Поездка на Кавказ

Средина семидесятых. Конец июня. Северо – восток Туркмении. ПГТ Газ-Ачак. Двухкомнатная квартира, в которой проживают пять молодых специалистов, работающих на газовых промыслах. На кухне двое пьют зелёный чай.
 
- Ну, что Валерка, ты мне друг или мимо проходил?
- Расшифруй Серёга.
- Надо мне смотаться в Кизляр.
- Что там забыл?
- Если бы забыл. Тамара меня там ждёт.
- Я - то тут причём?
- Невеста она моя.
- Подожди. Дай сообразить. Неожиданно как-то.

- А что тут соображать. У тебя длинные выходные после ночных. Вместе едем. На дорогу два дня. День там. А потом свободен как стая монтировок. С Лёхой я договорюсь. Он тебя пару раз подменит на крайняк. Всяко лучше, чем здесь загорать.
- А куда на Кавказе ехать-то.
- Станица Тарумовская недалеко от Кизляра.
- Интересный план. Ладно уж, так и быть выручу друга, - ответил я.

Запланировали поездку на третье июля, накопили на работе отгулы, купили билеты на поезд. А второго в широком кругу отмечали мой день рождения.  Были приглашены все сменные инженеры Наипских головных сооружений кроме Галушко. Он в это время был на работе. Именинник приготовил лагман. Набрали фруктов, спиртного и прохладительного. Завели музыку.

Вечером я с Сашкой сходил на вокзал, чтобы купить билеты для завтрашней поездки на поезд до Кизляра. На обратном пути покатались на ишаке, принадлежащем живущей на первом этаже под квартирой молодых специалистов туркменской семье.


После полуночи устроили соревнование – кто добросит пустую бутылку с балкона до строящегося недалеко от дома здания торгового центра. Соревновались долго, пока Серёга не пришёл с балкона, и не произнёс:
 
- Милиционер сказал болды!

         За стенкой жил милиционер-туркмен, и терпение его к двум часам ночи кончилось. Милицию уважали, поэтому прекратили «нарушать безобразия». Гости разошлись, а молодые спецы легли спать.Проснувшись утром поняли, что опоздали на поезд. Со словами товарища Саахова:
 
- "Торописся не надо, торописся не надо", - выпили одну из трёх оставшихся после вчерашнего пиршества бутылку «Гёк-Тепе». Положили дыню и две последние бутылки в сумку, и пошли на вокзал.
 
Договорившись с проводницей, сели в случайный поезд, идущий в северном направлении. Мест не было. Я и Серёга какое-то время стояли в проходе купейного вагона. Голод и синдром похмелья бродили по нашим ослабленным организмам, а мы всё повторяли магические слова:
 
- "Торописся не надо, торописся не надо".
 
Открылась дверь в купе напротив.  Двое пассажира выпивали и закусывали. Один из них, постарше возрастом, видимо поняв наше бедственное положение, пригласил разделить трапезу. Изобразив некоторое смущение, бедолаги с радостью присоединились. В ходе разговора выяснилось, что человек, пригласивший меня и Серёгу, работает милиционером. Вскоре нам стало хорошо. Поезд шёл по оазисам Хорезмской области Узбекистана. Светило яркое солнышко. Вскоре состав стал тормозить и остановился, как объявили по трансляции, на станции Ходжейли. Серёга, подумав, сказал:
 
- А ведь километрах в тридцати Нукус, а там есть аэропорт.
 
Взяв ноги в руки, поблагодарив попутчиков и оставив им предпоследнюю бутылку вина, мы сошли с поезда, сели в такси, и лихо примчались в аэропорт.
Зайдя в здание аэропорта, слегка приуныли, увидев загибающуюся в три кольца очередь к кассе. Серёга ушёл в туалет, а я встал в очередь. Вдруг прямо ко мне, хотя я был уже не последний в очереди, подошёл  человек в лётной форме, и спросил:
 
- Парень, тебе куда, на Кавказ?
 
Я ответил:

- Да, но нас двое.
 
Впереди стоящий мужчина, оборачивается и говорит:
 
- Трое.
 
Стоящий за мной парень сказал:
 
- Нет, четверо!

А Серого всё не было и не было. Наконец он появился.
Летун помялся, подумал и сказал:
 
- Ладно, отойдём в сторонку.
 
Тут и Серёга подошёл.

Прямо из зала четвёрка, возглавляемая человеком в лётной форме прошла на лётное поле. Летун кивком показал на самолёт АН-24, в который по трапу уже поднимались пассажиры. Он сказал, чтобы безбилетники обошли со стороны хвоста самолёт и забрались в его багажное отделение.   

Усевшись на какие-то ящики и тюки, стали ждать взлёта. После закрытия люков наступила неимоверная духота.  Четверо левых пассажиров в тесном багажном отсеке покрылись потом. Из пассажирского салона через  багажное отделение, прошёл экипаж, также состоящий из четырёх человек.  «Багажные» попросили у них что - нибудь попить. Стюардесса принесла  литровый бидон охлаждённого кофе с молоком.
 
Вскоре самолёт взлетел, и стало комфортнее. Серёга опять процитировал товарища Саахова. Ведь поезд, на который мы опоздали, должен был прибыть в Кизляр через двое суток. А сейчас, если всё пойдёт удачно, экономия составит сутки. У их коллег по багажному отсеку нашлась колода карт, и четвёрка стала резаться в "дурака".

Серёга глазами попытался показать мне на отсутствие двух фаланг пальцев у сдающего колоду мужика. Мол осторожно – вдруг “щипач”. Тот, видимо заметив, сказал:

- Это - от неосторожного обращения с гюрзой при дойке яда. Ухитрилась достать мои пальцы своими длинными ядовитыми зубами. А дело было в предгорьях Копет-Дага. У меня был антидот только от яда кобры. Мог наступить некроз тканей.

- Ну да. Так вы змеелов? Яд продаёте.
- Нет я герпетолог. Работаю в Репетеке.
- В змеином заповеднике?
- В нём самом.
- А какая змея самая опасная для человека? Говорят - эфа?
- Всё правильно говорят. В малую долю секунды прыгает на всю длину своего небольшого тела.
 
При укусе - снижается уровень фибриногена в крови, что вызывает обильные кровотечения, как в районе укуса, так и в других «слабых» местах, особенно из слизистых оболочек глаз, носа, рта и даже внутренних органов. Остальные симптомы отравления типичны для большинства ядовитых змей. Каждый пятый укушенный эфой умирает.
 
- А как же кобра?

- Яд её нервно-паралитического действия. Вызывает паралич дыхания и остановку сердца. Но кобра не всегда применяет его. Он сильнее яда эфы и гюрзы. Но ведь он может закончиться на какое-то время. А если вдруг резко понадобится, чтобы сохранить змее жизнь? Поэтому кобра и делает стойку раздувая капюшон. Предупреждает тех, кто встал на её пути. А эфа и гюрза нападают не предупреждая. Поэтому они опаснее.

- Не дай бог такое пережить. Ну, за здоровье надо выпить и закусить, - сказал Серёга, доставая из сумки вино и дыню.

Через какое-то время самолёт сделал промежуточную посадку в аэропорту города Шевченко, и лётчики попросили левых пассажиров спрятаться в пилотской кабине на период выгрузки части багажа. Через некоторое время полёт продолжился. Один из летунов собрал с пассажиров багажного отделения по 25 рублей с носа. Темнело, когда самолёт приземлился в аэропорту Минеральные Воды.

- Уважаемые пассажиры, оставайтесь пожалуйста на своих местах до выхода экипажа,-  услышали «багажные» пассажиры объявление стюардессы.Когда вслед за лётчиками по проходу между креслами прошла четвёрка каких-то непонятных типов в мятых с пятнами пота рубашках, издавая амбрэ, кто-то из пассажиров сказал:

- Вот это экипаж. Усиленный какой-то.

Из аэропорта Сергей и я пересели в рейсовый автобус, едущий до Грозного. Всю ночь ехали по кавказским горам и спали. Однажды проснувшись, я вдруг увидел, что в проходе между сиденьями, на специально для этой цели выструганных дощечках с упорами, сидят дополнительные пассажиры. Ими был занят весь проход в Икарусе.

- Ну надо же и здесь левые. Только автобусные, - подумал я.

В Грозный друзья приехали ранним утром. Недалеко от автовокзала коптил чёрным дымом большой факел, были видны станки-качалки и резервуары. На автовокзале Грозного взяли такси с ещё двумя попутчиками. В Кизляре на рынке купили халву с дроблёными грецкими орехами к чаю.В Тарумовку попали после обеда.

Будущая Серёгина родня радушно встретила путешественников. Во дворе, под свисающими гроздьями винограда и жердёлами, был поставлен стол, заставленный всевозможными яствами и скамьи. Я потом не смог вспомнить чего мы там ели. Запомнил только, что пили домашнее вино, и выпили его немерено.
 
Погостив ещё день, и оставив Серёгу, я сел на поезд, идущий из Кизляра до Астрахани. Оттуда пересел на электричку до станции Аксарайская. На перроне купил две связки, по десятку в каждой, крупных волжских раков. Дождавшись своего поезда, доехал, через станции Макат и Бейнеу, до Газ-Ачака.