Станция

Впереди, за густым кустарником я увидел несколько кирпичных строений. Старик сказал, что здесь я найду железнодорожную станцию и старый поселок. Мы расстались с ним на опушке леса, возле большой пустоши, где редкие деревья кое-как удерживались на камнях, покрытых мхом и лишайниками. Сквозь тучи, иногда сочившиеся моросящим дождем, пробивался бледный свет луны. Не без труда обнаружив узкую, едва протоптанную тропинку, я зашагал по ней к железной дороге.

Пробравшись через плотные мокрые заросли кустарника, я увидел десяток старых домов. Выбитые окна мрачно смотрели на раскисшую грунтовую дорогу, которая упиралась в железнодорожную насыпь и полуразрушенное здание станции. Недалеко высилась старая водонапорная башня. Все вокруг отсырело и туман, казалось, клочьями висит между веток деревьев и цепляется за верхушки кустов. Некоторое время я постоял среди зарослей. Вокруг ни души, единственными звуками было мое дыхание, и шелест моросящего дождя. Я осторожно вышел из своего укрытия и зашагал вдоль дороги.
 
Дома представляли собой мрачные кирпичные коробки с черными провалами окон и дверей. Все окружающее создавало гнетущие ощущение надвигающейся беды. Я медленно шел между домами, постоянно оскальзываясь на мокрой глине. По-видимому, когда-то в поселке жили неплохо – вдоль дороги я заметил столбы уличного освещения, дома были преимущественно двухэтажные, окруженные палисадниками с низкими бетонными оградами. Сейчас все здесь находилось в запустении.

Вдруг, в одном из домов мелькнул свет.

Я резко остановился.

Казалось, капли дождя на секунду зависли в воздухе. Может быть, здесь кто-то есть?
И этот кто-то знает, когда будет ближайший поезд?
Слабый, мерцающий огонек в черном окне заброшенного дома производил жуткое впечатление.

– Эй! – крикнул я в темноту. – Кто здесь? Скажи, когда придет поезд?!

Тишина.

Не дождавшись ответа, я зашел в подъезд и стал осторожно подниматься по скрипящей деревянной лестнице. Повсюду был навален разный хлам, пахло затхлостью и сыростью. Внешне дом казался крепким и, несмотря на заброшенность и запустение, довольно чистым. Внутри же он представлял собой скопище гнили и мерзости. Пол покрывал липкий ковер из каких-то разложившихся остатков неясной природы, тряпья и грязи. Я прикоснулся к стене и, отрывая руку, заметил, как за ладонью тянутся тонкие, слабо фосфоресцирующие нити чего-то липкого. В их свечении я заметил вокруг кое-что необычное. Оттерев руку о край плаща, я полез в карман за спичками. В неровном желтом свете передо мной открылась странная и ужасная картина. Внутри дома не было других цветов кроме черного. Все вокруг было черного цвета. Пол, стены, потолок, двери, лестница… я оказался как будто в жуткой пещере, наполненной чернотой.

Забыв про свою цель, я выбежал наружу и бросился к станции. Дорога привела к невысокой щебенчатой насыпи, где я обнаружил бетонные ступени, ведущие на перрон. Немного отдышавшись, я обернулся и еще раз посмотрел на дома. На секунду, мне показалось, что в каждом черном провале вспыхнуло по огоньку. Я непроизвольно потер глаза и морок исчез. Как же мне хотелось скорее выбраться из этого проклятого места.

***
Как только я ступил на старый, покрытый сеткой трещин асфальт перрона, впереди зажегся фонарь. Я увидел облезлые, покрытые ржавчиной перила и единственную скамью прямо под фонарем. В свете раскачивающейся лампы мельчайшие капли дождя пополам с туманом сбивались в желтое призрачное облако. Я прошел по перрону и с трудом примостился на единственной уцелевшей доске, покрытой вырезанными именами и датами. Плотнее запахнул плащ и взглянул на часы. Почти половина двенадцатого. Достав из смятой пачки сигарету, я размял ее в пальцах и закурил.
 
Внизу, под перроном слабо поблескивали рельсы. Поезда, по-видимому, нечасто останавливались здесь, а чаще проносились мимо, оставляя после себя запах перегоревшего мазута и красные отблески фонарей последнего вагона. Действительно, такая глушь и вдруг здесь железнодорожная станция. Зачем? Однако я надеялся, что какой-нибудь поезд обязательно остановится, хотя бы на пару минут.

Все окружающее начинало порядком надоедать.

Тем временем дождь закончился, и я физически ощутил каменную, неживую тишину, что окружала станцию. Я вспомнил, что не увидел здесь ни одной птицы, ни одного жука, комара или какой-нибудь мошки. Не доносилось треска сверчков или кваканья лягушек из мокрых, болотистых зарослей. Словом, не было ничего, кроме тягостного, гнетущего ожидания.

Казалось, что тишина поглощает любой звук. Я поддел носком ботинка камешек и пнул его на рельсы. Слабый звон от удара камня о металл тут же погас и превратился в ничто. Странности не заканчивались на этом. Напротив, через пути я увидел точно такую же станцию, точнее даже идентичную той, на которой находился. Разница между ними заключалась исключительно в моем присутствии и в выключенном на той стороне фонаре. Две пары рельс уходили влево и вправо, а между ними, кое-как уложены деревянные шпалы, по которым можно перебраться с одной станции на другую.
 
Удивленный такой идеальной, небывалой симметрией, я щелчком пальцев швырнул окурок на рельсы и, откинув голову, посмотрел на небо. До меня не сразу дошло, почему вид ночного неба так необычен. Через несколько секунд я понял…

Тучи полностью разошлись, но на небе я не увидел ни одной звезды, только луну, лежавшую, словно блюдце на черной скатерти траурного стола. Тут я вспомнил слова старика, который провел меня через лес. Тогда, на опушке, его слова показались мне бредом.

***
Я встретил старика на берегу реки. Весь мокрый, с кровоточащей раной на голове, я не помнил, кто я и как оказался в воде. Фотография и имя в документах мне ни о чем не говорили. Старик пообещал провести меня через лес и вывести к железнодорожной станции, где я мог бы сесть на поезд и доехать до ближайшего города. Как выяснилось позднее, под словом ближайший он имел в виду несколько сотен километров. Как же меня занесло сюда? Обсушившись и поев в охотничьем домике старика, я последовал за ним. Вряд ли я забуду наше путешествие.

Все время, что мы шли через пустоши, заросшие колючим кустарником и перелески, заполненные больными, скрученными деревьями, меня преследовали кошмары и странные знаки. Как я уже говорил, местность здесь довольно каменистая и по пути нам попадались огромные валуны, на которых, как на экранах, я видел жуткие видения. Один раз это произошло настолько неожиданно, что я не удержался от крика. Старик обернулся, посмотрел на очередной камень, заросший тысячелетним мхом, на который я судорожно указывал пальцем и, отвернувшись, ничего не сказал. Конечно, он ничего не увидел.

Чаще всего мне виделись жуткие комнаты и полуразрушенные цеха какой-то странной заброшенной фабрики. Из окон этих комнат я видел двор, заставленный покореженными ржавыми остовами машин и механизмов. Исполинская труба возвышалась над всем этим, и того и гляди из нее повалит густой черный дым. Странную меланхолию вызывали эти видения, а то, что я увидел в комнатах, заставило меня содрогнуться. Застывшие, обездвиженные женские тела, находившиеся там, судя по всему, продолжительное время. Стены комнат забрызганы кровью, кровью же написаны слова, много слов, которые никак не складывались в предложения. Из каких глубин подсознания мой воспаленный мозг вытащил эти жуткие картины и видения? Где я мог видеть такую мерзость? Скорее всего, это последствия травмы головы, причину которой я тоже никак не мог вспомнить.

Последняя картина казалась особенно жуткой. Тело молодой девушки в изодранном белом платье, по нежной коже которой размазаны пятна крови, скрывающие длинные ножевые порезы. Она лежит в углу огромного каменного помещения, не в силах доползти до раскрытой настежь двери, через которую комнату заполняет туман…

«Твоя душа как нефть – черная и липкая. Ты живешь под черными звездами».
Вот что дословно сказал мне старик на прощание этой ночью, на опушке леса.

Догорающая сигарета обожгла пальцы, и я, вздрогнув, выронил окурок.

Темноту вдали прорезал яркий свет.

Сомнений быть не могло – к станции приближался поезд. Только бы выбраться отсюда и попасть в город. Давящую тишину разорвал гудок, я встал со скамьи и подошел поближе к краю перрона. Поезд сбрасывал скорость, послышался скрежет тормозов, и мимо меня проплыл огромный локомотив, выкрашенный светло-серой краской. Я успел увидеть через стекло кабины хмурое лицо машиниста – он напряженно всматривался вперед, постепенно останавливая состав. Некоторые окна в пассажирских вагонах светились и, несмотря на поздний час, люди за стеклом разговаривали, смеялись, пили чай или просто задумчиво глядели в темноту, погружаясь в свои мысли. Поезд уже еле тащился и когда он, наконец, остановился, я подошел к одной из дверей в вагон и стал ждать. Через несколько секунд дверь открылась, и с металлическим лязгом опустились ступени лестницы. В тускло освещенном тамбуре я увидел фигуру человека, спускающегося ко мне.

Человек оказался мужчиной средних лет, одетый в светло-серые брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Правильные черты лица, высокий лоб, не омраченный морщинами, и мягкий взгляд светло-голубых глаз. Волосы, совершенно белые, аккуратно подстрижены. С улыбкой он посмотрел на меня. Под его взглядом я неожиданно для себя почувствовал робость. Какого черта?

– Хотел бы уехать до ближайшего города, есть деньги и документы.

С этими словами, я полез во внутренний карман плаща. Не переставая улыбаться, он жестом остановил меня.

- Скажи мне свое имя, – глубоким, красивым голосом попросил он.

Я назвал имя, записанное в документах, и он стал просматривать некий список в книге, которую держал в руках. Палец с аккуратно подстриженным ногтем, двигался сверху вниз, а губы бормотали имена в алфавитном порядке. Очень быстро он дошел до конца списка.

– Сожалею, но твоего имени нет в моей книге. Прощай!

Он отвернулся, и, в мгновенном смятении, я успел схватить его за плечо.

– Постой! Заплачу, сколько скажешь! Я должен уехать отсюда!

В ответ на мой хриплый крик он отдернул руку, и, взбираясь по лестнице, грубо ответил:

– Ты уедешь отсюда, но в другую сторону…

Его слова потонули в лязге захлопывающейся двери и гудке локомотива. Состав дернулся, и, плавно набирая скорость, поезд проехал мимо. Я увидел противоположную станцию. Оказывается, все это время, там стоял другой поезд, состоящий всего из нескольких вагонов. Все погружено во тьму, и от темных, недвижимых вагонов как будто исходит скрытая угроза. Мне очень не хотелось переходить через пути, но… выбора не было – нужно идти туда, хотя и станция и таинственный поезд внушали мне безотчетный страх.

***
На негнущихся, деревянных ногах я осторожно перебрался через рельсы на другую сторону. Как только я достиг середины, фонарь позади меня погас. На ощупь, в бледном свете луны пришлось забираться на перрон, подтянувшись на руках.

Фонарь на этой станции также оказался рабочим, вот только светил он ярко-красным, почти алым светом. Вагоны поезда, издалека казавшиеся черными, теперь, в свете фонаря как будто, облиты кровью. Я осторожно прокрался вдоль перрона, и увидел, что дверь последнего вагона приоткрыта. Сердце мое бешено стучало в груди, из вагона падали на асфальт перрона алые блики, шевелились странные зловещие тени.

В глубине души я уже понял, что за страшная развязка меня ждет. Не решаясь на следующий шаг, я встал перед дверью. С трясущимися коленями, скованный страхом, я, верно, представлял собой жалкое зрелище.

Изнутри доносились жуткие приглушенные стоны, с ужасом я увидел, как промелькнуло в темном окне несколько бледных и очень знакомых мне лиц.  Уже не просто тряслись ноги – все мое тело била нестерпимая дрожь, волосы встали дыбом, стоны нарастали и переходили в раздирающий душу вой.

Я узнал эти лица, и память резкими вспышками возвращалась ко мне. Это были мои жертвы – люди, которых я убил, прежде чем меня столкнули с моста в реку.  Все они ждали меня здесь, в вагоне этого зловещего поезда.
 
Черные звезды.

Черная душа.

Липкая и грязная, как мазут, который пожирает двигатель локомотива. Пачкающая, как гниль в подъезде кошмарного черного дома.

С ужасом я увидел, что лица в окне заметили меня, пустые глазницы заглядывали прямо в душу. И тут дверь в вагон широко распахнулась. Пытаясь унять дрожь, я шагнул на металлические ступени.

Не стоит обманывать себя, ведь я прекрасно слышал последние слова проводника: «Ты уедешь, но в другую сторону… или останешься здесь навечно».

Дверь захлопнулась за моей спиной.
 

Автор иллюстрации: Олеся Ткаченко / крафт-бумага, карандаш, обработка.

2020 г.