Грейс Агиляр Кедровая долина Глава 9

               Грейс Агиляр  КЕДРОВАЯ  ДОЛИНА
            
               Перевод: Дан Берг

                Глава 9

“Казалось, что окна ожили:
И стар и млад
Глазами жадными на них глядели.”

(Уильям Шекспир, “Ричард II”, перевод Мих. Донского)

Чета Моралес расположилась в будуаре Мари. Великолепно убранство комнаты, безупречен вкус украшающей ее мебели, изящна драпировка стен бледно-зеленой узорной тканью. Мари сидела в своем любимом кресле, Фердинанд разместился на подушке у ее ног.

Фердинанд живо рассказывал о теплой встрече, оказанной королю и королеве в Сарагосе. Они провозгласили себя главами рацарских орденов Сан-Яго, Компостелла и Алькантара. Монархи, став во главе этих сообществ, умерят их влияние в стране и заместят его своим авторитетом. Муж объяснил жене направление королевской политики, преследующей цель постепенного уменьшения силы дворянства и выдвижения на авансцену интересов простого народа.

“Хотя, дорогая, я сам отношусь к тому классу, активность которого будет сокращена, но с пониманием принимаю дух реформы, полезной для любимой Испании. Впрочем, не стану углубляться в этот предмет. Лучше сообщу тебе, что заработал упрек Изабеллы из-за того, что не привел тебя на праздник в Арагоне. Донна Эмилия описала тебя королеве в столь привлекательных красках, что государыня готова была прогнать меня с глаз долой, как негодного рыцаря, скрывающего от нее свою жену!”

“Наверное, ты прав, дорогой муж! Робкому моему нраву легче принять суету двора, чем испытание одиночеством...” – неожиданно горячо воскликнула Мари.

“Жаль, Мари, но расставания не минуют нас. Ведь ты жена рыцаря, и меня, как воина, будут звать на войну. Я вижу ты побледнела и дрожишь. Не надо. Я думаю, что прежде, чем я уйду из дому призванный к оружию, ты узнаешь и полюбишь Изабеллу. Ее защита и расположение, в которых я не сомневаюсь, послужат тебе утешительным бальзамом против одиночества.”

“Война? Зачем? Я думала, благодатные перемены воцарят мир в Испании!”

“Это верно, любовь моя, но спокойствие утвердилось лишь в наследственных владениях короля и королевы. Однако, есть области испанские, где правят мавры, не желающие принимать власть Арагона и Кастилии. Наши государи покончат с внутренними неурядицами и поведут доблесную армию на непокорных. Когда настанет день войны, и я с печалью покину тебя, ты должна будешь простить расставание своему солдату!”

“Но ведь королевство нынче расширилось. Или этого не довольно нашим монархам?”

“Ты судишь благородно и по-женски, - улыбнулся Моралес, - но притязания сидящих на троне иные – им, как ты заметила, не довольно, да и правы венценосцы. Испания станет вровень с великими государствами Европы. Дерзким амбициям благоволит удача. Пусть потомки короля и королевы наследуют корону целостной страны. Эту славную цель поддержит наше рыцарство, и я за нее пойду воевать. Но, милая моя Мари, час похода на мавров пока не настал. Зато пришло время оказать гостеприимство Изабелле и Фердинанду – они прибудут в наш город Сеговию, и ты полюбишь королеву, как и я.”

“Надеюсь стать верноподданной, как мой супруг. Изабелла не слишком строга, сурова?”

 “Ты можешь быть спокойна, ибо нет в тебе качеств, кроме тех, что притягивают любовь. Коварство и обман, равно как честность и благородство, она читает проницательным своим взором в сердце, а не на лице. Мне вспоминается ее испытующий взгляд, брошенный на королевского фаворита, молодого англичанина сеньора Артура Стенли, когда тот был представлен ей. Высокая его родовитость и заслуги доблести весьма удовлетворили королеву, и она, как и муж ее, одарила рыцаря своим расположением. Кстати, мне не случалось прежде говорить тебе о молодом иностранце?”

Мари нашла предлог выглянуть на минуту в окно, дабы муж не заметил ее замешательства, и ответила отрицательным кивком головы.

“Этот юноша отличался веселым нравом, казался счастливым, не смотря на пережитую семейную драму на родине. Говорят, в последнее время он сильно изменился, сделался печален, замкнут, молчалив. Как будто он вкусил горя слишком тяжелого, чтобы поведать о нем. Король назначил его на службу в Сицилию, где он проявил себя отлично. Но он просит Фердинанда перевести его на место более живое и опасное. Король любит такие смелые характеры и, думается, уважит прошение Стенли.”

Вошел паж Алберик и вручил Моралесу перевязанный шелковым шнурком пакет с королевской печатью. Паж добавил, что послание доставлено офицером королевской гвардии.

“Прими посыльного в соответствии с его чином, Алберик. Я сейчас же прочитаю письмо и выйду к офицеру.”

Паж покинул комнату, и дон Фердинанд, развязав шнурок и разбив печать, углубился в чтение. Мари была рада, что он на минуту забыл о ней – ей требовалось время оправиться от небрежно брошенных мужем слов о возвращении Стенли в Испанию. Когда он кончил читать письмо, она уже овладела собой.

“Вот подтверждение моих слов, - сказал Фердинанд, поднимая над головой письмо, - монархи намерены перенести на несколько месяцев королевский двор к нам в Сеговию. Изабелла равно любит всех своих подданных и посему желает удостоить чести и наш древний город – разве хуже мы, чем Вальядолид или Леон?  Теперь послушай, любовь моя, что пишет государыня касательно тебя: “Наш лучший вассал! Мы надеемся, на сей раз ты не утаишь от нас дорогой бриллиант, украшение твоего дома! Не с чужих слов, но мы сами желаем судить о цене спрятанного тобою сокровища, дабы не сомневаться в его стоимости. Завладев им, ты завоевал лавровый венок славы в победе над соперниками, теперь настала очередь получить награду от нас. Иными словами, дорогой дон Фердинад Моралес, более не скрывай от нас донну Мари!” Заглазно обласканная королевой, Мари покраснела и опустила голову.

“Дорогая, прошу, добавь чести своему любщему мужу, очаровав королеву благородством, добродетелью и красотой! А вот второе письмо. В Сицилии случились беспорядки. Преданный королю сеньор Стенли решительно и с величайшим рвением восстановил спокойствие. Можно не сомневаться, ходатайство английского рыцаря будет удовлетворено, ведь смелая просьба выглядит всегда уместной.  Его ждет важная роль в кампании против мавров. Теперь, Мари, мы должны приготовиться к встрече наших царственных гостей. У нас мало времени.”

Поцеловав жену, Фердинанд отправился отдавать распоряжения о подготовке замка к приему королевского двора. “Неужели Артур появится в Сеговии вместе с монархами? Только бы этого не случилось!” – твердила про себя Мари, охваченная ужасом нежданной беды.

Приготовления замка к прибытию короля и королевы шли полным ходом. Роскошным приемом Фердинанд Моралес в бессчетный раз намеревался выказать свое благоговейное почитание коронованных особ.

Века сосуществования испанцев и мавров на одной земле обогатили оба народа взаимным проникновением культур. Первые переняли у вторых легкую и изящную архитектуру и искусство внутреннего и внешнего украшения зданий. От невольного союза двух цивилизаций дом Моралеса впитал все лучшее в зодчестве. Если вдобавок упомятнуть о природном вкусе хозяина и его богатстве, то станет очевидно, что именно Моралес мог лучше прочих почетных горожан Сеговии разместить важных гостей.

Для приема монархов и наиболее знатных рыцарей предназначался восьмиугольный зал. Стены помещения были украшены фресками, повествующими о важнейших событиях истории Испании. Вот великий воин Пелайо, вот сцены завоевания Астурии, вот портрет безвременно умершего принца Альфонсо, брата Изабеллы. Принц закован в латы, лик его благороден, поза величественна. На заднем плане видна армия в боевом порядке. На другой фреске изображено соединение Кастильи и Арагона – бракосочетание Изабеллы и Фердинанда в кафедральном соборе Вальядолида.

Огни инкрустированных драгоценными камнями золотых светильников сохраняли впечатление величия картин в темное время суток.  И днем и ночью потрясали зрителя творения кисти и красок художника. Живопись – это чудо меж мыслью и вещью. Картины немы, но говорят обо всем.   

Высокие двери вели в смежный зал, пол которого был выложен мрамором, а стены драпированы генуэзским красным бархатом. Одним из украшений этого помещения служили чередующиеся хрустальные и серебряные вазы на постаментах из алебастра и аквамарина.

Легкая, словно летящая крыша, высокий купол, изящная форма окон – все чудеса мавританской архитектуры красили жилище Моралеса. В восьмиугольном зале расставили столы для королевских особ и приближенных к ним. Смежный зал приготовлялся для размещения гостей менее высокого ранга. Половину прилегающего сада Моралес приказал ярко иллюминировать, другую часть его оставить в темноте для контраста.

Заметим, что краткие эти строки не претендуют на полноту отражения всех красот и чудес, предназначенных Фердинандом Моралесом для оказания почета любимым монархам. Нет зазорного в роскоши, ибо она принята на Олимпе, а изысканность двоцов не помеха владыкам печься о подданных.

Наконец, посыльный передовой гвардии прибыл в Сеговию с сообщением о приближении высоких гостей. Моралес немедленно собрал процессию собственных вассалов и поспешил навстречу. 

Мари, как все женщины Сеговии, закуталась в вуаль и стала у окна, чтобы во все глаза глядеть на небывалое шествие. И увидеть или не увидеть того, кого она видеть не хотела.

Город превратился в огромную сцену полную веселья, суматохи и возбуждения. С крыш, балконов, колоколен свисали флаги и цветные гобелены. В каждом окне виднелось женское лицо, наполовину закрытое вуалью. Если верно, что все испанки прекрасны, то вид с мостовой на окна был не менее красив, чем зрелище, открывавшееся из домов на улицу.

В звон церковных колоколов время от времени врывалась военная музыка – конница въезжала в город. Даже священники, стоявшие возле церквей в своих безликих одеждах, смягчили строгие лица и улыбались, проникшись всеобщим энтузиазмом мирян.

Воины двигались неспешным шагом. Гарцевали на лошадях убеленные сединами рыцари и безбородые юноши. Богатые седла и яркие попоны красовались на спинах лошадей. Стальные наконечники сотен копий блестели в солнечном свете. В руках всадников покачивались легкие вымпелы, другие ездоки держали тяжелые знамена с геральдическими гербами и девизами. Глаза досужих зрителей ослепляло великолепное шествие шлемов и лат, мечей и щитов, плюмажей и плащей, бархата и шелка. Помпезность будоражит душу, заставляет быстрее биться сердца, зажигает огонь в глазах.  Даже одержимая страхом Мари, жалобно твердившая про себя “Только бы не он! Только бы не он!” при поялении каждой новой фигуры молодого рыцаря, и та увлеклась сказочным очарованием парада.

Три часа торжественное шествие текло по улицам Сеговии. Наконец, пронесся слух, что главные фигуры близко и скоро войдут в город.

И вот апофеоз настал! Возгласы приветствия, крики восторга. На вороном коне, в окужении почетной охраны из кастильцев и арагонцев, появился король Фердинанд. Как красиво одет монарх, как выразительны, как величавы черты лица его! Восемь лет старшинства и глубокая вдумчивость характера придавали ему вид верховенства в венценосной чете. Люди ликовали, зная наперед безошибочным чутьем толпы, что талант Фердинанда выведет его в число могучих европейских самодержцев и доставит любимой Испании богатство, славу и преуспеяние.

Показалась Изабелла. Покинув паланкин, королева села в седло каурой кобылы. Она ехала грациозно и с достоинством, улыбками и жестами отвечая на ликующие приветствия своих кастильских подданных. А те возгласами истинного восторга выражали безраздельную преданность королеве, вступающей в свои исконные владения.

Лицо Изабеллы излучало чистоту и любовь. Нежная кожа и пышные каштановые волосы в совершенстве дополняли аристократические испанские черты лица. Пожалуй, преувеличением было бы назвать Изабеллу красавицей, но свет умных проницательных глаз придавал чарующую силу ее благородному лику. Хрупкость и женственность Изабеллы вполне соединялись с силой характера, отвергавшего обман и неверность.

Не только рыцари и знатные вельможи сопровождали королевскую чету. Люди ученые и талантливые в науках и искусствах, лучшие умы Испании окружали просвещенных монархов, щедро поощрявших знаменитостей, которым судьба назначила поставить родину в ряд цивилизованных стран Европы.

Мари не могла оторвать взгляд от королевы. Ее сердце наполнилось безотчетным благоговением перед государыней. Она не могла объяснить себе происхождения этого чувства, но отныне в душу ее влилась уверенность в будущем спасительном монаршем покровительстве.

Среди окружавших Изабеллу лиц Мари заметила мужа. Он беседовал с королевой, и щеки его пылали гордостью. Проезжая мимо окна, в котором она стояла, супруг поклонился с почтением ищущего признания жениха. Мари удовлетворенно подумала, что после женитьбы Моралес стал еще более рыцарственен.

Шествие закончилось. Мари отошла от окна, уселась в кресло, закрыла лицо руками. Благодарение судьбе: Артура Стенли не было среди вошедших в город.

Полностью роман опубликован здесь:
http://s.berkovich-zametki.com/2018-snomer3-agilar/