал Рейнер, никто сейчас таки не шьет таких смокингов, как комиссар Лифшиц.

В центре хлева плясал командарм армии Сушняков с начальницей контрразведки, японской коммунисткой Сасаки Ебуруками. Перехватив Сушнякова у Сасаки, Мышинский закружил с командармом в танце по хлеву, на ходу передав тому секретные документы  и  доложив о своей роли в уничтожении армии генерала Подковицкого.  Закончил он гопак в чине полковника Красной армии с новыми документами на имя Глеба Змеенышева. Поселили бывшего поручика  в хате бедняка Мотовилова, положив его спать на печку с дедом Мотовилова, его бабкой и отцом, потерявшим ноги и руки на Шипке. Заснуть было тяжело, потому что инвалид всю ночь орал, чтобы ему почесали нос.

Под утро в дверь постучали и когда бывший поручик открыл дверь, в хату в три погибели ввалился его брат с огромным мешком на спине и с перекошенным от ужаса лицом.
Брат Арсений  окончил медицинскую академию и сразу перешел на сторону Советской власти, как только революционные войска вошли в город. Теперь он был большим человеком и оперировал первых лиц советского государства.
 
И тут произошла трагедия- его попросили прооперировать апендицит у товарища Фрунзе. Казалось бы, дело плевое, но когда он вскрыл полость живота, там он обнаружил чугунную крышку от канализационного люка. Скорее всего товарищ Фрунзе так орал на параде "Ура", когда несся на коне, что не заметил как подлетела эта крышка после того, как ее подбросил задним колесом   броневик, и залетела ему в рот.

Арсений раскрыл мешок и показал брату огромную чугунную крышку
.
- Видишь, крышку я вытащил, зашил Фрунзе, но он все равно помер. Кто поверит в такую ***ню?

-Никто в такую ***ню не поверит- пролаяла сквозь зубы появившаяся в дверях с маузером в руке Сасака Ебуруками.
 
Оказывается, в хлев Мотовилова уже протелеграфировали из Москвы о побеге доктора Мышинского после подлого убийства товарища Фрунзе по заданию прихвостней Антанты. Арсений с мольбой посмотрел на брата, но не узнал его, потому что вместо брата на него смотрел неизвестный ему Глеб Змеенышев.

-А это правда, что у вас путь к сердцу русского мужчины лежит через желудок?- еще больше прищурившись, прогавкала Сасаки.

- Да, пожалуй..- рассеянно ответил ей Арсений.

Сасаки Ебуруками  шагнула к поникшему доктору, мощным рывком поставила его раком, а потом засунула ему свою руку в задницу, прошла через желудок, вырвала  сердце и съела его. Безвольным кулем Арсений упал на чугунную крышку от канализационного люка и затих.
 
В этот момент в дом вошел Чапаев с мешком картофеля. Находящиеся  в комнате облегченно вздохнули- есть картофель, будут и победы. Но  на лице Чапаева читалась явная озабоченность и он не откладывая, рассказал, что произошло.
Чапаевцы остановились через дорогу, в коровнике крестьянина Рабиновича. Накануне был бой с каппелевцами. Они шли на чапаевцев парадными рядами, но те решили не тратить на них снаряды, а просто расступились. Каппелевцы, чеканя шаг, так и ухуярили за горизонт, но было ясно, что обязательно вернутся.
 
Никто  тогда не знал, что в эту армию собрались все мазохисты царской России.
 И вот сидели чапаевцы  в избе, отдыхали, как дверь открылась и вошел одноногий старик с костылем подмышкой, на плече у него сидела маленькая дворняга,  и грызла шишки.  Старик спросил, кто здесь Чапай. Узнав, кто это, протянул руку. Чапаев, не ожидая подвоха, протянул свою. И тут старик вложил в руку комдива  черную метку от Троцкого и весело запел:

Пятнадцать коммунистов
на кальсоны мертвеца,
Ламца-дрица-гоп-ца-ца!
И бутылка водки!

И выбежал из избы. Чапаев  понял, что надо валить. Но не сразу. На следующий день мазохисты Каппеля опять пошли в психическую атаку, как на еблю, нарядные , глаза горят, портки топорщатся.
  А сзади наступали с криком  карательные отряды Троцкого. Чапаев заранее предупредил Троцкого, что сдастся. Тот в таких случаях расстреливал только каждого второго, а зная, что сопротивления не будет, всегда со вкусом обставлял свой приезд. Ехал впереди конницы на осле, держа в руках по пальмовой ветке, а на голове большевистский куколь с пентаграммой. И вот только он к чапаевцам  подъехал, те разошлись в разные стороны, и на Троцкого вышла  с барабанным боем армия ебунов.

 Что было потом, можно  только догадываться. Петька  позже докладывал, что  долго наблюдал в подзорную трубу и видел, как Троцкого увел в сарай сам штабс-капитан Казбек Либидоев, глава садо-мазо разведки, садист и лихой ебака. Увел вместе с ослом, прихватив с собой кузнечные клещи, треногу от фотоаппарата ,аккумулятор с проводами и ведро солидола от английского танка.
 
 -Троцкий меня в покое не оставит.- заявил Чапаев.

 - А не надо тебе было с Крупской шашни разводить! Ты же знал, что Троцкий на нее глаз положил.- ответила Ебуруками.

Конечно Чапаев знал, знали все вокруг, потому что нетерпеливый Лев уже пятый год изводил Ильича, желая тому смерти. То с лаем из-за броневика вылетит, то спящему Володьке серной кислоты в ухо нальет, то покойника с кладбища им в постель с Надей подложит. Ленин все никак не умирал, зато после того покойника у Нади глаза от ужаса повылупились.

 Сердобольный Сталин пожалел Володю и отправил Троцкого на фронт. Перед отправкой на фронт, Лев решил напоследок подбросить Ильичу в ботинок гадюку, но когда подошел  к двери, увидел, как из комнаты крадучись выходит Чапаев без штанов, держа в одной руке сапоги, а в другой свои яйца, чтобы те не грохотали по полу и не разбудили Володю. Поскольку у Чапаева с собой картофеля не было, то Троцкий все понял. Он побледнел, зашатался и упал в обморок.

 Стех пор, вместо того, чтобы инспектировать красные части, он всю гражданскую войну пробегал за Чапаевым.
В этот момент под окном кто-то запел романс. Ябуруками приказала молодому часовому все узнать. Тот вернулся и рассказал, что у дома стоит тачанка с белым флагом, а в ней сидит батька Махно и поет романс, поскольку влюбился в Сасаки. Батька спрашивает, не погуляет ли она с ним у реки?

- А хули нет-то! Скажи ему, щас надену красные сапожки, оренбургский платок и выйду.

Сасаки действительно надела красные сапожки, повязала платок, села у зеркала и стала прихорашиваться. Для нее это было труднее, чем для обычной женщины. Дело в том, что Ебуруками родилась в бедной семье и ее с детства отдали в дом профессора Ябуногами. Тот вывел карликовую породу слонов, чьи яйца он решил отвести русскому ученому Энгельгарду-Резнику, но там не сложилось и профессор решил проводить операции по омоложению у себя в Японии. Первой, кому он пересадил яйца карликовых слонов была несчастная Ябуруками.

  Ябуногами, как любой профессор, был рассеянным, поэтому он и не обратил внимание, что это девочка. С ней ничего не произошло с точки зрения сексуальных патологий, только стал расти хобот. Рассеянный профессор не обратил на это внимание и открыл практику, где подшивал клиентам яйца карликовых слонов для потенции. Бизнес шел в гору до тех пор, пока к нему не заявились четыре представителя клана якудза с хоботами до пола и не увезли его в неизвестном направлении.

Вот и сейчас, перед тем как пойти на свидание, кроме румян, туши и помады, ей надо было еще подрезать хобот. Через минуту она уже выбежала на улицу. У колодца стоял Батька Махно и игриво расчесывал гребнем свои длинные патла. Затем подхватил Ебуруками на руки, добежал до пруда и прыгнул в лодку.
 Сасаки схватила весла и стала грести от берега. Неожиданно начался шторм и влюбленных вынесло на одинокий остров. Так началась их история любви.  В свободное   от ебли время знакомили друг друга  с культурой их стран. Через месяц батька был покрыт татуировками с головы до шеи, а Сасаки уже умела считать до четырех. А еще она учила Махно сочинять стихи в японском стиле.

 Сасаки встала в позу и пролаяла стих, подражая Юкихаре, которого император Монтоку Ариварано выслал  к ****и матери.
Когда к нему приехали итальянские послы и он попросил его почитать стихи гостям, Юкихара так прогавкал, что все посольство еще неделю стирало свои штаны, постоянно роняя мыло и заикаясь.

 -Хоть тыщу раз тверди,
 что раб ты на галерах,
 но если русский раб гребет,
 а ты халву с Антантой делишь-
 увы, не легитимен ты, несчастный!

Вскоре Махно уже и сам писал стихи и выгавкивал их на японский манер, вызывая бешенную радость Ебуруками.

ЕЩЕ ВЧЕРА Я ПАХ ПЫТАЛСЯ ПИДЖАКОМ ПРИКРЫТЬ
КОГДА ЕЕ ОТЕЦ С РАБОТЫ ВОЗВРАЩАЛСЯ.
СЕГОДНЯ ТРЯПОК ПОДЛОЖИЛ, ИДЯ НА ВСТРЕЧУ С КЛАССОМ
                ---------------------------

МНЕ РАНЬШЕ СПАТЬ МЕШАЛ ГУДОК ФАБРИЧНЫЙ
И РУССКИЙ ГОВОР ШЕДШИХ НА РАБОТУ,
СЕЙЧАС АЛЛАХА СЛУГИ ПОД ОКНОМ МНЕ ЧТО-ТО ЛЮТОЕ ГОТОВЯТ
                --------------------------

ОН РАСПЯТ В КАЖДОЙ ЦЕРКВИ,
ЖИРНЫЙ ЦЕРБЕР С КРЕСТОМ ОХРАНЯЕТ ТАМ ВХОД.
НЕ МОЛИ НИ О ЧЕМ, ОН НЕ В СИЛАХ ПОМОЧЬ
               
                --------------------------
               
УЖ ЕСЛИ МОЖНО ГОРДОМУ ОРЛУ ПОДРЕЗАТЬ КРЫЛЬЯ,
,ТАК ЧТО Ж Я ЖДУ,ЧТО МНЕ КАПУСТУ ВЗВЕСЯТ ТОЧНО?
 
Но любовь редко бывает вечной. Когда батька во время страстной ебли чуть не сдох, подавившись неизвестно откуда взявшимся хоботом, он понял, что у Чапаева вариант с Крупской все-таки поинтереснее оказался.

А тут как раз вдалеке показалась лодка с махновцами. Они радостно махали винтовками и звали батьку. Махно забыл о Сасаке, как будто ничего и не было, и бросился к лодке. Оскорбленная Ебуруками схватила винтовку, чтобы застрелить предателя, но поднять ее не смогла.

Когда лодка отчаливала от берега, Сасаки вцепилась в ногу батьки и уперлась в песок кривыми ногами. Тут как назло налетел густой туман и гребцы никак не могли понять, почему они гребут, а лодка не движется с места. Когда через два месяца туман рассеялся, обессиленные гребцы увидели, что в ногу их батьки вцепилось чудище с огромным хоботом. От ужаса все налегли на весла с таким нечеловеческим усилием, что нога у Махно в колене отломилась, чудище с нею упало на спину, а лодка пулей полетела по пруду.

Отрыдавшись, Сасаки с ногою на плече, задрав юбку, перешла пруд и вошла в дом, где ее ждали друзья с Чапаевым. Она открыла погреб, посмотрела на гору лежащих мужских ног в сапогах, и бросила сверху еще одну.

-Который обрубок по счету?- спросил Чапаев с искренним состраданием.

-Сорок первый..- глухо ответила Сасака Ебуногами и закурила.